Музыкальный театр

О ПРОИСХОЖДЕНИИ МУЗЫКАЛЬНОГО ТЕАТРА.

    Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы театра и драмы, так как рассказчики не только использовали жесты и мимику, что свойственно театру, но и прекрасно передавали диалог, стараясь воспроизвести особенности персонажей: царя и Иванушки, мужика и барина, лисы, волка и козы.
   Более развитые элементы театра и драмы присущи народным обрядам: календарным и семейным. Календарные обряды в свою очередь группируются в циклы: зимний, весенний, летний, осенний. Обряды и обрядовая поэзия, представляют собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом. Некоторые обряды совершались по установленному традицией порядку: персонажи, как бы разыгрывали роли. Используя маски и особые костюмы. Например. В обрядах масленицы и в семейных обрядах свадьбы.
   Народные театры и драмы в своём развитии прошли сложный путь с весьма древних времён и были связаны с удачной охотой или рыбалкой, сбором урожая. При этом преследовалась практическая  цель – передача опыта молодым, а впоследствии с развитием веры в силу действия и слова возникла магическая цель воздействия на силы природы для достижения желаемого результата. Со временем это всё больше приобретало развлекательный характер: радовать и веселить людей. Так что игры приобретали самостоятельный характер и постепенно превращались в театр. Да и на раннем этапе обряды были театрализованным действием. Игры стали отделяться от обряда и превращаться в представления. В них развивалась сюжеты, диалоги, пение и игра на музыкальных инструментах. Игры соединялись с танцами, хороводами, в которых сюжетная сторона словесного и песенного текста    передавались в действии. «Позднее влияние церковной службы и литературы определило возникновение собственно народного театра и драмы. Сначала религиозные, так называемые «школьные» драмы на библейские сюжеты. Включались вставные сцены (интермедии). А затем эти сцены стали существовать отдельно, расширяясь в целые пьесы» [Приложения - 1 – 14]
   Все ступени исторического формирования народной драмы тесно связаны между собой обрядами, ряженьем, игрой и представлениями. Многие народные обряды не только являлись своеобразными театральными действиями, но и включают ряженье и игры. Обряды соединяют в себе действие и слово и носят праздничный характер. Они совершаются с наступлением нового года, с приходом весны, с началом полевых работ и уборки урожая. Обряд обычно элемент праздника, в котором выражаются радость, надежды и чаяния народа. Это передаётся в песнях, плясках, ряженье, играх и исполнении соответствующих сцен. Особо театрально колядование с хождением со звездой и инсценировка библейской легенды рождения Христа [Приложение - 14], в исполнении которой принимают участие ангелы, волхвы, царь, Мария, Иосиф, пастухи и т. д. Народная память бережно хранит предания старины глубокой, народные языческие игрища и празднования. В данном  исследовании в качестве примера прилагаются музыкальные языческие обрядовые празднества: «Масленица» (приложение 15), «Мороз Воевода» - старинная Новогодняя языческая сказка (приложение 16). 
   Из семейно-бытовых обрядов развёрнутое представление – свадьба. В неё входит целый ряд сцен, исполняемых своеобразными актёрами, между которыми были распределены роли. На свадьбах нередко исполнялись игры, которые не всегда имеют прямое отношение к свадьбе. Разыгрывались шуточные бытовые сцены, например, «Осёл на свадьбе», когда сваты приводят с собой осла (ряженого) и происходят разговор между ним и родными невесты. Сват жалуются, что осёл у них босой, надо его обуть и невеста приносит ему обувь. Прежде чем отпустить осла, его угощают вином.
   Итак, на основе обрядов, ряженья и игр возникает собственный театр с соединением традиционного текста с импровизацией. Актёры знали основной словесный текст, но всегда приспосабливали его к обстоятельствам, ко времени и месту исполнения, к запросам зрителей. «Народный театр у славян имеет несколько форм: кукольный театр, балаган, раёк и собственно театр с актёрами и определённой пьесой». Народный театр и драма имели большое общественное значение, как выражение «народного мнения», как зрелища для широкого круга зрителей.
   Театр возник в Индии в древности, достиг наивысшего своего расцвета к концу древней эпохи, в период империи Гуптов (IV-V вв.), и, просуществовав после этого ещё два с половиной – три столетия, стал быстро сходить на нет. Исчезновение театра, однако, не повлекло за собой исчезновение драмы. В IX-X веках, когда профессиональное сценическое искусство переживало состояние глубочайшего упадка, и в последующие века, когда его давно уже не было. Продолжали писаться пьесы, и притом во множестве. Правда, они теперь не ставились на сценах, а просто читались и декламировались перед учёной публикой. В основе своей эти произведения были так или иначе связаны с воздействием народной сцены, повторяя старую драматическую традицию, как по сюжетам, образам, так и по композиции, стилю и языку. Они писались в строгом соответствии с правилами театральных учебников, по-видимому, в учебных целях. Такие «учёные» драмы при внешнем сходстве с ранними творениями, уступали им в художественном отношении. Поэтому, классическая индийская (санскритская) драма [Приложения - 5, 10] эта не литературная драма на санскрите вообще, но драма, связанная с живой театральной традицией, то есть драма эпохи древности и раннего средневековья.   
   К сожалению, в классической (в особенности древней) драме до сих пор остаётся много неясного. Драматический материал далёк от полноты, отсутствуют подробные описания театральных спектаклей в литературе и поэтому наши представления о сценической технике приблизительны. Неясным остаётся вопрос о происхождении театра, так как первоначальная постановочная драма нам неизвестна. Приходится довольствоваться лишь незначительными фрагментами истоков драматургии. Поэтому вопрос о происхождении драмы может решаться только гипотетически и в самом общем смысле. Наиболее вероятным представляется происхождение театра из двух зрелищных форм – культовой мистерии и смехового представления. Во взаимодействии смехового и мистериального представлений рождался театр, но как именно это происходило, мы не знаем. По-видимому. Здесь должно было иметь место высвобождение драматического действа из сферы культа с приобретением самостоятельного характера представлений, совершенствование зрелищной стороны представления, расширения его сюжетной основы и возрастания роли словесного текста. В задней части театральной площадки помещался музыкальный ансамбль, состоявший из небольшого оркестра и певицы или певца. Никаких декораций не было. Это давало неограниченную свободу в размещении событий, позволяло переносить действие из одного место в другое в пределах отдельного акта и  даже показывать два действия, параллельных во времени. Одна из характерных особенностей индийского театра – разговор с лицом, которого нет на сцене. Речь персонажа при этом включает как его собственные вопросы, так и ответы якобы присутствующего здесь собеседника, который вводится методом переспрашивания. «Слова в воздух» (так именуется этот приём) особенно эффектно используются в уличных
сразу же позволяли определить характер, занятия, положение и даже эмоциональное состояние появляющегося на сцене лица. Платья были яркие и красочные. На головы царей и полководцев  надевались блестящие короны, причёски женщин убирались жемчугом, к этому стоит прибавить и другие украшения – ожерелья, браслеты, серьги, драгоценные пояса (хотя всё это было бутафорией, создавалось впечатление роскоши). Сочетание музыки, пластичности жеста, походки, сверкание костюма, напевность декламации создавали великолепное зрелище спектакля древнего театра.
   Драматические спектакли также не обходились без музыки. Велика её роль и в античной трагедии, и в средневековых народных культовых («священных») представлениях. Однако в особом случае драматического искусства, при котором музыка выполняет не второстепенную роль, музыкальный театр сложился на рубеже XVI-XVII веков. Во многих национальных культурах Европы под воздействием гуманистических идей эпохи возрождения нащупывались пути к созданию музыкального спектакля нового типа. Эти искания увенчались успехом ранее всего и наиболее значительными идейно-художественными результатами в классической стране Ренессанса – Италии. Первоначально спектакли не имели точного обозначения и назывались то Fayola in musical (музыкальная сказка), то drama in musical  (музыкальная драма) [Приложения – 1,2, 4,12,13], то, наконец, opera in musical (музыкальное произведение), или, сокращённо, opera (опера, буквально – действие, произведение; по-латыни opera означает труд, творение) [Приложение 1]. Оперные спектакли первой трети XVII века предназначались для придворной знати. Но, начиная с 1637 года, в разных странах Европы открываются публичные музыкальные театры, доступные более широким слоям городского населения. Постепенно опера заняла важное место в жизни общества, стала неотъемлемой частью мировой культуры. Лучшие произведения отражали гуманистические идеи современности, обнаруживали связь с народной музыкой. Однако авторы не могли полностью избежать воздействия эстетических вкусов и воззрений аристократической среды. Эти спектакли получили название оперы-серия (буквально – серьёзной оперы); они были отмечены большой пышностью, торжественной приподнятостью. Во Франции произведения подобного рода именовались лирической или музыкальной трагедией. В XVIII веке итальянская «opera serial» на сценах европейских музыкальных театров постепенно приходила в упадок; её содержание всё более обеднялось. Закостенела также в своих условных формах французская лирическая трагедия. В связи с ростом антифеодального демократического движения повсеместно возникла и приобрела большое общественное значение     комическая опера, реалистическая по своей направленности, использовавшая бытовые сюжеты, почерпнутые из окружающей жизни, в истоках своих связанная с народной музыкой и театром. В истории оперы находят всё более рельефное и непосредственное отражение, чем прежде, борьба различных идейно-творческих направлений, смены художественных стилей. Отстаиваются прогрессивные, демократические основы национальной культуры. Опера способствует формированию самосознания народа, служит одним из высших проявлений национальной культуры.
   Общественно-политическая роль музыкального театра усиливалась и внесла большие изменения в содержания и формы оперного искусства. XIX век ознаменовался появлением музыкально-драматических произведений, в которых воспевался народ, его благородные деяния. Создалось огромное разнообразие типов музыкально-театральных произведений: героико-патриотических, эпических, лирико-драматических и комических. Наряду с реалистическими тенденциями, сказывались и романтические направления.
   Лучшим произведениям музыкального театра свойственны народность и реализм, единство глубокого содержания и совершенной художественной формы, национальная определённость музыки, связь с народным творчеством, с передовой общественной мыслью. Музыкальные спектакли отличались исключительной глубиной психологических характеристик, правдивым выражением душевного мира людей и драматических конфликтов [Приложение 11].
    В данной работе предпринята попытка синтеза теории вопроса о музыкальной драматургии с практикой. В качестве примеров, приведены и фактические материалы музыкальных пьес автора [Приложения 2,3,4].  Данная работа посвящена вопросам истории возникновения и развития мировой  музыкальной драматургии и музыкального театра [Приложения 1, 12]; их современному состоянию [Приложение – 8],  и перспективам развития [Приложения 9,13]. Раскрываются связи теории музыкальной драматургии с практикой, мастерства сценического слова со сценическим действием. В качестве примеров, приведены фактические материалы музыкальных пьес автора  [Приложения 6,7,8].
   Выявляются древние истоки возникновения и развития музыкального театра, основные элементы которого содержаться в народных обрядах: календарных и семейных.  «Изначальные принципы музыкально-песенного народного творчества, их наиболее традиционные формы, виды и отчасти образы зародились в глубокой древности, когда всё искусство было творением и достоянием народа»  [1].
    Языки естественным путём возниколи на основе потребности человека. Люди в мелодиях стремились передать интонацию, подражающей интонациям самой природы. Воспроизводя голос природы, говорящий непритворно и естественно извлекал мелодию из речи. Подобно этому, и современный музыкант сперва ищет род мелодии, которая даст ему музыкальные интонации, наиболее подходящие к смыслу текста, подчиняя выразительность отдельных слов выразительности мысли, настроению души, ибо от взволнованности исполнителя его голос принимает «окраску» основного взволнованного чувства. Интонации речи различны, в зависимости от передаваемых страстей. Здесь неиссякаемый источник различных типов мелодий. Прелесть музыки не просто в подражании природе, но в подражании приятном. Чтобы достичь сильного впечатления, сама декламация должна быть подчинена мелодии. Изображение чувства в мелодии должно быть исполнено таинства обаяния.
     Музыка может состоять из трёх главенствующих элементов: мелодии, размера  [2] и гармонии. Физическое наслаждение, доставляемое гармонией, также увеличивает моральное наслаждение от подражания природе, по правилу присоединения к выразительности мелодии приятно звучащих аккордов. Гармония к тому же усиливает выразительность мелодии, придавая большую верность и чёткость мелодическим интервалам, оживляя её звучание, связывая отдельные музыкальные фразы в песни, как мысли связываются в речи. Именно в таком понимании гармония доставляет композитору могучее средство выразительности. Но не следует искать выразительность только в гармонии, ибо интонация может разрушаться аккордами. Главный звук не должен тонуть в сочетании аккордов, но обязан подчинять весь аккомпанемент вокальной партии. Более тесное объединение звуков языка и звуков музыки придаёт особую выразительность, когда музыкальный размер и поэтический ритм совпадают.
    Мелодия испытывает величайшее влияние языка. Наиболее гармоничным следует признать язык со многими звучащими гласными. При недостатке звучности гласных звуков в языке, исполнитель вынужден придавать им чрезмерную громкость в пении. Приглушённость языка придавала бы пению крикливость, при этом передавались бы лишь простейшие интонации. В подобной музыке вовсе не было бы приятных мелодий, и вынужденно делались бы попытки скрашивать их поддельными малоестественными красотами. В музыке воцарилась бы бесцветность и однообразие. При недостатке мелодии усложнялся бы аккомпанемент, создавался бы излишний шум.
    Музыкальный размер (чувство музыкального размера) создаёт красоту и выразительность пению. Если в музыке нет отчётливого размера, то она походит на беспорядочный набор слов в языке, взятых наугад и написанных, как попало; и невозможно найти никакого смысла, ибо автор не вложил его в данный свой текст. Национальная музыка заимствует свой характер из языка. Вокальная музыка зародилась ранее музыки инструментальной. Инструментальная музыка черпает из вокальной музыки мелодические обороты и размеры. В музыкальном ритме легко различимы: размер просодий  [3], размер стиха и размер мелодии. Самой приятной музыкой будет та музыка, где все три размера сочетаются наиболее совершенным образом. Если в языке народа просодия неясно выраженная, неточная и нечёткая; что долгие и краткие звуки по длительности и их количеству не находятся в простых отношениях, способных придавать ритму точность и приятность звучания, то в музыке этого народа, музыкальный размер будет расплывчатый, неясный, неравномерный, отчего пострадает речитатив. Здесь трудно согласовывать ноты и слоги, придётся постоянно менять размер, стихи не удастся передать в правильном ритме. Музыка, где все три указанных размера (размер просодий, размер стиха и размер мелодии) сочетаются совершенным образом, способна взволновать слушателя, подражать самой природе, доносить до сердца сладчайшие впечатление от мелодии и гармонии. Наиболее богатым по выразительности музыкальным инструментом, является скрипка, которая составляет основу всех оркестров; флейта – нежна,  гобой – весел, труба – воинственна, валторна – звучна, величественна и очень уместна в торжественных сценах,  [Приложение 17]. 
    Общепризнанно, что язык, наиболее пригоден для музыки – итальянский, ибо он нежен, звучен, гармоничен и акцентирован. Этот язык имеет наиболее благоприятные качества для пения. Инверсии итальянского языка более благоприятны для хороших мелодий. Гармоничность и подлинная живописность этого языка меньше зависит от действительной силы звуков, чем от дистанции между тихим и громким произношением и от возможности выбора звуков для изображения той или иной картины.
    Следует признать также и несомненные достоинства русского языка и его прекрасной музыкальности. Следует признать высокую выразительность и мягкость русского языка, обеспечивающего все интонации и бесконечное многообразие из сочетаний и модуляций при смене тональности или лада. Русский язык обеспечивает  необычайную точность музыкального размера, как в медленном, так и в быстром темпах. Русская музыка и пение позволяют предоставить сердцу любые чувства, а разуму – любые картины. В ней царят удивительные возможности для высокого мастерства модуляций, прозрачных простых гармоний и живого аккомпанемента мелодий.
    По мере совершенствования языка, мелодия подчинялась новым правилам, постоянно утрачивая прежнюю энергию. Мелодия постепенно утрачивала тесную связь с речью, а музыка отделялась от слов. Мало-помалу музыка, будучи началом интонации и гармонии для поэзии, стала лишаться природных чудес мелодии голоса. С культивированием искусства, упрочивалось искусство трогать музыкой сердца людей. Пение лишалось природной красоты мелодий, появлялась потребность в усилении и продолжительности звука. Это достигалось с помощью введения консонансов, это когда несколько голосов пели в унисон (получались звуки неограниченной длительности), что навело людей на мысль об аккордах. Усиливающийся шум делал мелодию как будто приятней, и начиналось «шествие» музыки с использованием дисконта и контрапункта. Мелодия постепенно утрачивало своё господство, и музыканты всецело обратились к гармонии. К этой цели устремилось всё: музыкальный строй, лады, гаммы – всё приобретало новый облик. Движением голосов в хоре стала управлять гармония. Музыкальная система стала гармонической. Устная интонация пострадала от этого. Пение отделилось от речи, которая положила пению начало. Модуляции голоса забывались из-за гармонических созвучий. Музыка лишалась того первозданного природного воздействия, которое она оказывала прежде, когда была вдвойне голосом природы.
    Музыка лишь тогда сообщает душе те чувства, которые  композитор желает возбудить у слушателей, когда все партии способствуют выразительности темы, когда гармония лишь усиливает её энергию. Когда аккомпанемент украшает мелодию, не заглушая и не искажая её, когда весь ансамбль доносит одновременно до слуха лишь одну мелодию, а до разума единую идею. Исключительная роль в благозвучие мелодии принадлежит консонансам   [4].  Каждый консонанс имеется особый, ему свойственный характер звучания, особый, свойственный ему способ воздействия на слушателя. Действие терции совсем не такое, как, например, сексты или кварты. Малые терции и сексты вызывают иные чувства, чем большие терции и сексты. Два консонанса могут усиливать гармонию, одновременно взаимно ослабляют впечатление, уничтожая или рассеивая гармонию. Таким образом, применение лишнего звука необязательно усиливает музыкальное впечатление, но могут разбить кванту на два интервала и порушить её действие действием двух терций, на которые она может быть разложена, они могут повредить впечатлению. В природе музыки заложен некий принцип, когда всякая музыка, где гармония заполнила аккомпанемент, где все аккорды полные, введение дополнительных консонансных звуков могут привести к побочным шумовым эффектам, но выразительность их будет уменьшена. Единство мелодии способствует воцарению нежности пения, соединённую с выразительностью. Аккомпанемент должен медленно и плавно двигаться за мелодией, не перегружая её, лучше согласовывая с музыкальной темой, реже отходя от неё.
    Речитатив должен сочетаться с живостью декламации и силой гармонии, [Приложение 18] . Музыкальный темп не должен уступать темпу речи, а мелодичность – настоящему пению, не утомляя певца и не оглушая слушателя. Хороший речитатив способен передать все интонации, даже самых ярких страстей.
    Роль мелодии в музыке та же, что в живописи – роль рисунка. Мелодия обозначает очертания и образы, для которых аккорды являются всего лишь красками. Как рисунок придаёт жизнь и душу краскам и подражание природе, так изображение музыкальных страстей пробуждает страсти в человеке. Звуки оживляются привычными модуляциями мелодии, дабы музыка вызывала восторги, переходящие в наслаждение. Если нарушаются в музыке естественные пропорции, исчезает и естественное наслаждение музыкой. Добавляя к совершенному звуку терцию, квинту или какой-либо иной консонанс, на самом деле лишь усиливаем звучание. При усилении консонанса, могут нарушаться музыкальные пропорции, и желание сделать мелодию лучше, чем  в природе, мы невольно можем получить худший её вариант. Есть золотое правило в мелодии музыки: нет иной лучшей гармонии, кроме унисона.
        Автор учитывал возросшие запросы по всестороннему  изучению  возрождающегося музыкального театра в Российском обществе. Особенность данной работы в том, что она может быть полезной студентам, аспирантам и преподавателям по предмету музыкального театра, может быть использована  учёными – фольклористами, литературоведами, этнографами, историками искусства, культуры и театра, а также драматургами, режиссёрами и актерами театра и всем, кто интересуется театрально-художественной культурой.







Приложение 1.

ОРФЕЙ  И  ЭВРИДИКА
Либретто музыкального спектакля в трёх частях

Действующие лица:
Орфей
Эвридика
Нимфы
Аид
Пастухи, пастушки, обитатели царства Аида, фурии, адские духи,  вакханки. Хор, хореография, пантомим. Сюжет заимствован из античного мифа

Музыка
   Музыка должна быть строго подчинена драматическому развитию спектакля. Речитативы, декламации, хоровое и вокальное пение, дуэты, пантомимы, танцы должны раскрывать свой смысл в тесной связи с действием, разворачивающимся на сцене, придавая выразительность и единство.
   Музыкальное вступление не должно быть подчинено драматическому развитию  сюжета, но выдерживается в живом движении, в жизнеутверждающем начале и жизнерадостном характере.
   В первой части в вокальных партиях на первом плане - рельефный мелодический образ, доминирует исключительная простота музыки с отсутствием внешних эффектов, основанная на мелодичности, гармонии, народной песенной традиции.
   Вторая часть распадается на две контрастирующих части. В первой, устрашающие хоры духов и стремительными мелодиями сопровождающие демонические пляски фурий и адских тёмных духов. Этому противопоставляется нежные арии Орфея под аккомпанемент лиры (арфы и струнных инструментов), звучащие, всё взволнованней. Вторая половина выдержана в светлых пасторальных тонах (флейт, гобоя и скрипок).
    Третья часть вначале музыка насыщена порывистым музыкальным вступлением, развивается до напряжённого развития. Завершается драма хоровым пением с чередованием сольного пения и дуэта, с музыкальным сопровождением, окрашенным в светлые тона, символизируя  торжество любви.
         
Картина первая

Хор
Орфей полюбил Эвридику…
Как Солнце - небесному лику,
Так лики влюблённых подходят, -
Друг с друга – очей не отводят…
Влюблённых не сводит очей, -
От глаз Эвридики своей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Не сводит влюблённых очей!..

Ты видишь, Орфей,  Эвридика
Затмила красой Неба лико!..
Весь мир затмевает красой
Твоя Эвридика!.. Так пой, -
И в лире - ты струн не жалей!..
Играй веселее Орфей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Не сводит влюблённых очей!..

Как Солнце - небесному лику,
Подходит Орфей Эвридике…
Влюблённых не сводит очей, -
От глаз Эвридики Орфей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Струн в лире не жалей!
Эту давнюю историю, -
Послушайте, люди добрые…

Орфей, Эвридика
Здесь много раз встречали мы зарю,
Здесь счастье нас рукой своей ласкало…
Восторженную молодость свою -
Венчать любовью Небо призывало!..

Эвридика
Здесь поэзии свет, твоей лиры привет, -
Я внимала, Орфей, без усилья…
Ключевою водой и росой молодой
Освежал ты любви нашей крылья!..

Орфей
Вдохновений полёт моё сердце берёт
От тебя лишь, моя Эвридика,
Здесь у озера муз, торжество наших уз,
Здесь любви торжество, Эвридика!..

Эвридика
Как ты славно поёшь, голос твой так хорош,
Орошает бальзамом участья…
Пусть любовь из всего создаёт торжество,
И наполнит нас искристым счастьем!..

Орфей, Эвридика
Сплетём же узоры мелодий певучих;
С небесных глубин, до пределов земли,
Придите, о Духи восторгов могучих,
Чтоб наши напевы устать не могли…
Как дождь между молний проворных и жгучих,
Мы будем блистать в золотистых цикадах,   [5]
Мы будем, как звуки поющего грома,
Как волны, как тысячи брызг водопада…

Орфей
Нас уносит за грань, в многозвёздную ткань,
В океаны бездонной лазури…

Все сомнения прочь, и печали все прочь,
Как туман от грохочущей бури…

Эвридика
Твоих песен полёт, - мне Дыханье даёт,
И любовь улыбается неге…
Звёзд играющий рой, свет и воздух с Землёй
Сочетаются в огненном беге…

Орфей, Эвридика
Вдохновенно поём, свой чертог создаём,
Будет счастье царить в нём, светлея;
Этим пеньем своим, новый мир создадим,
Эвридики, Любви и Орфея!..

Хор
Рассыпьте, как жемчуг, гармонию слов,
Одни оставайтесь, умчитесь другие;
Вас манит на небо, за ткань облаков,
Где меркнут все чары земные…
Орфей с Эвридикой – свободны во всём,
Хвалу им давайте дружней воспоём…
Орфей с Эвридикой в восторге привета,
Поют, словно гении чистого света!..
Рассыпьте, как жемчуг гармонии слов,
И музыки звуки  благие…
Для нежной любови, сплетают покров,
Кропят, как посев облака дождевые…

Эвридика
Орфей, послушай… Милый друг, ты слышишь?!
Как дышит сладость нежности минувшей?!

Орфей
Я слышу!.. так зелёные холмы
Смеются миллионом светлых капель,
Когда гроза, промчавшись, отзвучит,
Встают иные сочетанья звуков…

Эвридика
Какой напев чудесный музы мира,
Царит, Орфей, твоя над миром лира!
В ней, ветров зажигающие звуки,
Как будто звёзды сыплются мне в руки…

Орфей
А там, смотри, прогалины в лесу,
Средь мхов густых, с фиалками сплетённых,
Один ручей, течёт двумя ручьями,
Они спешат, как будто две сестры,
Чтоб встретиться с улыбкой после вздохов…

И всё звончей, настойчивей звучат,
Во мгле земли в безветрии лазури…

Хор
Сколько есть светил небесных, все для вас струят сиянье,
Из лучей плетут чудесных золотые одеянья…
И богатством светлой сферы ты струишь поток огня,
Все лучи свои без меры проливают светом дня…
Сфера жизни, ты блистаешь самой светлой красотой,
Ты вкруг солнца пролетаешь изумрудною звездой;
Мир восторгов повсеместных и непознанных чудес,
Меж светильников чудесных, меж светильников небесных, -
Вы избранники небес!..

Орфей
О, куда бы ни пошла ты,
Я спешу тебе вослед,
Лишь бы ты мне улыбалась,
Лишь бы твой мне видеть свет…


Эвридика
В беспредельности пространства
Лиры я приют нашла,
Мой Орфей, своё убранство
Красоту с неё взяла…
Звук такой от лир исходит, -
Я слилась с душой твоей, -
Как влюблённая походит
На того, кто дорог ей…
Как фиалка голубеет,
Созерцая высь небес, -
Как туман речной темнеет,
Если смолк вечерний лес.
Если Солнце отблистает
И на склоне гор темно.
И угасший день рыдает,
Так и быть оно должно.

Орфей
Мы о чём с тобой  сегодня станем петь?
Из чего сегодня музыку извлечь?!

Эвридика
Пусть поют нам птицы наши, что в плену,
Что в груди заполнят звуком тишину…

Орфей
Пусть же песня станет розою твоей,
Пой, мой пленник, моё сердце, - соловей!..
О, как бьёшься ты о прутья клетки, сердце,
Как ты ищешь к Эвридике сердца дверцу!..

Эвридика
Ум, над которым торжествует страсть,

Орфей
Торжествует страсть…

Эвридика
Чтоб музыкой космическою всласть

Орфей
Музыкой всласть…

Эвридика
Упиться духи звёздные могли,

Орфей
Духи могли…

Эвридика
В восторге танцевали вне земли,

Орфей
Вне земли…
Любовь царит такая у меня, -

Эвридика
Царит у меня…

Орфей
В груди живёт свидетельство огня

Эвридика
Огня…

Орфей
Сестра! Супруга! Ангел! Кормчий мой!

Эвридика
Кормчий мой!

Орфей
Ты в звёздном мире мне дана судьбой!

Эвридика
Мне дан судьбой!

Орфей, Эвридика
И ручеёк, и аромат цветка,
Чьи лепестки ещё дрожат слегка,
Как будто бы целуются во сне,
Влюблённость дарят нам: тебе и мне!..
И ветерок негромок и нетих,
Цветки колышут спутниц всех своих,
И хоры птиц, и летняя листва,
И звуки, и молчанье и слова…
Какой мне неба дар, - твоя краса,
На сердце, как медвяная роса,
Дарит мою зелёную весну.

Орфей
Люблю!

Эвридика
Люблю!

Орфей
Люблю!

Эвридика
Души красу!..

Эвридика
Люблю!

Орфей
Люблю!

Эвридика
Люблю!
Орфей
Любви весну!..

Орфей, Эвридика
На сердце, как медвяная роса,
Какой мне неба дар, - твоя краса,

Хор
Орфей полюбил Эвридику.

Орфей
Я люблю тебя, Эвридика!

Хор
Эвридика полюбила Орфея

Эвридика
Я люблю, люблю тебя, Орфей!

Хор
Какая старая история…

Орфей, Эвридика
Я люблю! Люблю! Люблю!

Эвридика
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!..

Хор
Какая дивная история…

Орфей, Эвридика
Я люблю! Люблю! Люблю!

Орфей
Эвридика!.. Эвридика!.. Эвридика!..

Хор
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

Орфей
Орфей и Эвридика! Орфей и Эвридика! -
Едва пропел я наши имена…
Мир, словно замирает, как будто прославляет
Нас тишиной на вечны времена…
Ты, слышишь, Эвридика?!

Эвридика
Орфей, послушай: слышишь?!
Орфей
Все сферы звёзд поют, и шар земной!..

Эвридика
Весь мир нас прославляет, И сердце замирает
От счастья, мой Орфей, любимый мой!.. 

Орфей
Любимая, любимая моя,
О! Как же счастлив, как же счастлив я!
Пою любовь, звени же, голос мой, -
Над всею поднебесной синевой!..
Пусть восхищённый целый мир,
Придёт на песен этих пир;
И будет звуков звёздных рой
Принадлежать тебе одной!..

Пою любовь пред Солнцем лика
Тебе, родная  моя Эвридика!.. 

Эвридика
Любимый мой, любимый мой!..
Орфей мой, пой! Орфей мой пой!..
Все песни в сердце сберегу,
Без них жить больше не могу!..

Орфей
Их песен я сплету венок
И возложу у милых ног…
И будут петь в венке цветы –
Мою любовь, мои мечты!..
И ветер научу я петь,
До звёзд мечтам моим взлететь!
До звёзд взлететь моей любви!
О, счастье истинной любви!..
О, птица светлая любви,
Свои восторги нам яви!..
С тех пор, когда услышал я:
«Орфей, Орфей, я вся твоя!»
И сердце я тебе отдал, -
Мой певчий бог возликовал!

Эвридика
Орфей, Орфей, любимый мой!..
Ты послан мне самой судьбой!
Сама природа вновь и вновь,
Мне шепчет про твою любовь!..
И я шепчу с природой вновь:
Бессмертны песни и любовь!..

Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

Орфей
Хочешь, моя Эвридика,
Я запою для тебя,
Белое облако птицей,
Спустится с неба, любя,
Чтобы в ладонях,
В самых ладонях
Потанцевать у тебя!..
Эвридика
Может быть, это мне снится:
Песни и эта роса.
Эта волшебная птица,
Нашей любви голоса.

Может цветок этот сниться,
Что задымился росой…

В утре цветка золотого,
Лучик любой – золотой!..

Солнце, так ярко сверкает
В капельке каждой росы,
В каждой росинке играет,
Озером нашей любви!..

Радуга дивно играет
В каждой росинке любви!..
Может быть это мне сниться, -
Песен волшебная птица!..

Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

КАРТИНА ВТОРАЯ

Хор
Недолго счастьем
наслаждался Орфей
С любимой, прекрасной
Эвридикой своей;
С Эвридикой, с Эвридикой, -
С любовью прекрасной своей!..

При сборе цветов
В долине зелёной,
Эвридика вскричала
От укуса змеёю;
Эвридики, Эвридики, -
Жизнь загублена змеёю…
 
Побледнела Эвридика,
Светлые сомкнула очи.
И Орфей был безутешен, -
Пел и плакал - дни и ночи…
Эвридика, Эвридика, -
Пел и плакал – дни и ночи…

Орфей
Дни юности не миновали,
Но канули, как в океан…
И жизнь – туман,

И смерть – обман,
И юность, полная печали…

К какому, Эвридика, дню,
К какому ты летишь огню?..
Какие дали, голубели,
Исполненные красоты!
Какие нам цвели цветы!
Звучали нам с тобой свирели!..

Эвридика, где цветы?
Эвридика, где свирели?
Эвридика, где же ты, -
Моя юность и веселье?..

Хор
Завяли цветы,
Умолкли свирели,
Прощайте, - мечты,
Весна и веселье…
Прощайте, - мечты,
Весна и веселье…

Орфей
Эвридика, где любовь?
Где твои лебяжьи руки?
Я с тобой не встречусь вновь,
И бессильны лиры звуки…
 
Хор
Завяли цветы,
Умолкли свирели,
Прощайте, мечты…
Весна и веселье…
Прощайте, мечты…
Весна и веселье…

Орфей
Не оставлю Эвридику
Я одну в подземном мире,
Я верну её на землю,
Воспою ей гимн в эфире…

 В мрачном царстве душ умерших,
Упрошу царя Аида,
Чтоб вернул мне Эвридику
Мне поможет в этом лира…

Ветку нерасцветшей вербы,
Я возьму в Аид с собою,
Обращусь с призывом к небу, -
Справиться помочь с судьбою…

Воспою ей гимн в эфире…
В мрачном царстве душ умерших,
Не оставлю Эвридику
Я одну в подземном мире,

Хор
В мрачном царстве Аида,
Любителям ужасов – чары…
Ударил Орфей по струнам
Послушной своей кифары,
По струнам её стоголосым,
По струнам её вдохновенным, -
Широкой волной разнеслась
Песня Небесного мира…
В Мире Безмолвия лира -
Песней прекрасного мира,
Музыкой жизни звучала,
Данная миру,  в Начале…

Очаровала Харона, -
Дивная песня Орфея,
Цербер свой бег замедлил,
Он замер и слушал Орфея…
Песней любви к Эвридике,
Песней весны счастливой,
Очаровало всё царство
Прекрасное пенье Орфея…
Склонив свою голову, слушал
Орфея бог мрака Аид.
Тантал забыл жажду и голод.
 Сизиф не катил камень в гору.
Присел он на камень и слушал,
Нет пения краше и лучше…
Заслушались ей Данаиды,
 Забыв о бездонном сосуде.
 И даже  богиня Геката
Грозный свой нрав укротила…
Закрылась Геката руками, -
Не видно, как слезы катились…
И плакал сам злой Эринний,
Всех  тронул напевом Орфей.
И веточка вербы Орфея,
От песен его расцвела.
Из почек вдруг зазеленели
Листочки, даря аромат…
И был упоителен запах
От зелени свежей вербы
И струны всё тише звучали
Его стоголосой кифары,
И песня все тише, и тише, -
И вовсе она замерла,
Подобная вздоху печали,
Вокруг воцарилось молчание...
Молчанье прервал бог Аид:
«Зачем ты пришёл», - говорит…

Орфей
Я пришел в твой мир, Аид,
Лирой душу пробудить…
Тебе ли да не знать, Аид,
Как я страдаю без любви…

Аид, молю тебя и заклинаю:
Верни мне Эвридику, умоляю…
На время к жизни её верни, -
И с миром – в жизнь благослови!

Заклинаю, умоляю,
Лиру к сердцу прижимаю:
Сжальтесь, сжальтесь надо мною
Моей светлою мечтою…

Отпустите Эвридику,
Лишь на время, умоляю,
Заклинаю, заклинаю, -
Слёз жемчужины роняю…

Мы вернёмся в мир с ней вместе,
Насладимся жизнью-песней…
Жизнь, как миг единый краток,
Но в любви он - дивно сладок…

Тебе ли да не знать, Аид,
Как я страдаю без любви…
Вот я пришёл сюда, Аид,
Чтоб лирой душу пробудить…

Аид
- Я верну тебе невесту,
Заслужил её, Орфей…
 Выводи бедняжку к свету
Солнца юности своей.
Но условие исполни, -
За Гермесом вслед пойдёшь, -
Эвридику за собою
Следом к свету поведёшь…
И одно ты должен помнить,
Что б ни сталось на пути,
Не смотри на Эвридику,
Коль решил её спасти…
Без оглядки с нею вместе,
Путь свой должен ты пройти,

Выводи свою невесту,
Сам из ада выходи…

Орфей
Эвридика! Вот же я.
Здесь я, рядом пред тобою.
Почему  зовёшь меня?
Эвридика, что с тобою?
Эвридика, я Орфей,
Я певец твой долгожданный.
Вот я – с лирою своей,
Помнишь, я твой друг желанный?..

Эвридика
Нет, нет, нет,… Не ты, не ты.
Мой Орфей совсем другой!
Он все лучшие мечты
Пеньем и своей игрой…
Исполняет все мечты,
Мой Орфей, - не ты, не ты…

Орфей
Эвридика, посмотри-ка
На меня, - взгляни смелей…
Я всё тот же, Эвридика,
Друг твой и певец, Орфей…

Эвридика
Нет, не ты, не ты - Орфей...
Он совсем, совсем другой,
Он придёт, придёт за мной, -
Настоящий мой Орфей!
Мне не надо никого,
Жду я только лишь его…

Орфей
Эвридика! Долгожданный, -
Это я, твой друг, Орфей!

Эвридика
Мой Орфей!.. Орфей!.. Орфей! –
Где ты, друг мой долгожданный?

Орфей
Мне не веришь, Эвридика?
Но поверь мечте своей,
И спросила б, Эвридика,
Обо мне ты у людей…

Хор
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Твоя любовь всегда с тобой!
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Пусть зазвучит вновь голос твой!..
И песня пусть летит над миром,
Звучит торжественная лира
Пусть воцарится торжество
Над миром: песнь и божество!..
Играй и пой, певец, Орфей,
На лире струн ты не жалей,
Ведь столько струн, певучих струн,
На лире сердца, пой, Орфей!..

Орфей (ария)
Приди, Эвридика, в сады моей песни,
Царит в них такая прохлада…
Приди и почувствуй дыхание жизни,
Над дивными розами сада!
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
Над дивными розами сада!

Алеет закат и, туманом умыты,
Цветут мои розы, отрада…
Взошла уж Луна и калитка открыта,
Я жду тебя здесь, в розах сада…
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
С ним жду тебя здесь, в розах сада…

Приди, напои миг дыханием жизни,
Поют соловьи в розах сада!
Приди, Эвридика,  в сады моей песни, -
И царствуй на радость, отрада…
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
С ним царствуй на радость, отрада!

Эвридика
Орфей, я в лицо тебя, кажется, знаю,
Такое родное лицо…
И наша любовь: птиц белая стая,
И солнца златое кольцо…
Как Солнце встаёт - в сердце любовь,
Наша любовь, как Солнце встаёт!
Нашу любовь, наша любовь!..
Как хороша, светлая новь!..

Хор
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Твоя любовь всегда с тобой!
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Пусть зазвучит вновь голос твой!..
Пойдёт она вслед за тобой,
Пусть не легка у вас дорога,
Возрадуйся, душа, и пой,
И прославляй на сердце Бога!..

Эвридика (ария)
Солнце рождается снова,
Тьма исчезает и тень,
Солнцем цветка золотого,
Нам улыбается день!..
Орфей! Орфей! Орфей!
Нам улыбается день!..

Путями земными и звёздными,
С тобою, Орфей, мы пройдём,
И ветви черёмухи росные,
Осыпят нас звёздным дождём!
Орфей! Орфей! Орфей!
Осыпят нас звёздным дождём!

В каплях росы – звёздочки радости,
Целый мир радости, в капле росы!..
Целое озеро, искристой радости,
В капельке чистой росы!..
Орфей! Орфей! Орфей!
В капельке чистой росы!..

Хор
Играй и пой, певец, Орфей,
На лире струн ты не жалей,
Ведь столько струн, певучих струн,
На лире сердца, пой, Орфей!..
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

Скорей, скорее в путь обратный,
Спешит вон из Аид Орфей,
Едва лишь приметной, неясной,
За ним Эвридики тень
Аида миновали царство,
В ладье Харона через Стикс,
Проплыв, преграды миновали
И вот уже забрезжил свет…
И охватило вдруг волненье,
Забилось сердце у Орфея:
Уж не отстала ли она,
Совсем ему уж не слышна…
Она, быть может, в царстве теней,
Осталась бедная стоять,
Он оглянулся на мгновенье,
И сразу смог её узнать…
Его увидеть тоже рада,
Она была почти с ним рядом,
На миг лишь повстречались взглядом
Но вдруг пропала без следа…
Орфей стоял окаменевший,
Казалось, жизнь его ушла:
- О боги! Больше нет надежды
Остался сирым навсегда…

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Хор
Прошли года,  Орфей без Эвридики,
Но верен ей по-прежнему Орфей.
И ни с одною женщиной на свете,
Не смог связать бы он судьбы своей…

И вот однажды раннею весною,
Зазеленела травка молодая,
Всходило в небе Солнце золотое,
Как  у Орфея  - лира золотая…

Поднял певец, навстречу солнцу Лиру,
Запел, по струнам тихо ударяя,
И благозвучье дивное эфира -
Природу благодатно оживляет…

Такая сила в песне зазвучала,
Что всё живое звуками манило,
И ранние цветы очаровала…
И всех зверей в лесах заворожила…

Первая нимфа
И вдруг раздался  громкий звон тимпанов,
И смех, и топот дикой пляски Раху -
Толпы Киконских женщин шалых, пьяных,
Справляющих веселый праздник Вакха.

Вторая нимфа
Всё ближе, ближе, подходя к Орфею,
И вот увидели его вакханки,

Вскричали и, как змеи зашипели,
Вот ненавистник женщин нашей пьянки!..

Хор
Все разом налетели на Орфея,
Терсами острыми они взмахнули,
И кровь ручьём лилась его алея,
И праздник  Вакха тем не завершили…

И  голову Орфея, и  кифару
Вакханки в воды быстрые бросали,
И речка Гебра приняла кифару,
И голову несчастного Орфея…

Первая нимфа
Свершилось чудо – струны у кифары, 
Несомые волной реки звучали,
Души Орфея врачевали раны,    
И целый мир до слёз разволновали.

Вторая нимфа
Дриады с Нимфами все, в знак печали,
Свои густые косы распустили,
И тёмные одежды одевали,
И плачь печали, к небу возносили…
Хор
Река все дальше, дальше уносила
И голову Орфея, и кифару,
Морские волны к берегам Лесбоса
Несла печали золотую пару…

Первая нимфа
С тех пор в Лесбосе  зазвучали дивно
Глава Орфея и его кифара,
И в небесах она - Созвездьем Лиры
С звездою Веги в самом центре Мира!
Хор
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

Вторая нимфа
Сошла Душа Орфея в царство теней,
И с Эвридикою его свёл случай…
И заключил любовь в объятья гений, -
С этих пор, они уж стали неразлучны...
Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Конец.



Приложение 2.

АЛМАЗНЫЕ ЦВЕТЫ.
Музыкальная пьеса, по мотивам древних эллин.

Действующие лица и исполнители:

Ецресс – владелец алмазного дворца
Людэмио – дочь Ецреса
Картаб – влюблённый юноша, старатель по добыче алмазов на рудниках
Забадрат – управляющий алмазными приисками.
Кинватсан - Учёный звездочёт
Ариозон - поэт, певец.

Место действия  - в горах, на алмазных приисках
Время действия – весна, пора цветения

АКТ ПЕРВЫЙ.  Цветочное волшебство.

 Город Алмазный. Здесь рабочие  добывают алмазы из глубин рудников. Управляющий города живёт в доме, украшенном алмазами. Высокое окно в этом доме открыто и занавешено причудливой занавеской.
   На сцене появляется Картаб. В руках бережно несёт удивительный букет алмазных цветов.
 
КАРТАБ.
(Останавливается у окна, зовёт Людэмио через причудливую занавеску.)
Людэмио…  Людэмио! Людэмио!..

ЛЮДЕМИО. (Отвечает, отодвинув занавеску.) 
Зачем, так громко ты зовёшь,
Картаб, я, чем тебе мила?
Ты каждый день цветы несёшь,
Чудесные, как жизнь сама!..

КАРТАБ.
Не всё ж выискивать алмазы
В глубинах беспросветных руд;

Что ж не могу позволить разве -
Тебе цветы принесть, мой друг?!

Вот прихожу к тебе украдкой,
Всего на несколько минут…
Без этого не жить никак мне, -
Иначе жить я не смогу!..

Моя единственная радость -
Дарить тебе мои цветы!
И в том лишь мне одна отрада, -
Чтоб только улыбнулась ты!..

ЛЮДЭМИО.
 (Быстро выходит на улицу. Бережно принимает цветы из рук Картаба, с удовольствием вдыхает их аромат.)

Когда узнают, что украдкой
Из рудника сбегаешь ты,
Накажут, ведь, кнутом иль палкой -
За эти дивные цветы…

КАРТАБ.
Как рад я, что цветов тех алых
Здесь очень трудно отыскать…
И только мне Господь послал их,
Кустом большущим, - не объять!..

ЛЮДЭМИО.
Ты покажи мне куст тот милый,
И я сама нарву цветов…

КАРТАБ.
Не будь жестокой, Людэмио,
Отдать я тайну не готов…

О это дерево, восторг мой!
Как тайну в сердце берегу,
Без этой радости нежданной, -
Ни дня прожить я не смогу…

Поёт тебе здесь воин песни,
А я дарю тебе цветы;
Должна ты дать мне слово чести, -
Лишь у меня цветы брать ты!..

ЛЮДЭМИО.
Когда подумаю я только,
Тебя ж ведь могут наказать,
На сердце неспокойно, горько,
Не знаю даже, как сказать.

КАРТАБ.
Так что ж, накажут, пусть накажут,
Лишь цену больше обретут
Цветы, моею болью, даже -
Ещё прекрасней зацветут!..

ЛЮДЭМИО.
Ах, боль твоя, Картаб, бесценна,
Пусть будет болью общей нам…
Поверь, тебе я буду верной
Подругой и твоим цветам!..

Прошу, Картаб, будь осторожен
И осмотрителен, будь ты…

КАРТАБ.
Как счастлив я теперь, о Боже!
Дарить… Дарить! Дарить цветы!.. (Уходит).

АКТ ВТОРОЙ.  Флейта любви.

ЛЮДЭМИО. (Под окошком Алмазного дома любуется цветами. Поёт.)
Лейся пеня золотая,
С золотых полей,
Где в лучах  роса сверкает,
В небе радуга сияет, -
Эгей, гей, гей!
С золотых полей!

Здравствуй, небо голубое,
Радость юных дней!
Утром росы блещут в поле -
И поётся поневоле –
Эгей, гей, гей, -
Радость юных дней!

Даже солнце в небе радо
Золоту полей!
Ветер песнь мою услышит,
Ниву ласково колышет:
Эгей, гей, гей, -
Золоту полей!..
 (В окошке, отодвинув занавес, появляется  Эрцесс.)
ЕРЦЕСС.
Откуда чудные цветы
Непревзойденной красоты?
Кто подарил тебе, признайся?

ЛЮДЭМИО.
Ты сам, отец мой, догадайся;
Кто мог мне подарить цветы
Непревзойдённой красоты?

ЕЦРЕСС.
Уж не любовь ли пробудили
В тебе, столь дивные цветы?

Ах, Людэмио, Людэмио,
Любить теперь уж вправе ты…

Любовь дороже всех алмазов,
В ней все сокровища мечты,
В ней – Чистота, в ней – Высший Разум,
Источник – вечной Красоты!

Я за любовь твою спокоен,
Нет выше этой высоты!
Но всё же, мне напомнить стоит:
С влюблённостью не спутай ты…

И забывать, к тому ж, не стоит,
Что ты своею красотой,
Смущаешь тех, кто не устроен
Для жизни на земле святой…

Теперь труднее вдохновенье
Открыть для сердца своего…
К прекрасному царит презренье,
Всё тяжелей понять его,

Чтоб у любовного причала
Волну с ладьёю повенчать,
Желал бы юным, для начала,
Учителя Любви послать…    (Закрывает занавес на своём окне.)

ЛЮДЭМИО. (Поёт.)
Вдали и рядом, над лесом и садом,
Флейта любви звучит, тоскуя;
Флейта звучит в душе, тоскуя:
«Люблю, люблю! О, как люблю я!..»    (Собирается  идти в дом.)

АКТ ТРЕТИЙ.  Алмазное опьянение.

Людэмио собирается уходить домой. Появляется Забадрат.

ЗАБАДРАТ. (Обращается к Людэмио.)
Не уходи, о Людэмио,
Не исчезай, так быстро ты…
Что за цветы? Как они милы!
Небесной, дивной красоты!..

Давай поговорим немного,
Мне надо важное сказать…

ЛЮДЭМИО. (Прижимает к себе цветы, словно рискует лишиться их.)
Так не хотелось бы, ей-богу,
Про важность всякую слыхать…

ЗАБАДРАТ.
Не говори так, Людэмио,
Хоть неприятно это мне,
Сказать, как черви дождевые
Рабы копаются в земле…

Пусть «То, что Нужно», добывают, -
Алмазы с золотом в цене,
Нас по богатству почитают…
(Людэмио пытается возразить, Забадрат перебивает его.)
Не возражай, Людэмио, мне…

Твоё блистанье, Людэмио,
Вот неземная красота!
Ты, драгоценный перстень Мира,
Твоя Любовь и Чистота!..

ЛЮДЭМИО.
Мне говоришь об этом снова,
Особенного, что во мне?
Принять я лести не готова,
Мне лесть от детства не в цене…

ЗАБАДРАТ.
Свет Солнца, сквозь листву лесную,
Нас не взволнуют так весной,
Как сквозь отверстье небольшое,
Струится лучик золотой!.. 

Ты в нашем прииске дремучем,
Поверь, Людемио, поверь,
Как в тёмном царстве этот лучик,
Как в царство Истинное дверь!..

ЛЮДЭМИО.
Признаться, странно видеть это,
Как город роется в руде,
Ах, здесь не надо быть поэтом,
Чтоб видеть рабство в их труде…

Ход в подземелье прорывают,
Сокровища влекут из тьмы;
Трудом рабочих доставляют,
Алмаз для прихотей земных.

ЗАБАДРАТ.
Верь: нерушимо знатных братство,
Богатство наше божество…
Наш бог Един – наше богатство,
И нет святее ничего.


И дух мы подчиним и тело,
Весь мир лежит у наших ног…

ЛЮДЭМИО.
С пещеры покрывало смело
Мечтала б сдёрнуть, где ваш бог!..

Сорвать бы мрачную завесу,
Вы держите рабов за ней,
Искать алмазы - прихоть бесов.
Алмазы – души у людей!..

Вот настоящие алмазы!
Вот настоящий бриллиант!
Душа без примеси проказы,
Небесной чистоты гарант.

ЗАБАДРАТ.
С тобою спорить я не стану;
Что в злате счастье, - спору нет…
Мне подари цветок на память…

ЛЮДЭМИО. (Сильнее прижимает к себе цветы, как несметные сокровища.)
Нет, не могу…

ЗАБАДРАТ.
Что так?

ЛЮДЕМИО.
Секрет…

ЗАБАДРАТ.
Но всё ж равно они увянут,
Не нынче, завтра иль поздней…

ЛЮДЕМИО.
Нет, не увянуть, не увянут,
Они душа, души моей!..

Я верю: скоро, очень скоро,
Пусть рад ты этому, не рад, -
Из разноцветий незнакомых
Благоуханный будет сад!..

ЗАБАДРАТ.
А мне смешно, скажу по чести,
Цветы, такая мишура,
В алмазных россыпях чудесней,
Блистаний солнечных игра!

И к ним я предлагаю руку
И сердце верное в огне…

ЛЮДЭМИО (Со смехом убегает)
Оставь себе всю эту скуку, -
Богатство всё – оставь себе!..

АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ.  Побег рудокопа.

Тёмная пещера шахты рудника.  Вокруг небольшого костерка сидят небольшая артель рудокопов-старателей. Один из них играет на кифаре. Пьют вино, ведут беседу о свободе.
КАРТАБ. (Обращается к друзьям.)
Странное дело в городе нашем,
Люди стесняются поступков хороших.
Но, к примеру, кто-то нахамит, скажем,
Нас это меньше всего тревожит…

Стоит кому-то сделать доброе дело,
А тем более – дело, изящное, красивое,
Тут и начинают вас, справа и слева,
Окучивать, как надо - люди спесивые…

Сделают гадость вам несусветную,
И мстить начинают за гадость эту;
Хотите, я сейчас вам поведаю,
Одну такую историю, по секрету?

ПЕРВЫЙ РУДОКОП.
Послушай, Картаб, не стоит заводиться,
И ворошить эту муть людскую не стоит:
Лучше налить и выпить огненной водицы,
Согласитесь, каждый из нас выпить достоин…
(Наливают вина. Пьют.)

ВТОРОЙ РУДОКОП.
Послушай, Картаб, начальство интересовалось,
Куда ты в самоволку уходишь?
Ты бы угомонился малость,
А то с Людэмио глаз не сводишь…

Далась, брат, тебе эта Людэмио,
Которая кичится своей красотой…
Пойми, она для всех хочет быть милой,
А ты, лишь рудокоп простой…

ТРЕТИЙ РУДОКОП.
Скажу тебе, Катраб, не в обиду только,
Странная она какая-то, хоть и красива…
А женихов-то у неё, подумай, столько.
Они с деньгами такими, что тебе и не снилось…

КАРТАБ. 
Довольно! Это не подлежит обсужденью…
Я чистотою и разумом её заворожён…

ПЕРВЫЙ РУДОКОП.
Мы, Картаб, даём совет тебе дельный,
А ты, знай, упрямо лезешь на рожон!..

Я подслушал разговор управленцев,
Они говорят: сечь таких надо, как скотов!
Ты же знаешь: у них ведь – камень вместо сердца,
Так что, к побоям, Картаб, будь готов!..

Зачем плениться, вином девичьих объятий,
Коль плетью хлещет жажда и голод?
«Работай!» - кричат они… И нет  понятья,
У них - о твоей любви и что ты молод!..

Вот и я работаю глубоко под землёй,
В этих отвратительных, пещерах тёмных…
И мне недоступно опьянение красотой,
Вот и хмелею здесь от вина, бездомный…

(Обращается к Ариозону.)

Эй, поэт,  сыграй на китаре и песню спой,
Чтоб и душе и сердцу веселее было…
Картаб, налей ему вина, друг мой,
Пусть песня пелась так, чтоб - любо-мило!..

АРИОЗОН. (Играет на гитаре, поёт.)
Выпит напиток жизни моей,
Пой песню, пой!
Чаша пуста, эй, друг, налей,
Снова выпьем с тобой!..

Мы чокнемся, друг, не для тоста с тобой,
Чтоб выпить за наших друзей!
Чаша пуста, эй, друг мой, налей!
Выпит напиток жизни моей!..

Нет солнца для нас, тучи небо закрыли,
День померкнет в заботах постылых,
Пусть ночь закроет глаза пеленой,
Пей, друг мой, пей и пой!..

Пусть будет ночь другом последним, -
Всех утомлённых, хмельных мечтой…
Мы не живём в этом мире, мы бредем,
Пей, друг мой, пей и пой!..

Чаша пуста, эй, друг, налей полней,
Снова выпьем с тобой!..
Выпит напиток жизни моей,
Пой песню, пой!

КАРТАБ.
Братья, бежим со мной из этого ада!

ВТОРОЙ РУДОКОП.
Куда? Пить вино небес красоты и тьмы?
Нет, брат, туда нам бежать не надо…
Забудемся в краденом вине тюрьмы…

У нас нет неба и времени им любоваться,
Будем в вине искать мы, чего лишены…

КАРТАБ.
Но отчего бы нам не уйти отсюда, братцы,
Не вернуться в деревни, в приют тишины?

Братья, хозяева собрали горы алмазов и злата,
Чего же им, алчным ещё надо?
Они уж, как боги пьяны богатством,
А мы бедны и жалки, как овечье стадо!..

Вы, как хотите, но я сбегаю домой,
И пусть оно будет, что будет…
Есть ли из вас, кто пойдёт со мной?
Нет никого?  Ни единого? Эх, люди…

(Картаб со всеми По-очереди обнимается, поспешно уходит.)

АКТ ПЯТЫЙ.  Свет незримый.

Алмазный дом обвит удивительными незнакомыми цветами. Под окном стоят Людэмио и Картаб. Картаб дарит Людэмио огромный пук удивительных безымянных цветов, она в ответ награждает его поцелуем. Появляется Кинватсан.

ЛЮДЭМИО.
О звездочёт, всегда ты кстати…
А я, со своей стороны,
Признаюсь, что твоё участье,
Мне в радость, как приход весны!..

КИНВАТСАН.
Цветы, цветы и вся, как есть, в цветах,
Ты и цветы пленила, Людэмио!..

ЛЮДЭМИО.
Всему тому виной, мой друг Картаб


КИНВАТСАН.
Как с вашей стороны, друг юный, мило!..


ЛЮДЭМИО.
Скажи, Кинватсан, как нам быть?
Картабу голову уж негде приклонить;
Труд каторжный покинул... Вот на воле,
И незавидна у бездомного доля…

В хрустальном доме, быть нельзя нам вместе,
И мне скитаться с ним, немного чести;
Быть может ты, Кинватсан, нам уважишь, -
По дружбе, что-то дельное подскажешь… 

КИНВАТСАН.
Могу лишь поделиться я советом,
Жизнь жизнью создана, свет – светом.
Послушайте, скажу вам для начала,
Мысль древняя, но снова новью стала.

Но мысль должна пойти издалека,
Понять её, задача нелегка,
Но полпути уже вы одолели,
Теперь определиться важно в цели.

Готовы ль вы, мой выслушать рассказ,
Он без корысти, лжи и без прикрас.

ЛЮДЭМИО и КАРТАБ. (В один голос.)
Да, звездочет, мы выслушать готовы…

КИНВАТСАН.
Присядем на скамье, в саду цветов.    
(Срывает цветок и на его примере начинает свой рассказ.)

Семя ростком прорастает,
Цвет сей - венчает росток;
Цикл  свой, цветок завершая, -
Новое семя даёт…

Горы в песок превратятся,
Вновь из песка возродятся,
Птицы живут - из яиц,
Яйца родятся - от птиц…

Всё во Вселенной привычно -
Жизнь повторяет циклично:
Семя продукт – эволюции,
Плод от него – инволюция.

Первое семя откуда?
Жизни потенции – чудо.
Древа потенция  – семя,
Семени – новое древо.

Всё, что на свет народилось,
Прежде уж миру явилось.
Верен закон тот во всём,
В мире единый закон.

В мире ничуть ни прибавить,
Что-то нельзя, ни убавить.
Отроду и до кончины, -
Нет ничего без причины,

Всё, что ушло - возвращается,
Смерть – новой жизнью венчается,
Всё в этом мире вращается,
И на свой круг возвращается.

Формы все вновь повторяются,
Гибнут и вновь возрождаются.
Множество, множество раз, -
Звёздочка в небе зажглась.

Всё в мире в вечном движенье,
Гибнет – идёт к возрожденью,
Нет окончанья движенью,
Гибели и возрожденья.

Всё распадётся на части,
Только лишь - не в одночасье.
Части опять соберутся,
Вновь они вместе сольются.

Души все в мире едины,
В вечности - неистребимы;
Гаснет звезда,  возгорится,
Мир красотою пленится…

Урок первый мой повторите…
Как поняли это, скажите?
Ответьте, мне юное племя, -
Не зря посадил ли я семя?

ЛЮДЭМИО.
Всё приходит к концу, возвращаясь к началу,
Как ладья, -  от причала – к причалу.
Разум наш, как инволюция вышнему разуму,
Вышний Он – эволюция нашему разуму.

КАРТАБ.
То, что бессмертно, не умрёт, но и жить не может,
Ни пространство, ни время его не тревожат.
Так облака плывут по небу, но это не Солнце или Луна,
Так же действительность наша отлична от грёз или сна.

КИНВАТСАН.
Волей Вселенской души  - простирается Небо!
Волей Вселенской души - дышит воздуха ветер!
Волей Вселенской души - Солнце над нами встаёт!
Волей Вселенской души - наша природа живёт!..

  (Все участники спектакля выходят на сцену, исполняют песню "Счастье любви".)

Посмотри, милый друг, -
Сколько счастья вокруг!
Лишь бери, как уздечку зари!
Видишь: солнце встаёт,
Птаха песни поёт, -
Нам с тобой по весне о любви!..

Милый друг, под Луной,
Золотой-золотой, -
Всё живёт для победы любви!
О любви об одной,
О любви, лишь одной,
Нам поют, по весне соловьи!..

Счастье в жизни любить,
Выше радости нет;
С милым хочется быть вместе тысячу лет…
Где любовь, там мечта –
Соловьём запоёт;
Где любовь, - красота, пышным цветом цветёт!..

Видишь: солнце встаёт,
Птаха песни поёт, -
Нам с тобой по весне о любви!..
Посмотри, милый друг, -
Сколько счастья вокруг!
Лишь бери, как уздечку зари!

Конец спектакля.




Приложение 3.

                БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН
Музыкальная пьеса по одноимённой поэме А.С. Пушкина.               

                Действующие лица:

Пушкин А.С. - желанный гость в имении Осиповой П.А.
Осипова П. А. - хозяйка имения «Малинники»
Зина, Анна, Алина - дочери Осиповой П.А.
Катенька Вельяшева, Машенька Борисова -  барышни
Онегин - сосед Осиповой П.А. ,молодой помещик, поэт
Гирей - крымский хан;
Зарема -  первая жёна хана Гирея
Зульфия - наложница хана Гирея
Мария - польская княжна, невольница Гирея

   Участники массовых сцен: дворянское общество поместья Осиповой П.А., слуги, крестьяне; обитатели гарема хана Гирея: жёны, евнух, охрана. Хор, ансамбль балета и танца;

   Краткая увертюра, музыкальное вступление к каждой картине,  музыкальное оформление мелодекламаций и речитативов сопровождаются мелодией романса А. Власова «Фонтану Бахчисарайского дворца».

                СЦЕНА ПЕРВАЯ

   Гостиная в типичном барском доме Прасковьи Александровны Осиповой. Два ряда белых высоких колонн. На стенах гостиной висят подсвечники с зажжёнными свечами. Вдоль стен установлены роскошные старинные стулья, на которых сидят весёлые гости в праздничных, ярких нарядах. Молодые пары танцуют очень живо, вдохновенно и торжественно. Хозяйка дома Прасковья Александровна Осипова, несмотря на свои лета – изящна, проворна, весьма обаятельна.
   Вбегает в залу Зина, младшая дочь  П.А.Осиповой.
З и н а. (Очень возбуждённо.) Господа, господа! Пушкин приехал!..
   Входит Пушкин, и всё словно преобразилось и ожило в зале, стало как будто ярче и светлей. Зина остановилась в двух шагах от Пушкина, часто дыша, рассматривая его во все глаза, словно не веря, что перед ней действительно сам Пушкин.
П у ш к и н.  (Обращается к Прасковье Александровне.)  Здравствуйте,  милая Прасковья Александровна. Все свои самые лучшие чувства щедро дарю вам!.. С трудом добрался до вас, поплутали изрядно с  моим ямщиком, - чуть к лукоморью не укатили…
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а.  (Протягивая обе свои руки Пушкину.) А мы, признаться откровенно, уже и не знали, что и  подумать. Заждались  вас и переволновались изрядно. А уж как Зина переволновалась, так лучше и не спрашивайте!..
З и н а.  (Взволнованно.) Правда, правда, истинная, правда! Заждались мы вас Александр Сергеевич! Ой, уж как мы заждались Вас: и Анна, и Катенька, и Машенька!.. За все наши волнения, просим уплатить нам дань: прочитать свои новые стихи…
П у ш к и н  (кивает одобрительно) хорошо, хорошо, душа моя, сегодня непременно я прочитаю свою поэтическую новинку.
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а.  (Желая освободить Пушкина от натиска Зины, знакомит его со своим новым соседом.) Александр Сергеевич, познакомьтесь: наш новый сосед Евгений Онегин. Думаю, что вы с ним подружитесь.
О н е г и н.  (Почтительно представляется Пушкину.)  Онегин, как и вы, недавно с берегов Невы.
П у ш к и н. (Вежливо поклонившись Онегину, обращается к Прасковье Александровне.)
Мне у вас так хорошо, необыкновенно! Ваш дом, по-русски хлебосолен, полон гостей и необыкновенного очарования…
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а.  (С некоторым смущением.) Не преувеличивайте, Александр Сергеевич. Полон дом гостей, потому, что все знали – вы приедете. Однако, Александр Сергеевич, какую поэтическую новинку вы привезли нам на этот раз?
П у ш к и н.   (Загадочно улыбаясь.)  Привёз я на этот раз одну занятную вещицу – музыкально- поэтическую миниатюрную драму «Бахчисарайский фонтан». Обещаю каждый день читать вам  стихи из своей заветной тетради. А ваше пылкое воображение позволит вам увидеть образы романтической истории, которую услышал я в Бахчисарае. Очень надеюсь, что мы сумеем поставить эту пьесу в вашем доме…
З и н а.  (Восторженно хлопает в ладоши.) Браво! Браво! Как это вы здорово придумали, Александр Сергеевич!..
П у ш к и н   Я так тронут встречей с милыми, бесценными, дорогими моему сердцу людьми в Малинниках, что и передать нельзя…       
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а.   (С большим воодушевлением обращается к Пушкину.)  Александр  Сергеевич, вы и представить себе не можете, как украшаете нашу  провинциальную жизнь. Сегодня же, непременно начнём репетицию спектакля «Бахчисарайский фонтан».       

                СЦЕНА ВТОРАЯ

   Сад. Лунная, звёздная ночь. Журчит фонтан. Слышна тихая восточная музыка. На сцене появляется поэт – Онегин, читает под музыкальное сопровождение  «Фонтану Бахчисарайского дворца».

О н е г и н.   (Мелодекламация.)    
Спокойно всё, луна сияет
Одна с небесной вышины;
Мечети символ озаряет:
Звезду в ущербине Луны.

Поют фонтаны сладкозвучно:
Любовь и слёзы – неразлучны…
И грустно соловьи поют:
Любовь, любовь, где твой приют?..

Фонтан живёт, но где Зарема?
Звезда любви, краса гарема, -
Как роза, смятая грозой, -
Блестала статью и красой!..

Стекает струйками вода
Фонтана, брызгая слезами,
Угасла юная звезда
В последнем танце под кнутами…

Спокойно всё, Луна сияет
Одна с небесной вышины;
Мечети символ озаряет:
Звезду в ущербине Луны…

   На сцене появляется Осипова Прасковья Александровна и вместе с Онегиным исполняют дуэтом романс  Власова Александра Кондратьевича «Фонтану Бахчисарайского дворца» на стихи А.С.Пушкина.
   
(Евгений Онегин и Осипова П..А., поют дуэтом.)

Фонтан любви, фонтан живой!
Принёс я в дар тебе две розы.

Люблю немолчный говор твой
И поэтические слёзы.

Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный,
Журчи, журчи свою мне быль!

Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочёл я дальней;
Но о Марии ты молчал…

Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?

Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?

   Онегин и Осипова уходят со сцены под звуки заканчивающейся мелодии романса и журчанье Бахчисарайского фонтана… 
 
                СЦЕНА ТРЕТЬЯ

   Солнечный день. В центре сцены установлен макет фонтана. Вокруг фонтана на роскошных коврах живописно расположились  очаровательные обитательницы гарема хана Гирея. Для них на подносах приносят фрукты, прохладительные напитки, изысканные угощения: шербет и другие сладости. Жены Гирея преданы негам и нехитрым забавам: иные танцуют, иные напевают или обрызгивают друг друга водой из фонтана.
   Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение – «Фонтану Бахчисарайского дворца». В соответствии со сценическим словом, происходит сценическое действие актёров.
.   
(Голос Пушкина А.С.,  Музыкальный речитатив.)

Младые жёны, как–нибудь
Желая сердце обмануть,
Меняют пышные уборы,
Заводят игры, разговоры
При тихом шуме вод живых
Над их прозрачными струями
В прохладе яворов густых
Гуляют лёгкими роями…

Раскинув лёгкие власы,
Приходят пленницы младые
Купаться в жаркие часы
И льются волны ключевые
На их волшебные красы.

Беспечно ожидая хана
Вокруг игривого фонтана
На шёлковых коврах оне
Толпою резвою сидели
И с детской робостью глядели,
Как рыба в ясной глубине
На мраморном ходила дне.
Нарочно к ней на дно иные
Роняли серьги золотые…

Кругом невольницы меж тем
Шербет носили ароматный
И песней звонкой и приятной
Вдруг огласили весь гарем:

    Зульфия – играет на арфе и поёт «Все жёны робкие», хор невольниц вторит её припевом.
   (Зульфия и хор,  поют.)
Все жёны робкие Гирея,
Ни думать, не желать не смея,
Цветут в унылой тишине,
Измен не ведают оне.
В тени хранительной темницы
Утаены их красоты:
Так аравийские цветы
Живут за стёклами теплицы.

Для них унылой чередой
Дни, месяцы, лета проходят
И неприметно за собой
И младость, и любовь уводят…

   Смолкает песня, только слышно, как журчит фонтан. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение - «Фонтану Бахчисарайского дворца», одновременно исполняют восточный танец четыре невольница хана Гирея.

(Голос Пушкина А.С.,  Музыкальный речитатив.)
Но тот блаженный, о Зарема,
Кто мир и негу возлюбя,
Как розу, в тишине гарема
Лелеет, милая, тебя.

Они поют, но где Зарема,
Звезда любви, краса гарема?
Увы! Печальна и бледна,
Похвал не слушает она;

Как пальма, смятая грозою,
Поникла юной головою.
Ничто, ничто не мило ей
Зарему разлюбил Гирей…

Он изменил! Но кто с тобою,
Грузинка,  равен красотою?
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила;

Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи;
Чей голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний?
Чей страстный поцелуй живей
Твоих язвительных лобзаний?
Как сердце полное тобой,
Забьется для красы чужой?..

Но равнодушный и жестокий,
Гирей призрел твои красы
И ночи хладные часы
Проводит мрачный одинокий
С тех пор, как польская княжна
В его гарем заключена.

 СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

   Роскошные покои хана Гирея. В центре сцены на ковре сидит  Гирей, облокотившись на пышные подушки, курит свой заветный кальян. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца».

 П у ш к и н. ( Музыкальный речитатив.)
Ему известен женский нрав;
Он испытал, сколь он лукав
И на свободе, и в неволе:
Взор нежный, слёз упрёк немой
Не властен над его душой;
Он им уже не верит боле…

   На авансцене появляется Онегин, исполняет песню «Подарок из Судана», в соответствии с содержанием его песни на сцене перед ханом Гиреем разворачивается сценическое действие.

О н е г и н. (Поёт ориозо «Благовонное алое».)
Благовонное алоэ
И душистые цветы…
В пышно убранных покоях
Нежны чувства и мечты.

Три богатых каравана
Из Аравии пришли
И в подарок из Судана
Юных пленниц привезли.

Все они -  разнообразной
Красотой одарены;
И как будто ленью праздной -
Для любви сотворены.

Две из них белы и нежны,
Словно лилии весной,
Или ландыш белоснежный,
Только срезанный косой.

Третья блещет чёрным оком,
Величава и смугла,
Грозен в ужасе глубоком,
Бледен лоск её чела.

И одна меж них – Мария,
Чудо – польская княжна,
Не  в полцарства, а в полмира –
Красотой она ценна!..

У Гирея знак приметный:
Бьётся сердце, ноет дух,
И кальян его приметный
Недокуренный потух…

   Онегин уходит. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца». Сценическое действие актёров подчинено смыслу речитатива по желанию режиссера постановщика (это может быть балет или пантомима).

 П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
И равнодушный, и жестокий,
Презрев Заремины красы
Все ночи хладные часы
Гирей проводит одинокий
С тех пор, как польская княжна
В его гарем заключена.

Увы! Дворец Бахчисарая
Скрывает юную княжну.
В неволе тихой увядая,
Мария плачет и грустит.
Гирей несчастную щадит.
Её унынье, слёзы, стоны
Тревожат хана краткий сон,
И для неё смягчает он
Гарема строгие законы.

Сам хан боится девы пленной
Печальный возмущать покой;
Гарема в дальнем отделенье
Позволено ей жить одной.
Там дева слёзы проливает
Вдали завистливых подруг;
И между тем, как всё вокруг
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасённый чудом уголок.

 СЦЕНА ПЯТАЯ.

   Ночной полумрак в покоях гарема хана Гирея. Слышится тихая песня хора.
 
Х о р.
Настала ночь; покрылась тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья;

За хором звёзд луна восходит;
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы на лес
Сиянье томное наводит.

Одни фонтана сладкозвучны
Из мраморной темницы бьют,
И, с милой розой неразлучны
Во мраке соловьи поют…

Как милы тёмные красы
Ночей роскошного Востока!
Как сладко льются их часы
Для обожателей пророка!..

Какая нега в их домах,
В очаровательных садах,
Где под влиянием луны
Всё полно тайн и тишины…

   Незримый Пушкин А. С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца», сценическому слову соответствует сценическое действие актёров спектакля.

П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
Все жёны спят. Не спит одна.
Едва дыша, встаёт она;
Идёт; рукою торопливой
Открыла дверь; во тьме ночной,
Ступает лёгкою ногой,
Всё укращает взгляд пугливый…
Пред нею дверь; с недоуменьем
Вошла к Марии с изумленьем…
И тайный страх в неё проник,
Увидела Марии лик.
Пред ней покоилась княжна
И, пробудившись ото сна
Мария сразу оживилась
Улыбкой томной озарилась.
Так озаряет лунный свет
Дождём отягощённый цвет.

М а р и я. (Став на колени.)
Кто ты? Одна, порой ночною –
Зачем ты здесь?..

З а р е м а.   (Так же как и Мария, становится на колени.)
Я шла к тебе…
Спаси меня; в моей судьбе
Одна надежда мне осталась…
Я долго счастьем наслаждалась,
Была беспечней день от дня…
И тень блаженства миновалась;
Я гибну. Выслушай меня.
Мария, ты пред ним явилась…
Увы, с тех пор его душа
Преступной думой омрачилась!
Гирей изменою дыша,
Моих не слушает укоров;
Но ты любить, как я не можешь;
Зачем же хладною красотой
Ты сердце слабое тревожишь?
Оставь Гирея мне: он мой;
Вот я склоняюсь пред тобой,
Молю, винить тебя не смея,
Отдай мне радость и покой,
Отдай мне прежнего Гирея…
Не возражай мне ничего;
Он мой! Он ослеплён тобою.
Презреньем, просьбою, тоскою,
Чем хочешь отврати его;
Зарему возврати Гирею…
Но слушай: если я должна
Тебе… кинжалом я владею,
Я близ Кавказа рождена…

 П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
Сказав, исчезла вдруг. За нею
Не смеет следовать княжна.
Невинной деве непонятен
Язык мучительных страстей,
Но голос их ей смутно внятен;
Он странен, он ужасен ей…

Стареют жены…между ними
Давно грузинки нет; она
Гарема стражами немыми
В пучину вод опущена.

В ту ночь, как умерла княжна,
Свершилось и её страданье.
Какая б ни была вина,
Ужасно было наказанье!

Дворец угрюмый опустел:
Его Гирей опять оставил;
С толпой татар в чужой предел
Он злой набег опять направил;

Глядит с безумием вокруг,
Бледнеет. Будто полный страха,
И что-то шепчет и порой
Горючи слёзы льёт рекой. 

В пустых покоях и садах;
Играют воды, рдеют розы,
И вьются винограда лозы,
И злато блещет на стенах…

Где скрылись ханы? Где гарем?
Кругом всё тихо, всё уныло,
Всё изменилось,… но не тем
В то время сердце полно было:

Дыханье роз, фонтанов шум
Влекли к невольному забвенью.
Невольно предавался ум
Неизъяснимому волненью,

Волшебный край! Очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса.
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,

И струй. И тополей прохлада…
Всё чувство путника манит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет, и шумит
Вокруг утёсов Аю-Дага…
На сцену выходят все актёры и  А.С.Пушкин исполняют романс  «Фонтану  Бахчисарайского дворца».
                Конец спектакля






Приложение 4.

ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ               
Музыкально-театральный спектакль по одноимённой повести А.С.Пушкина.

                Я царь, я раб, я червь, я Бог.
                Державин

Действующие лица и исполнители:

Чарский - столичный поэт
Итальянец - импровизатор
Человек театра
Журналист
Застенчивая девица
Величественная красавица
Клеопатра - последняя царица эллин. Египта
Флавий  - римский воин I в. до н.э.
Критон – римский мудрец
Римский гражданин

   Действие происходит: в первом действии - в Петербурге в Х1Х веке; во втором действии – (фрагменты и отдельные сцены) из эллинистического Египта I века до н.э.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

                АКТ ПЕРВЫЙ

   Занавес опущен. Играет очень тихая мелодия русской народной песни «Светит месяц» в исполнении струнного оркестра.
   На авансцене появляется человек театра в чёрном фраке. Музыка смолкает.

Ч е л о в е к   т е а т р а.  ( Говорит непринужденно.) Чарский был один из коренных жителей Петербурга. Ему не было ещё тридцати лет; он не был женат; Служба не обременяла его. Покойный дядя его, оставил ему порядочное имение. Жизнь его могла быть очень приятна; но он имел несчастье писать и печатать стихи. В журналах звали его поэтом, а в лакейских – сочинителем. Его звание и прозвище «поэт», которым он был заклеймён, было для него самое горькое, самое нестерпимое зло, которое никогда от него не отпадёт. Первый же знакомый встречный спрашивает у него: «Написал что-нибудь новенькое?»  Задумается ли он о расстроенных своих делах: тотчас же кто-нибудь с пошлой улыбкой восклицает: «Верно, что-нибудь сочиняете!..» Красавицы ждут его элегии в своих альбомах. Знакомые кличут своих мальчишек и заставляют их читать ему стихи. Всё это Чарскому страшно надоело, так что он едва сдерживался от грубости и употреблял всевозможные старания, чтобы сгладить с себя несносное прозвище поэта. Он избегал общества братии литераторов и предпочитал им людей самых пустых.
   Кабинет его был убран, как дамская спальня, там ничто не напоминало писателя, книги не валялись по столам и под столами; диван не был забрызган чернилами, словно тут муза и не ночевала. Однако ж, он был поэт, и страсть его была неодолима: когда на него находила такая дрянь (так он называл вдохновение), Чарский запирался в своём кабинете, и писал с утра до поздней ночи и только тогда знал истинное счастье. Так было и этим утром…

   Человек театра уходит. Занавес открывается. За письменным столом  в своём кабинете сидит Чарский, погружённый всей душою в сладостное забвение…и свет, и мнение света и собственные причуды для него не существовали. Он писал стихи. Мечтания явственно рисовались перед ним, и ожившие образы были в ожидании слов для воплощения видений. Стихи легко ложились под его перо, и звучные рифмы бежали навстречу стройной мысли. Время от времени он что-то рисовал рукой в воздухе или вскакивал с места и начинал быстро ходить по комнате…
   Вдруг дверь его кабинета скрипнула, и незнакомая голова показалась в приоткрытой двери…
 
Ч а р с к и й.  (Вздрогнул и нахмурился, говорит в сторону, не поворачивая головы.) Проклятые слуги, никогда не сидят в передней (повернул голову, говорит с досадой). Кто там?.. (Незнакомец вошёл, по виду он был иностранец  в чёрном потёртом фраке; он был невысокого роста, худощав, лет тридцати, смуглый, с густой бородой и с чёрными сверкающими глазами; Чарский говорит в сторону.) Похож на шарлатана, торгующего эликсирами и мышьяком». Говорит вслух: «Что вам надобно?» 
И т а л ь я н е ц. (Ответил с низким поклоном.) Signor, lei vogliа perdonаrmi s... (Чарский не предложил незнакомцу стула и встал сам.) Я неаполитанский художник, обстоятельства принудили меня оставить отечество, я приехал в Россию в надежде на свой талант...
Ч а р с к и й. (В сторону.) По-видимому, неаполитанец собирается дать концерты и развозит по домам свои билеты, вручу ему двадцать пять рублей, только бы поскорее от него избавиться...
И т а л ь я н е ц.  (Говорит поспешно.) Надеюсь, Signor, что вы сделаете дружеское вспоможение своему собрату, и введёте меня в дома, в которые сами имеете доступ...
Ч а р с к и й.  (В сторону.) Это возмутительно. Как он может называть меня своим собратом?.. (Говорит вслух, с трудом сдерживая своё негодование.) Позвольте спросить, кто вы такой, и за кого вы меня принимаете?
И т а л ь я н е ц.  (Заметил досаду Чарского, отвечает, запинаясь.) Signor, ho credito... ho sentito... Lа vostrа Eccelenzа mi perdonrа...
Ч а р с к и й.  (Теряя последнее терпение, сухо повторил.) Что вам угодно?
И т а л ь я н е ц.  (Не сдаётся до последнего.) Я много слыхал о вашем удивительном таланте; я уверен, что здешние господа ставят за честь оказывать всевозможное покровительство такому превосходному поэту, и потому осмелился к вам явиться...
Ч а р с к и й.  (Прерывая красноречие итальянца.) Вы ошибаетесь, Signor,
Звания поэтов у нас не существует. Наши поэты не пользуются покровительством господ; наши поэты сами господа, и если наши меценаты (чёрт их побери!) этого не знают, то тем хуже для них. У нас нет оборванных аббатов, которых музыкант брал бы с улицы для сочинения libretto. У нас поэты не ходят пешком из дому в дом, выпрашивая себе вспоможения. Впрочем, вероятно вам сказали в шутку, будто я великий стихотворец. Правда я когда-то написал несколько плохих эпиграмм, но, слава Богу, с господами стихотворцами ничего общего не имею, и иметь не хочу.
И т а л ь я н е ц.  (Сильно смутившись, поглядел вокруг себя, роскошь Чарского поразила его, говорит в сторону.) Понятно, что между этим богатым dаndy в золотистом китайском халате, опоясанном турецкой шалью и мной, бедным кочующим артистом в поношенном фраке, ничего нет общего... (Он поклонился и хотел выйти; жалкий вид его тронул Чарского.)
Ч а р с к и й.  (Сожалея о своей раздражительности, сменил гнев на милость, и более дружелюбно обратился к итальянцу.) Куда же вы? Я просто хотел отклонить от себя незаслуженное титло поэта. Теперь поговорим о наших делах. Я готов вам услужить, в чём только будет возможно. Вы музыкант?
И т а л ь я н е ц.   (Смутившись.) Нет, eccelenzа! Я бедный импровизатор.
Ч а р с к и й.  (Сожалея, что зря обидел незнакомца своим жестоким обхождением.) Импровизатор! Зачем же вы прежде не сказали, что вы импровизатор? (Чарский сжал ему руку с чувством искреннего раскаяния.)
И т а л ь я н е ц.  (Ободрился дружеским видом Чарского.) Я вынужден был приехать в Россию, в надежде, хоть как-то поправить свои домашние обстоятельства...
Ч а р с к и й.  (Выслушал итальянца внимательно.) Я надеюсь, что вы будете иметь успех: здешнее общество никогда ещё не слыхало импровизатора. Любопытство будет возбуждено; правда не все могут понять ваш итальянский язык, но это не беда; главное, чтобы вы были в моде.
И т а л ь я н е ц.   (Задумавшись.) Но если не будут понимать итальянского языка, кто же, поедет меня слушать?
Ч а р с к  и й.   (Ободряя итальянца.) Поедут, не опасайтесь: иные из любопытства, другие, чтобы провести вечер как-нибудь, третьи, чтобы показать, что понимают итальянский язык. Главное, чтобы вы были в моде; а вы уж будете в моде, вот вам моя рука.
   Чарский ласково расстался с импровизатором, записав себе его адрес.
Итальянец уходит. Занавес опускается.
 
                АКТ ВТОРОЙ
 
  В Неприглядной комнате Итальянец нетерпеливо ходит из угла в угол. Послышался стук в дверь. Вошёл Чарский.
 
Ч а р с к и й.  (Воскликнул с порога.) Победа! Ваше дело в шляпе. Княгиня даёт вам свою залу. Вчера я успел завербовать половину Петербурга; печатайте билеты и объявления. Ручаюсь вам, если не за триумф, то, по крайней мере, за барыш...
И т а л я н е ц.  (Вскрикнул взволнованно, изъявляя свою радость живыми движениями, свойственными южной его породе.) А это главное! Я знал, что вы мне поможете. Corpo di Bacco! Вы поэт, так же, как и я; а что не говори, поэты славные ребята! Как изъявлю вам мою благодарность? Постойте... хотите вы выслушать импровизацию?
Ч а р с к и й. (Нерешительно.) Импровизацию!.. разве вы можете обойтиться и без публики, и без музыки, и без грома рукоплесканий?
И т а л ь я н е ц. (С большим оживлением.) Пустое, пустое!.. Где найти мне лучшую публику? Вы поэт, вы поймёте меня лучше их, и ваше тихое ободрение дороже мне целой бури рукоплесканий... Садитесь где-нибудь и задайте мне тему.
Ч а р с к и й.  (Сел на чемодане, поскольку один стул был сломан, другой завален бумагами и бельём; итальянец-импровизатор взял со стола гитару и стал перед Чарским, перебирая струны костлявыми пальцами и ожидая его заказа.) Вот вам тема: поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет право управлять его вдохновением.
И т а л ь я н е ц.
  (Гордо поднял голову, глаза его засверкали; он взял несколько аккордов, и пылкие строфы, выражение мгновенного чувства, стройно вылетели из уст его мелодическим речитативом.)
Поэт идёт: открыты вежды,
Но он не видит никого;
А между тем за край одежды
Прохожий дёргает его...

- Скажи: зачем без цели бродишь?
Едва достиг ты высоты,
И вот уж долу взор низводишь
И низойти стремишься ты.
На стройный мир ты смотришь смутно;
Бесплодный жар тебя томит;
Предмет ничтожный поминутно
Тебя тревожит и манит.

Стремиться к небу должен гений,
Обязан истинный поэт
Для вдохновенных песнопений
Избрать возвышенный предмет...
   (Поднял глаза, наполненные слезами, к небу – поёт самозабвенно.)
Зачем крутится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несёт,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждёт?..

Зачем от гор и мимо башен
Летит орёл, тяжёл и страшен,
На чахлый пень? Спроси его.
Зачем арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.

Таков поэт: как Аквилон
Что хочет, то и носить он –
Орлу подобно он летает
И, не спросясь ни у кого,
Как Дездемона избирает
Кумир для сердца своего...

   (Итальянец умолк... Чарский молчал, изумлённый и растроганный, итальянец немного успокоившись.)

И т а л ь я н е ц.  (Положил гитару на стол, спрашивает.) Ну что? (Чарский схватил руку итальянца и сжал её крепко.) Что? Каково?
Ч а р с к и й.  (Отвечает взволнованно.) Удивительно!.. Как чужая мысль чуть коснулась вашего слуха, и уже стала вашею собственности, как будто вы с нею носились, лелеяли, развивали её беспрестанно. Итак,
 для вас не существует ни труда, ни охлаждения, ни этого беспокойства, которое предшествует вдохновению?.. Удивительно, удивительно!..
И м п р о в и з а т о р. (Говорит скромно.) Всякий талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит скрытого Юпитера, и выводит его на свет, резцом и молотом, раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооружённая четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами? Так никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чужой внешнею волею – тщетно я сам захотел бы это объяснить. Однако... надобно подумать о моём первом вечере. Как вы полагаете? Какую цену можно будет назначить за билет, чтобы публике не слишком было тяжело, и чтобы я между тем не остался внакладе? Говорят, lа signorа Cаtаiаni брала по 25 рублей? Цена хорошая...

   Чарский с неприятностью спускался с высоты поэзии, словно падая под лавку конторщика, но, понимая житейскую необходимость итальянца, пустился в меркантильные расчёты. Чарский обнаружил такую простодушную любовь импровизатора к прибыли, что, отделавшись общим одобрительным соглашением с расчётами итальянца, поспешил его оставить, чтобы не совсем утратить чувства восхищения, произведённое в нём импровизатором. Озабоченный итальянец не заметил этой перемены и проводил его из своей комнаты с глубоким поклоном и уверениями в вечной благодарности.

И т а л ь я н е ц.  (Низко кланяясь на прощанье.)
Signor! Буду вечно благодарен вам...

                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                АКТ ТРЕТИЙ.

   Зала княгини хорошо освещена. Музыканты со своими пульпитами занимали обе стороны сцены. Чарский стоял у стены рядом со сценой. Посредине сцены стоял стол, на котором красовалась фарфоровая ваза.
    Небольшой камерный скрипичный оркестр заиграл увертюру из Танкреда. На сцену вышел итальянец; он был одет в чёрный фрак. Кружевной воротник его рубашки был откинут. Импровизатор подошел к самому краю сцены, сделал низкий поклон всем присутствующим в зале.

И т а л ь я н е ц.  (Обратился к публике.)
Дамы и господа, прошу вас назначить несколько тем, написав их на особых бумажках.

 Он подошёл к столу, взял несколько листочков бумаги. Предложил  присутствующим в зале зрителям. При этом неожиданном приглашении, никто ничего не отвечал. Итальянец повторил просьбу смиренным голосом и обратился к Чарскому, протягивая карандаш и клочок бумаги с дружеской улыбкою; Чарский написал несколько слов. Итальянец взял со стола вазу, сошел со сцены и Чарский бросил в вазу свою тему. Его примеру последовал журналист и одна застенчивая девица: они опустили свои темы в вазу и вернулись на свои места в зале. Итальянец вернулся на сцену. Поставил вазу на стол и стал вынимать из неё бумажки, одну за другой.

И т а л ь я н е ц.  (Читает темы вслух.)
 1. Cleopаtrа e i suoi аmаnti;  2. Lа  primаverа vedutа dа unа prigione;  3.  L’ultimo giorno di Pompe_а.

(Обращается смиренно к публике.) Что прикажет почтенная публика? Назначить ли мне сама один из предложенных предметов, или предоставит решать это жребию?

Г о л о с   из  з а л а.  (Негромко.) Жребий!..
П у б л и к а.  (Громко.) Жребий, жребий!..

(Итальянец сошел со сцены, держа в своих руках вазу с темами, написанными на листочках.)
И т а л ь я н е ц.  (Протягивая зрителям вазу с темами.)
Кому угодно вынуть тему?

Импровизатор обвёл умоляющим взором первые ряды в зале. Никто не изъявлял желания. Наконец поднялась ручка в маленькой белой перчатке на втором ряду молодая, величавая красавица, сидевшая на краю второго ряда, встала без всякого смущения и со всевозможною простотою опустили в чашу свою аристократическую ручку, вынула свёрток.
 Извольте развернуть и прочитать...
В е л и ч а в а я    к р а с а в и ц а.  (Развернула бумажку и прочла вслух.)
Cleopаtrа e i suoi аmаnti.

 (Импровизатор низко поклонился прекрасной даме с видом глубокой благодарности и возвратился на сцену.)

И т а л ь я н е ц.   (Обращаясь к зрителям.)
Господа, жребий назначил мне предметом импровизации Клеопатру и её любовников. Покорно прошу особу, избравшую эту тему, пояснить мне свою мысль: о каких любовниках здесь идёт речь, perche lа grаnde reginа аvevа molto...

При этих словах мужчины, присутствующие в зале громко засмеялись, импровизатор немного смутился.)

Я желал бы знать, на какую историческую черту намекала особа, избравшая эту тему... Я буду весьма благодарен, если угодно ей будет изъясниться.

 (Несколько дам, обратили свои иронические взоры на застенчивую девушку, написавшую эту тему, девушка сильно смутилась и Чарский поспешил прийти ей на помощь.)

Ч а р с к и й.  (Обратившись к итальянцу.)
Тема была предложена мной. Я имел в виду показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей любви, и что нашлись обожатели, которых таковое условие не испугало и не отвратило... Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен... не выберете ли вы другую тему?..

Но импровизатор уже чувствовал приближение Бога... Он дал знак музыкантам играть... Лицо его страшно побледнело, он затрепетал, как в лихорадке; глаза его засверкали чудным огнём; он приподнял рукою чёрные свои волосы, отёр платком высокое чело, покрытое каплями пота... и вдруг шагнул вперёд, сложил крестом руки на грудь... музыка умолкла... импровизация началась.

И т а л ь я н е ц.  (Речитатив.)
Чертог сиял. Гремели хором
Певцы при звуке флейт и лир.
Царица голосом и взором
Свой пышный оживляла пир;

Сердца неслись к её престолу,
Но вдруг над чашей золотой
Она задумалась и долу
Поникла дивною главой...

И пышный пир как будто дремлет.
Безмолвны гости. Хор молчит.
Но вновь она чело подъемлет
И с видом ясным говорит...

   (В зале гаснет свет; на участке сцены, освящённом ярким лучом прожектора, появляется египетская царица Клеопатра.)

 К л е о п а т р а. (Поёт.)
В моей любви для вас блаженство?
Блаженство можно вам купить...
Внемлите ж мне: могу равенство
Меж нами я восстановить.

Кто к торгу страстному приступит?
Свою любовь я продаю;
Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?

Клянусь... – о матерь наслаждений,
Тебе неслыханно служу,
На ложе страстных искушений
Простой наемницей всхожу.

Внемли же, мощная Киприда,
И вы, подземные цари,
О Боги грозного Аида,
Клянусь – до утренней зари

Моих властителей желанья
Я сладострастно утомлю
И всеми тайнами лобзанья
И дивной негой утолю.

Но только утренней порфирой
Аврора вечная блеснёт,
Клянусь – под смертною секирой
Глава счастливцев отпадёт...

Кто к торгу страстному приступит?
Свою любовь я продаю;
Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою? 
 
(Царица Клеопатра вопросительно смотрит в зал...)
 И т а л ь я н е ц . (Музыкальный речитатив.)
Рекла – и ужас всех объемлет,
И страстью дрогнули сердца...
Она смущённый ропот внемлет
С холодной дерзостью лица,

И взор презрительный обводит
Кругом поклонников своих...
Вдруг из толпы один выходит,
Вослед за ним и два других;

(Трое мужчин появляются на сцене, освещённые лучом прожектора.)
Смела их поступь, ясны очи;
Навстречу им она идёт;
Свершилось: куплены три ночи
И ложе смерти их зовёт.

Благословенные жрецами,
Теперь из урны роковой
Пред неподвижными гостями
Выходят жребии чредой.

И первый – Флавий, воин смелый,
В дружинах римских поседелый;
Снести не мог он от жены
Высокомерного презренья;
Он принял вызов наслажденья,
Как принимал во дни войны
Он вызов ярого сраженья.

(Флавий, становится рядом с царицей Клеопатрой.)

За ним Критон, младой мудрец,
Рождённый в рощах Эпикура,
Критон, поклонник и певец
Харит, Киприды и Амура.

Любезный сердцу и очам,
Как внешний цвет едва развитый,
Последний имени векам
Не передал. Его ланиты
Пух первый нежно оттенял;
Восторг в очах его сиял;
Страстей не опытная сила
Кипела в сердце молодом...
И грустный взор остановила
Царица гордая на нём...

Критон опускается  на одно колено, целует царице Клеопатре руку, с необыкновенной любезностью протянутой ему; гаснет луч прожектора; Исчезают герои-любовники и царица Клеопатра, в зале зажигается яркий свет.

И т а л ь я н е ц.  (Берёт гитару, играет, поёт.)

И вот уже сокрылся день,
Восходит месяц златорогий...

В зале медленно гаснет свет, появляются звёзды и Луна.

Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень...

Фонтаны бают, горят лампады,
Курится лёгкий фимиам.
И сладострастные прохлады
Земным готовятся Богам.

В роскошном сумрачном покое.
Средь обольстительных чудес
Под сенью пурпурных завес
Блистает ложе золотое...

       В зале зажигается свет. Все актёры, принимающие участие в музыкальном спектакле выходят на сцену исполняют песню «Роза», слова Г.-Х Андерсена.

Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая...
Мой сад блестит в росистых жемчугах,
И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.

То плакал эльф о том, что вянут розы,
Что краток миг цветущей красоты...
Но ты цветёшь, - и тихо зреют грёзы
В твоей душе... О чём мечтаешь ты?

Ты вся любовь, - пусть люди ненавидят!
Как сердце гения, ты вся одна краса, -
А там, где смертные лишь бренный воздух видят, -
Там гений видит небеса!..

И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.
Мой сад блестит в росистых жемчугах,
Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая...
 
                Конец спектакля





Приложение 5.

ЦАРЬ ПУРАНДЖАНА
 Музыкальная пьеса по мотивам «Махабхараты».

СЮЖЕТ

     Царь Пуранджана объехал полмира в поисках места для строительства своего дворца и, наконец, к югу от Гималаев он увидел свободный город с девятью вратами: двое восточных ворот «Факел» и «Светлячок» вели к городу материальных вещей; двое других восточных ворот «Налини» и «Наалини» вели к городу Саурабху (запахов). Пятые (главные) восточные ворота назывались «Рагасья» («Язык») вели в Дахудану и Апану (беседа и гурманство). Шестые и седьмые, соответственно - южные и северные ворота назывались «Петраха» и «Деваха» (слуховые ворота). С западной стороны города находились ворота «Асуры» (ворота запретной любви), которые вели в город Грамаху (увеселений) и ворота «Ниррити» (жадности), которые вели в Вайшасу (страдания и боли). В городе было всё, что необходимо для счастливой жизни. Царь Пуранджана очень обрадовался, что нашёл город своей мечты. По форме город напоминал человеческое тело, а царский дворец был выполнен в форме сердца. Все дома в городе были украшены золотыми, серебряными, медными и железными куполами. От всего увиденного, царь пришёл в восхищение. В предместьях города располагалось чудесное озеро, по берегам которого росли красивые цветущие деревья. Над озером кружились стайки щебечущих птиц, роились жужжащие пчёлы. На ветвях деревьев, оседала водяная пыль от горных водопадов.
     Бродя в чудесном саду, царь Пуранджана неожиданно увидел необыкновенно красивую женщину, которая праздно гуляла в сопровождении свиты поэтов, музыкантов, певцов и танцовщиц. Прекрасная незнакомка была одета в жёлтые одежды и перепоясана золотым поясом. При ходьбе колокольчики на её ногах мелодично позванивали. Очарованный царь Пуранджана предложил ей руку и сердце.
     Став супругом красавицы жены, Пуранджана вынужден был подчиниться всем её прихотям, ради сохранения мира, чтобы не омрачать семейную жизнь ссорами и размолвками. Так царь Пуранджана, очарованный своей красавицей женой, сам того не желая, исполнял все её желания, словно ручной зверёк, танцующий по прихоти своей хозяйки. Когда царица пила хмельные напитки, царь Пуранджана тоже пил хмельные напитки. Когда царица пела, он тоже пел, а когда она плакала, царь тоже плакал. Когда она смеялась, смеялся и он. Если она выходила на прогулку, царь шёл вслед за ней. Он смотрел туда, куда смотрела царица, и нюхал те же цветы, которые нюхала и она.
      Однажды, царь Пуранджана отправился на охоту, не предупредив об этом свою жену. Вернувшись с охоты, царь с ужасом увидел, что его царица лежит на пыльной дороге, словно нищенка, не обращая внимания на окружающих. С большим трудом царю Пуранджане удалось вымолить у царицы прощения и вернуть её во дворец. С тех пор он совсем потерял голову, превратившись в безвольное существо. Жизнь его быстро пролетела, а когда он состарился, то все его сыновья и внуки превратились в его врагов, растаскивая все его сокровища. Жена стала к нему холодна и безразлична. Потеряв всякую опору в жизни, царь обратился к Господу с горячими молитвами и слезами раскаяния с последней надеждой на спасение. Последняя сцена спектакля завершается исполнением песни карлика-шута, которая скрашивает трагическую развязку музыкальной пьесы светлой мелодией песни «Зачем цветут цветы?»   

 Действующие лица:

Человек театра
Царь Пуранджана, олицетворённая душа
Прекрасная незнакомка, царица Пуранджана (сознание)
Певец
Карлик-шут
Царский советник, совесть
Дети и внуки царя, чувства

Поэты, певцы, музыканты, танцовщицы, свита, воины, хор. 
Действие происходит в Гималаях в стародавние времена.
   Музыкальное сопровождение спектакля – индийские национальные мелодии; лейтмотивом музыкального спектакля служит мелодия песни  «Могучерукий».
   Танцевально-хореографические сцены спектакля следует брать из недр танцевальных традиций индийского народа (по усмотрению режиссёра-постановщика и актёров – исполнителей ролей).

                АКТ ПЕРВЫЙ
                КАРТИНА ПЕРВАЯ

     Царь Пуранджана гуляет в цветущем весеннем парке. Слышится журчанье фонтанов и пенье птиц. Навстречу ему идёт красивая незнакомка, одетая в жёлтое сари, перепоясанная золотым поясом. Её сопровождают музыканты, поэты, певцы и танцовщицы - в пышных, красочных одеждах. Музыканты играют на струнных инструментах, танцовщицы танцуют, певец исполняет песню «За городом – в чудном саду».
                Певец.
                (Поёт.)
                За городом – в чудном саду
                Деревья в лианах, в цвету,
                У озера птицы поют
                И пчёлы роями снуют…
               
                С заснеженных гор водопад
                Несёт с водяною пыльцой
                От лотосов тот аромат,
                Чем озеро щедро весной.

                Незлобные дикие звери,
                Приветливы в той атмосфере,
                Кукушки кукуют вокруг,
                Как будто зовут на веселье…
   Проходя мимо царя Пуранджаны, прекрасная незнакомка замедлила шаг, пленяя его своими бровями и улыбкой. Певцы, музыканты и танцовщицы с песнями и танцами  обходят вокруг царя Пуранджаны и своей прекрасной хозяйки. Царь Пуранджана не удержался и первым заговорил с прекрасной незнакомкой, и исполняет песню «Лотосоокая»
                Царь   Пуранджана.
                (Поёт.)
                Откуда ты о, робкая?
                Чья ты, лотосоокая?
                Ответь мне – в нетерпенье я,
                Богиня целомудрия!..

                Ты брови вскинула стыдливо на меня 
                О, сжалься надо мной, мечта прекрасная,
                Меня навек лишил покоя Купидон,
                Мой ум в смятении и я тобой пленён…

Прекрасная   незнакомка награждает царя Пуранджану чарующим взглядом и пленительной улыбкой; исполняет песню «Могучерукий»

                Прекрасная незнакомка.
                (Поёт.)
                Могучерукий, в этом мире нет тех женщин,
                Чтоб не сумел ты поразить им ум печали,
                Своею милостью, очарованием,
                О путешественник, ты счастье мне подаришь…

                С кем мне связать судьбу мою?
                Здесь без тебя с кем наслаждаться?
                И потому с любовью говорю:
                Один ты скрасишь жизнь мою!..

     Царь Пуранджана и прекрасная незнакомка взялись за руки.
Царь  Пуранджана, глядя на свою избранницу, исполняет песню «В этот праздник весны…»               
                Царь Пуранджана.
                (Поёт.)
                В этот праздник весны – вам пуками цветы…
                Без цветов и весны не бывает.
                Пук цветов вам  - любви! Пук цветов – красоты!
                Вам все розы, моя золотая!..

     Свита прекрасной незнакомки осыпает свою госпожу лепестками от цветов…

                Царь Пуранджана.
                (Продолжает пение.)
                С вами я говорю, словно песни пою,
                Эти песни пою, не слагая!..
                Я дарю вам зарю! С неба звёзды дарю!
                Вам все розы, моя золотая!..

     Музыканты и певцы обходят вокруг царя Пуранджаны и его возлюбленной, играют на струнных инструментах, осыпая их лепестками от цветов. Человек театра декламирует:

                С этих пор они – муж и жена…
                Договор заключили такой:

     (Царь Пуранджана и его возлюбленная поют дуэттино «В этом городе».)

                В этом городе будем сполна
                Наслаждаться цветущей весной!
                С этих пор, как с волною волна - 
                Неразлучными будем с тобой!..
                Все уходят.

                КАРТИНА  ВТОРАЯ.

     Царь Пуранджана вместе со своей царицей под сенью цветущих деревьев у бассейна с фонтаном наслаждаются зрелищем танца придворной танцовщицы. Их обмахивают роскошными опахалами из павлиньих перьев. Царь Пуранджана угощает из собственных рук свою царицу изысканными лакомствами. Они веселятся, шутят и смеются. Царица встаёт, идёт к цветущим ветвям, вдыхает их благоуханный аромат, не скрывая своего блаженства. Её примеру следует и царь Пуранджана: он также с упоением вдыхает аромат цветов. Царица берет в руки ручного попугая, разговаривает с ним и смеётся. Царь Пуранджана также разговаривает с попугаем.

Ц а р и ц а.    (Слегка щелкает пальцем по клюву попугая, по-детски заигрывая с ним.) Ой, какой же ты, попка, смешной! Такой смешной, что, Господи, Боже мой!.. (Смеётся.)
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.   (Следуя примеру царицы, слегка щёлкает пальцем попугая по клюву.) Ой, ой, какой же ты, попка, смешной, и как это здорово, что ты так рассмешил мою госпожу. (Смеётся, подражая царице..)
Ц а р и ц а.  (Оставляет попугая, смотрит на танцовщицу, обращается к царю Пуранджане.) От нашей танцовщицы у меня уже рябит в глазах. Сколько можно кривляться, словно заводная игрушка…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Смотрит на танцовщицу, обращается к царице.) 
Сказать по-правде, она мне тоже порядком уже надоела.

Хлопает в ладоши, танцовщица убегает; появляется певец, исполняет песню «Любовник розы - соловей». (Д.Г. Байрон.)
               
П е в е ц.

Любовник розы – соловей
Прислал тебе цветок свой милый,
Он станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.
Прислал тебе цветок свой милый
Любовник розы – соловей!..

Он любит петь во тьме ночей –
И дышит песнь его тоскою;
Но с обнадёжною мечтою
Споёт он песню веселей.
И дышит песнь его тоскою
Он любит петь во тьме ночей!..

И с думой тайною моей
Тебя коснётся песня-сладость,
И напоёт на сердце радость
Любовник розы – соловей!..
Тебя коснётся песня-сладость
С надеждой тайною моей!..
               
     Царь Пуранджана обнимает свою царицу, вместе они уходят за кулисы. Вслед за ними уходят и все остальные…
               
                АКТ  ВТОРОЙ.
                КАРТИНА  ТРЕТЬЯ.
 
     Царь Пуранджана сидит в царских покоях, озабоченный думами. Встаёт с трона, ходит из угла в угол и снова садится. Наконец, берёт колокольчик, звонит. Входит царский советник.
 
Ц а р с к и й   с о в е т н и к. (Почтительно сложив ладони у себя на груди.)
Слушаю, ваша честь!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Принимая царственную осанку.)
Незамедлительно пригласи сюда ко мне  карлика-шута.

Царский советник кланяется и уходит; входит карлик-шут в яркой, вычурной одежде и без лишних слов достаёт у себя из-за пазухи колокольчики. Под звуки колокольчиков исполняет песню «Шут и царица».

                Ш у т . (Поёт.)
                Я так пропел тебе куплет:
                «Как хороши у моря зори!..»
                Что заискрился звёздный свет
                В твоём, моя царица, взоре…
                И усладив твой слух, певец,
                Как шут, заботясь о любимой,
                К груди, прижавши бубенец,
                На цыпочках ходил я мимо…

                Чтоб не чихнуть, я колпаком,
                Прикрывши рот, спешил укрыться
                Подальше, чтобы ненароком
                Не отпугнуть покой царицы…

                Насильно не желал быть милым,
                Уж лучше видеть из окна,
                Как важно ты проходишь мимо –
                Плывёшь, что по небу луна!..

                И впредь ходи всё также мимо
                И если будешь мне видна,
                То пусть останется невинной
                Для нас цветущая весна…

     Царь Пуранджана одаривает карлика-шута мешочком с деньгами. Шут удаляется.

Ц а р ь    П у р а н д ж а н а.  (Разговаривает сам с собой.)
Что это я, в самом деле, превратился для моей царицы в жалкого ручного зверька, танцующего по прихоти своей взбалмошной хозяйки. Не бывать больше этому!..

(Звонит в колокольчик, входит царский советник.)

Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Почтительно сложив руки у себя на груди.)
Ваша честь, я жду ваших приказаний!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Принимая царскую осанку.)
Немедленно приготовь всё необходимое для моей охоты и никому об этом – ни слова…

(Царский советник, кланяясь, уходит; царь Пуранджана рассуждает сам с собой.)
Не отобьёт жена охоту: с охоты ездить на охоту!..
                Уходит.

                КАРТИНА  ЧЕТВЁРТАЯ

     Действие происходит у городских ворот «Асуры». На дороге, ведущей к воротам,  в дорожной пыли лежит царица Пуранджана. Одета она в рваное рубище, волосы её разметались по земле. Вокруг царицы столпилось множество прислуг из её свиты. Все они в полной растерянности и не знают, что надо предпринимать?
     Послышался топот лошадей. Свита, окружавшая царицу, расступилась.  Появляется царь Пуранджана в золотых доспехах с могучим луком в руках. За плечами у царя колчан, наполненный стрелами. Царь Пуранджана не в состоянии скрыть смятение своего духа.
Ц а р ь    П у р а н д ж а н а.    (Обращается к женщинам из свиты царицы Пуранджаны.)  О красавицы, я не понимаю, что здесь происходит? Объясните мне, своему государю, что всё это означает?
П е р в а я    ж е н щ и н а.    (Отвечает царю Пуранджане, низко опустив свою голову.)
 О государь, мы не знаем, почему твоя любимая жена избрала такую жизнь…
В т о р а я    ж е н щ и н а.   (Говорит взволнованно.)
Вот уже долгое время она лежит на голой земле без постели и не позволяет никому к себе приблизиться…
П е р в а я   ж е н щ и н а.  (Плачет.) Мы не знаем, почему наша госпожа так себя ведёт и как нам поступить, мы тоже не знаем…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.   
(Сконфуженный подходит к царице, дотрагивается до неё, говорит с чувством глубокого раскаянья.)
Дорогая красавица-жена, если ты не ругаешь меня, своего слугу, то мне просто не повезло. Благодаря твоей красоте, ты выглядишь очень рассудительной. Сжалься надо мной, отбрось свой гнев и улыбнись мне с любовью. Когда на твоём прекрасном лице заиграет улыбка, когда я услышу твои ласковые речи, ты станешь для меня ещё прекраснее.

 Царица встала с земли, обняла царя Пуранджану и они, взявшись за руки, отправились во дворец, к большой радости, сопровождающей их, свиты. Царь  Пуранджана по ходу во дворец исполняет песню «Я наряжу мой новый сад цветам».

                Пуранджана.
                (Поёт.)
                Я наряжу мой новый сад цветами,
                И самый лучший из моих друзей,
                Поможет снять с души тяжёлый камень,
                Мой вдохновитель, птаха-соловей.               

                И пусть цветёт мой сад – земное чудо,
                А что дороже чуда может быть?
                Зачем же не любить того, кто любит?
                И не любить того, кто любит жить?!         
   
                Все уходят.

                АКТ  ТРЕТИЙ
                КАРТИНА  ПЯТАЯ

     Царь Пуранджана находится один в царской палате с явными признаками тяжелой болезни, лежит в постели (безуспешно пытается приподняться). Во дворце послышался шум. Царь Пуранджана позвонил в колокольчик. Входит царский советник.

Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Обращается к своему советнику, с трудом выговаривая по словечку.)
Скажи, пожалуйста, что это за шум такой у нас во дворце?..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.   (Растерянно.)
Государь, твои близкие и родные, воспользовавшись твоей болезнью, вышли из подчинения. Они растаскивают по своим углам твои сокровища.
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Хочет приподняться, но не в силах сделать это; царский советник поддерживает его; царь говорит с трудом.)
Призови сюда всех моих министров…
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Говорит нерешительно.)
Все твои министры, мой господин, отказываются признавать тебя, они заняты дележом твоего царского имущества…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Теряя самообладание, говорит с последней надеждой.) Срочно позови сюда царицу!..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к. 
Прости меня, мой государь, но жена твоя стала совершенно безразличной к тебе. Она предупредила меня, что знать не знает о том, кто такой царь Пуранджана?.. Что для неё существуют только её сыновья и внуки…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Вскрикивает.)
А-а-а!.. Боже, прими мою душу!.. Прости и помилуй меня!.. Все близкие отвернулись от меня и стали моими врагами. Зачем мне дальше отягощать позором мою седую голову? (Голова царя падает на грудь.) 
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Вскрикивает.)
 Государь скончался!.. Царство пошатнулось!..

   Быстро уходит.  На авансцену выходит карлик-шут. Под звон колокольчиков исполняет песню «Зачем цветут цветы?..»
                Шут.
                (Поёт.)
                Ах, зачем на земле расцветают цветы, -
                Эти нежные божьи созданья?
                Расцветают на миг, как порою мечты
                Среди горькой юдоли страданий…

                И не плачут они, и не ропщут они
                В этом празднике жизни привольной,
                Что так кратки их ясные, светлые дни,
                Что и дышат они так недолго…

                Сколь прекрасен у них и манящий наряд,
                Ароматом зовущий, столь нежным,
                Как волнует порою усталый наш взгляд
                Их цветущий покров белоснежный.

                А поникнут головки, увянут цветы,
                Что цвели золотое мгновенье,
                Даже в смерти их столь неземной красоты,
                Простоты и святого терпенья…

                Конец спектакля






Приложение 6.

СОЛОВЬИНЫЙ САД
Музыкальная сказка по одноименной поэме А. Блока.

Действующие лица и исполнители:

Соловей – молодой музыкант
Машенька – подруга Соловья
Садко – музыкант
Мария – хозяйка Соловьиного Сада
Старатель — хозяин осла и ослицы
Осёл
Ослица
Сорока

Действие происходит в России ранней весной

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ.

    Вечер в городском парке. Музыкант Садко во время прогулки встретился с самодеятельными исполнителями песни «Знойный день догорает» на слова Александра Блока (Отрывок из поэмы «Соловьиный сад»).

МАШЕНЬКА.  (Поёт. Музыкант Соловей играет на скрипке.)      

Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты;
И осел, удивляется, бедный:
— Что, хозяин, раздумался ты?

Или разум от зноя мутиться,
Замечтался ли в сумраке я?
Только всё неотступнее снится
Жизнь другая – моя, не моя…

И чего в этой хижине тесной
Я, бедняк обездоленный, жду,
Повторяя напев неизвестный
В соловьином звенящем саду?

Не доносятся жизни проклятья
В этот сад, обнесённый стеной,
В синем сумраке белое платье
За решёткой мелькает резной.

Каждый вечер в закатном тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, лёгкая, манит
И круженьем, и пеньем зовёт.

И в призывном круженье и пенье
Я забытое что-то ловлю,
И любить начинаю томленье,
Недоступность ограды люблю.

И осел, удивляется, бедный:
«Что, хозяин, раздумался ты?»
Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты…

САДКО. (Хлопает в ладоши. Бросает купюру в раскрытый футляр скрипки.)

 Здорово!  Безукоризненное исполнение! Просто чудо!..
Какой восхитительный подарок Александру Блоку к столетию его рукописи «Соловьиный сад»…

СОЛОВЕЙ. Вы знакомы с этим произведением Блока?

САДКО. Представьте себе, друзья мои, именно сейчас я работаю над либретто музыкальной сказки по мотивам поэмы Блока «Соловьиный сад».

МАШЕНЬКА. Какое удивительное совпадение. А у нас с моим другом Соловьём дипломная работа, музыкальное оформление поэмы «Соловьиный сад» и скоро состоится защита диплома…

САДКО. Вот уж действительно удивительное совпадение. Вот и скажите после этого, что на свете не бывает чудес…

СОЛОВЕЙ. Как, по вашему мнению, нам полгода достаточно для постановки музыкальной пьесы к нашей защите?

САДКО. Либретто мной уже написано и, если у вас музыкальное оформление готово, то остаётся дело за актёрами…

СОЛОВЕЙ. Мы с Машенькой, да вы, чем не актёры?

САДКО. Да, пожалуй,… В ваших словах есть резон. Роль хозяина осла, я могу взять на себя…

СОЛОВЕЙ. Машенька с успехом сыграет роль хозяйки Соловьиного сада. Роль музыканта я исполнил бы с удовольствием.

САДКО. Остаётся роль сороки, осла и ослицы. От них особой игры и не потребуется.

СОЛОВЕЙ. Разумеется. Эти роли, — проще пареной репы (смеётся).

САДКО. Так что ж, друзья мои, сразу и примемся за дело. Вот и рукопись либретто я, как по заказу, взял с собой. (Показывает им свою рукопись.) Так что, друзья мои, по рукам?!

СОЛОВЕЙ и МАШЕНЬКА. (В один голос.) По рукам!..    


КАРТИНА ВТОРАЯ.

    Осёл с ослицей, спят в ослином стойле, на соломе. На киноэкране демонстрируется сон осла. Видится ему, как чудесно живётся на воле. Пасётся у реки, ест зелёную, сочную траву, пьёт родниковую, студеную воду, отдыхает вместе со своей ослицей под сенью раскидистой бузины. Сорока рассказывает им удивительные сказки и быль…

СОРОКА. (Декламация.)
Хорошо ослу живётся,
Если волен он, осёл!
Всё ему, легко даётся –
Есть здоровье, и весёлость!..

Ни тревог осел, не ведал,
Ни заботы, ни труда:
Спи, люби, осёл, обедай, -
Счастье, просто, хоть куда!..

    Сорока улетела. Осел, очнулся ото сна, встревоженный воспоминанием чего-то ранее неведомого.

ОСЁЛ. (Говорит задумчиво. Речитатив.)

Так вот оно, какое счастье!
А я-то разве здесь живу?
Одни побои и ненастья,
И жил я с ними, и помру…

(Обращается к своей ослице.)
— Ты знаешь, что такое воля?
Свободу, знаешь ли? – скажи…

ОСЛИЦА. (Говорит сердито.)

Что спать мешаешь? Горе, горе…
Смотри: уж дожил до седин,
Всё в облаках, глупец, летаешь…
Всё умником себя считаешь…

    Осёл, резко вскакивает на ноги. Выпрямился, вытянул шею, высоко поднял голову, наострил уши, вздрогнул всем телом, закричал во всё горло, разбежался и ударился головой в ненавистные ворота, упал без чувств…

ОСЛИЦА.
     (Ухаживает за своим ослом. Привела его в чувство. Говорит,  тяжело вздыхая.)

Мой друг, ты дожил до седин,
Всё в облаках летаешь…
Себя напрасно, господин,
Ты умником, считаешь…


ОСЁЛ. (Жалобным голосом говорит ослице.)
Честно я хозяину прислуживал,
Он работой мучает меня…
Голодом морИт. Что ещё хуже, -
Дал работу — за осла и за коня…

В дом войду и в красный угол сяду,
Чтоб судом хозяина судить…

ОСЛИЦА.  (Качает головой.)
Там дубина ждёт тебя в награду,
И ещё труднее станешь жить…
По какому праву, друг мой, судишь?
Нет закона в мире для осла…
И меня ты и себя погубишь,
Глупая ты, горе-голова…

Быть судьёю ты никак не сможешь,
Мой осёл, сама ты простота…
— У тебя, мой друг, — скажу, — и совесть,
Абсолютно, как и ум — чиста!..

    Осел, задумывается над мудрыми словами своей подруги ослицы. В это время отворяются ворота. Заходит хозяин Старатель. Выводит осла из стойла. Осел, пытается упираться. Старатель выволакивает его за уши на свет божий. Садится на осла верхом, погоняя его дубинкой…

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

СТАРАТЕЛЬ. 
    (Едет верхом на осле, вдоль высокой и длинной ограды, увитой цветами. Поёт.)

Я ломаю слоистые скалы
В час отлива на илистом дне,
И таскает, осёл мой усталый
Их куски на мохнатой спине.

Донесём до железной дороги,
Сложим в кучу, — и к морю опять…
Нас ведут волосатые ноги,
И осёл, начинает кричать.

И кричит, и трубит он, — отрадно,
Что идёт налегке хоть назад.
А у самой дороги – прохладный
И тенистый раскинулся сад.

По ограде высокой и длинной
Лишних роз к нам свисают цветы.
Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.

    (Слышится щебетание птиц, соловьиные трели. Хозяин некоторое время наслаждается пением. Затем говорит речитативом.)

Крик осла моего раздаётся
Каждый раз у садовых ворот,
А в саду кто-то тихо смеётся,
И потом – отойдёт и поёт.

И, вникая в напев беспокойный,
Я гляжу, понукая осла,
Как на берег скалистый и знойный
Опускается синяя мгла.

    За оградой послышалось мелодия скрипки и пенье Соловья. Старатель приостановил своего осла, слезает с него, привязывает своего его к деревцу. Подходит к воротам Соловьиного сада, прислушивается… Исполняет музыкальный речитатив, действие пьесы разворачивается, в соответствии с текстом песни.

Отдыхает, осёл утомлённый,
Брошен лом на песке под скалой,
А хозяин блуждает влюблённый
За ночною, за знойною мглой.

И знакомый, пустой, каменистый,
Но сегодня – таинственный путь
Вновь проводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.

И томление всё безысходней,
И идут за часами часы,
И колючие розы сегодня
Опустились под тягой росы.

Наказанье ли ждёт иль награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы в дверь Соловьиного Сада
Постучаться, и можно ль войти?

А уж прошлое кажется странным,
И руке не вернуться к труду:
Сердце знает, что гостем желанным
Буду я в Соловьином саду…

    Старатель подходит к воротам Соловьиного сада, исполненный глубокого чувства сомнения.

Правду сердце моё говорило,
И ограда была не страшна…
Не стучал я — сама отворила
Неприступные двери она…

    Навстречу Старателю выходит хозяйка Соловьиного сада, ведёт его по тенистым аллеям. Их сопровождает Сорока и скрипач Соловей. Сорока говорит речитативом.   

Вдоль прохладной дороги, меж лилий
Однозвучно запели ручьи,
Сладкой песней меня оглушили,
Взяли душу мои соловьи.

Чуждый край незнакомого счастья
Мне открыли объятия те,
И звенели, спадая, запястья
Громче, чем в моей нищей мечте.

Опьянённый вином золотистым,
Золотым опалённый огнём,
Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном своём.

Пусть укрыла от дольнего горя
Утонувшая в розах стена, -
Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не вольна!

И, вступившая в пенье тревога,
Рокот волн до меня донесла…
Вдруг – виденье: большая дорога
И усталая поступь осла…

И во мгле благовонной и знойной
Обвиваясь горячей рукой,
Повторяет она беспокойно:
— Что с тобою, возлюбленный мой?

Но вперяясь во мглу сиротливо,
Надышаться блаженством спеша,
Отдалённого шума прилива
Уж не может не слышать душа…

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

    Жизнь в обетованном Соловьином саду Марии исполнена блаженства, неописуемого счастья, неземной радости. Наслаждаясь этим счастьем старателю казалось, что счастью не будет конца. Время словно остановилось, исключительно для того лишь, чтобы усталая душа могла напитаться счастьем на целую жизнь вперёд…
    Однажды Старатель проснулся, исполненный новых сил и вдохновенных желаний.

СТАРАТЕЛЬ.  (Запел вдохновлено.)
Я проснулся на мглистом рассвете,
Неизвестно которого дня.
Спит она, улыбаясь, как дети, -
Ей пригрезился сон про меня.

Как под утренним сумраком чарым
Лик, прозрачный от страсти, красив!..
По далёким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.

Я окно распахнул голубое,
И почудилось, будто возник
За далёким рычаньем прибоем
Призывающий жалобный крик…

   Зов к жизни иной, вновь взволновал душу, успокоенную Соловьиным Садом Марии. Жизнь, исполненная блаженства, неописуемого счастья, неземной радости, словно отплывала от берега вечного счастья…

СТАРАТЕЛЬ. (Говорит речитативом.)

Крик осла был протяжен и долог,
Проникал в мою душу, как стон,
И тихонько задёрнул я полог,
Чтоб продлить очарованный сон.

И, спускаясь по камням ограды,
Я нарушил цветов забытьё.
Их шипы, точно руки из сада,
Уцепились за платье моё…

    Преодоление счастья для Старателя было тяжелее преодоления жизненных невзгод. Зов к иной жизни, может быть, ещё более тягостной, чем прежде,  пленит душу с новою, неведомой силой.

СТАРАТЕЛЬ. (Музыкальный речитатив.)
Путь знакомый и прежде недлинный
В это утро кремнист и тяжёл.
Я вступаю на берег пустынный,
Где остался мой дом и осёл.

Или я заблудился в тумане?
Или кто-нибудь шутит со мной?
Нет, я помню камней очертанье,
Тощий куст и скалу над водой…

Где же дом? – И скользящей ногою
Спотыкаюсь о брошенный лом,
Тяжкий, ржавый, под чёрной скалою
Затянувшийся мокрым песком…

    (Подымает лом, разбивая им прибрежные камни.)

Размахнувшись движеньем знакомым
(Или всё ещё это во сне?),
Я ударил заржавленным ломом
По скалистому камню на дне…

И оттуда, где серые спруты
Покачнулись в лазурной щели,
Закарабкался краб всполохнутый,
И присел на песчаной мели.

Я подвинулся, — он приподнялся,
Широко разевая клешни,
Но сейчас же, с другим повстречался,
Подрались и пропали они…

А с тропинки, протоптанной мною,
Там, где хижина прежде была,
Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.

                Конец спектакля.










Приложение 7.
            
                ДЕМОН
Музыкальная пьеса. (По одноимённой поэме М.Ю.Лермонтова. В двух актах, в четырёх картинах.)

                Действующие лица:

Князь Гудал
Тамара – дочь князя Гудала
Демон
Гонец
Сансади - певец гор
Ангел хранитель
Херувим - посланник рая
Актёр, ведущий спектакль  - Ведущий

   Гости Гудала, музыканты, танцовщицы, певцы, монахини, хор.
   Действие происходит в горах Грузии;
   Музыкальное сопровождение спектакля -  мелодии грузинских народных песен; лейтмотивом служит грузинская народная песня «Сулико».
   Танцевально-хореографические сцены спектакля следует брать из недр танцевальных традиций грузинского народа (по усмотрению режиссёра-постановщика и актёров - исполнителей ролей.      
   
                АКТ ПЕРВЫЙ
             КАРТИНА ПЕРВАЯ

   Декорация первой картины – с видом Кавказских гор. В перспективе виднеется величественная гора Казбек со сверкающей шапкой вечных снегов. С гор с шумом сбегает река Арагва в цветущую живописную долину.
   Передний план сцены имеет вид кровли дома, расположенного на скале под сенью чинар, обвитых плющом. Дом князя Гудала соединён с замком-башней перекидным мостом. Двор князя Гудала украшен кущами необыкновенных роз. Слышны неумолчные соловьиные трели.   
   Появляется Демон. Взмахивая своими могучими крылами, Демон имитирует полёт  над землёй…               
   Актёр, ведущий спектакль (Ведущий) декламирует стихи, сопровождаемые мелодией грузинской народной песни «Сулико» (мелодекламация);  содержанию стихов соответствуют сценические действия Демона, выраженные танцем, пантомимой, мимикой и жестами.
   Музыкальным вступлением к драме «Демон» служит увертюра «Вечное движение» с яркими элементами Востока с негой и ленью восточной, навеваемой ночной тишиной, влажным тёплым воздухом, звёздным небом. С другой стороны, именно восточные мотивы позволяют наиболее полно выразить страсть со всеми её порывами, с переходами от бурного увлечения к томительному нежному замиранию, чтобы она воспламенилась, потом с новой силой и под конец доходила до неукротимого исступления, как того требует фабула музыкальной драмы «Демон».

                Ведущий.
                (Мелодекламация.)
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землёй,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;

Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкою менялась с ним.

Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;

И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял.

Презрительным окинул оком
Творенье Бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;

И ароматною росой
Всегда увлажненные ночи,
И звёзды яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!..

  Появляется княжна Тамара; с кувшином на плече она идёт к Арагве за водой.

Княжна Тамара молодая
К Арагве ходит за водой.
Покрыта белою чадрой, -
Лишь по ступенькам тень мелькает…

   Демон замечает Тамару, прикрывает свои глаза ладонью, поражённый её чистой красотой.
Увидел Демон, о мгновенье!
Непостижимое мечты
В него вдохнули вдохновенье –
Любви, добра и красоты!..

Прикованный незримой силой,
Он с новой грустью стал знаком;
В нём чувство вдруг заговорило
Родным когда-то языком:

И любовался он картиной;
Как будто за звездой звезда
Катилися цепочкой длинной
Им овладела грусть тогда…

   В углу сцены появляется певец Сансади – исполняет ариозо «Лишь только ночь». Демон, очарованный грацией Тамары, музыкой и пением, присаживается на землю, созерцает и слушает с упоением.
   Инструментальный ансамбль трёх участников, в котором один зурначи (исполнитель на зурне) – уста (т.е. мастер) играет мелодию, другой зурначи вторит ему долгими протяжными звуками, на главных ступенях лада, а третий музыкант выбивает сложную, разнообразную варьируемую ритмическую основу музыки на ударном инструменте – дхоле (доли).
                Сансади.
                (Поёт.)
Лишь только ночь своим покровом
Верхи Кавказа осенит,
Лишь только мир волшебным словом
Заворожённый, замолчит;

Лишь только ветер над скалою
Увядшей шевельнёт травою,
И птичка, спрятанная в ней,
Порхнёт во мраке веселей;

И под лозою виноградной,
Росу небес, глотая жадно,
Цветок распустится ночной;
Лишь только месяц золотой

Из-за горы тихонько встанет
И на тебя украдкой взглянет.
И тихо веткой шелохнёт
Нам соловейко запоёт.

К тебе я стану прилетать;
Гостить я буду до денницы
И на шелковые ресницы
Сны золотые навевать…
                Смолкает песня. Певец уходит.

                Демон.
                ( Исполняет ариозо «Красавица луна».)
Красавица Луна, послушай:
Побудь немножечко со мной,
Погладь мне тихо-тихо душу
Своей серебряной рукой…

Ты так бледна и так печальна,
Побудь, волшебница, со мной,
Я знаю, знаю – друг твой дальний
Гуляет с северной звездой…

Её он называет милой
Она нежней и горячей;
Она его заворожила
Полярной нежностью своей.

Он ветреный, твой друг далёкий,
Побудь же, милая, со мной.
Гляди: я тоже светлоокий,
Душою дивно молодой!

Подняться к звёздам я не струшу -
Владею силой неземной…
Потрогай любящую душу
Своей серебряной рукой!..»

   Тамара, взволнованная незнакомым чувством присутствия Демона, испуганно смотрит вокруг, бросает на землю свой кувшин, поспешно убегает. Демон порывается последовать вслед за ней, но, удержав себя, вновь опускается на землю, погружённый в раздумья…

                КАРТИНА ВТОРАЯ.

   Кровля дома князя Гудала устлана яркими коврами. Гудал сосватал свою дочь Тамару и созвал на пир весь свой род.
   Звучит зурна, льются вина. Невеста Тамара весело шутит в кругу своих подруг; проводят свой досуг в играх, песнях и танцах.               
   Под тихие напевы зурны звучит мелодия песни «Сулико». Ведущий декламирует стихи, содержанию текста которых соответствуют сценические действия актёров.

                Ведущий.
                (Мелодекламация.)
 На кровле, устланной коврами,
Сидит невеста меж подруг.
Уж вечер. Дальними горами
Закрылся солнца полукруг;

В ладони мерно ударяя,
Они поют – и бубен свой
Берёт невеста молодая.
И вот она одной рукой

Кружа его над головой,
То вдруг помчится легче птицы,
То остановится, глядит –
И влажный взор её блестит
Из-под завистливой ресницы;
То чёрной бровью поведёт,
То вдруг наклонится немножко,
И по ковру скользит, плывёт
Её божественная ножка;
И улыбается она,
Веселья детского полна.

В последний раз она плясала.
Увы! заутра ожидала
Свободы резвую дитя
Чужие стены и семья…

И часто тайное сомненье
Темнило светлые черты;
И были все её движенья
Так стройны, полны выраженья,
Так полны милой простоты…

   Окончив свой танец, Тамара, исполненная светлой радости и нежной грусти, по-детски искренне смеялась и резвилась в кругу своих подруг. Раздаются смех, весёлые шутки – царило всеобщее веселье.  Все присутствующие на сцене поют грузинскую народную песню «Сулико» (Сансади запевает, хор вторит припевом.)

                Сансади.
                (Поёт.)
Милую давно я искал,
Сердце мне томила тоска.
Сердцу без любви нелегко.      
 Где ты?  Отзовись, Сулико!

Увидал я розу в лесу,
Что лила, как слёзы, росу.
Ты ль так расцвела далеко,
Милая моя Сулико?             

Над любимой розой своей
Прятался в лесах соловей.
Я спросил, вздохнув глубоко:
«Ты ли здесь, моя Сулико?»

Клювом к лепесткам он прильнул,
И, лесов будя тишину,
Зазвенела трель соловья,
Будто он сказал: «Это я!»    

   На сцену стремительно вбегает гонец князя Гудала. Запыхавшись, он рассказывает князю о беде, постигшей жениха Тамары по дороге на свою свадьбу.

                Гонец.
                (Говорит взволнованно – декламация.)
Беда - на голову твою,
Отец, беда – на всю семью,
Как гром слетела Божья кара
Без жениха теперь Тамара…

И сколько было христиан
При нём – все полегли в бою,
Сложили голову свою.
Разграблен пышный караван.

Примчавшись, взмылен конь лихой
Бесценной масти золотой.
Питомец резвый Карабаха
Пал на колени, полный страха.

Скакун лихой у господина -
Из боя вынес, как стрела,
Но злая пуля осетина
Его во мраке догнала!

Жених не правил поводами,
Задвинул ноги в стремена,
И кровь широкими струями
На чепраке его видна.

Сдержал он княжеское слово,
На брачный пир он прискакал…
Увы!.. но никогда уж снова
                Не сядет на коня лихого!..

   (Гудал молча, выслушал страшную весть и в великой скорби опустил свою седую голову.)

                Ведущий.
    (Мелодекламация, сопровождаемая мелодией песни «Сулико».)
- На беззаботную семью
За что, Господь, такая кара? –
Упала на постель свою,
Рыдает бедная Тамара;

Слеза катится за слезой,
Грудь высоко и трудно дышит;
И вот она как будто слышит
Волшебный голос над собой:

   Демон обращается к Тамаре с утешением. Тамара насторожилась, чувствуя присутствие Демона. Полная неясной грусти села она на свою кровать, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.

                Д е м о н.   (Декламирует тихим обольстительным голосом.)
Не плачь, дитя!  Не плачь напрасно!
Твоя слеза на труп безгласный
Живой росой не упадёт:
Она лишь взор туманит ясный,
Ланиты девственные жжёт!
Он далеко, он не узнает,
Не оценит тоски твоей;
Небесный свод теперь ласкает
Бесплотный взор его очей;
Он слышит райские напевы…
Что жизни мелочные сны,
И стон, и слёзы бедной девы
Для гостя райской стороны?
Нет, жребий смертного творенья,
Поверь мне, ангел мой земной,
Не стоит одного мгновенья
Твоей печали дорогой!..

                Хор духов.
          (Исполняет песню «На воздушном океане», а капелла.)
На воздушном океане,
Без руля и без ветрил,
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил;

Средь полей необозримых
В небе ходят без следа
Облаков неуловимых
Волокнистые стада.

Час разлуки, час свиданья –
Им ни радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.

В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они!

               Ведущий.
(Декламирует стихи; сценическое действие Тамары подчинено поэтическому слову чтеца.)

Умолкла песня в отдаленье,
Вослед за звуком умер звук.
Она, вскочив, глядит вокруг…

   (Тамара вскочила с постели, подошла к окну, к дверям, ходит по келье, с трепетом, с удивлением и страхом внимает утешениям Демона и пению духов.)

Невыразимое смятенье
В её груди; печаль, испуг.
Восторга  пыл – ничто в сравненье.
Все чувства в ней кипели вдруг;
Душа рвала свои оковы,
Огонь по жилам пробегал,
И этот голос чудно-новый,
Ей мнилось, всё ещё звучал.
И перед утром сон желанный
Глаза усталые смежил;

   (Тамара ложиться на свою постель, и погружается в тяжёлый сон; во сне ей является Демон. Пробудившись, Тамара ищет глазами таинственного искусителя и вдруг наяву слышит его голос.)
Но мысль её он возмущал
Мечтой пророческой и странной.
Пришлец туманный и немой.
Красой, блистая неземной,
К её склонился изголовью;
И взор его с такой любовью,
Так грустно на неё смотрел,
Как будто он о ней жалел.
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, - ни мрак, ни свет!..

  ( В комнате появился отец Тамары, Гудал. Тамара, страшась обольщения Демона, кинулась к своему отцу, опустилась перед ним на колени, умоляя отпустить её в святую обитель монастыря.
   Гудал, пытаясь утешить свою дочь Тамару, исполняет ариозо «Пусть уйдёт тоска-унынье».)
                Гудал.
                (Поет.)
Пусть уйдёт тоска-унынье
Южной ночи синей-синей,
Горесть сердца, прочь в сиянии луны…
Прочь, печаль, не ладься рядом,
Видишь: я отцовским  взглядом
Обвожу пределы милой стороны!

Припев:

Пусть печаль тебя, дочка, не гложет,
Перед Господом ты не в долгу;
Память сердце пускай не тревожит -
Мы высокую видим звезду…

Как роскошны, величавы
Горные цветы и травы,
Эти шумные дубравы зелены…
Вешний гул и птичий говор,
Вольный ветер на просторах
Лечат душу зори милой стороны…

Припев:

Пусть печаль тебя, дочка, не гложет,
Перед Господом ты не в долгу;
Память сердца пускай не тревожит -
Мы высокую видим звезду…
   
                Т а м а р а.
                (Умоляющим голосом обращается к отцу.)
Отец, отец, оставь угрозы,
Свою Тамару не брани;
Я плачу: видишь эти слёзы,
Уже не первые они.

Напрасно женихи толпою
Спешат сюда из дальних мест…
Немало в Грузии невест;
А мне не быть ничьей женою!..

Я вяну, жертва злой отравы!
Меня терзает дух лукавый
Неотразимою мечтой;
Я гибну, сжалься надо мной!

Отдай в священную обитель
Дочь безрассудную свою;
Там защитит меня Спаситель,
Пред ним тоску мою пролью.

На свете нет уж мне веселья…
Святыни миром осеня,
Пусть примет сумрачная келья,
Как гроб заранее меня…
   
                В е д у щ и й.
                (Выходит на авансцену, декламирует.)
И в монастырь уединённый
Её родные отвезли,
И власяницею смиренной
Грудь молодую облекли.
Но и в монашеской одежде,
Как под узорною парчой,
Всё беззаконною мечтой
В ней сердце билося, как прежде.
Пред алтарём при блеске свеч,
В часы торжественного пенья,
Знакомая среди моленья,
Ей часто слышалася речь.
Под сводом сумрачного храма
Знакомый образ иногда.
Скользил без звука и следа
В тумане лёгком фимиама;
Сиял он тихо, как звезда;
Манил и звал он…но – куда?..

                АКТ ВТОРОЙ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

   (Монастырская келья. Тамара в монашеской одежде с молитвенными чётками в руках стоит перед святыми образами, установленными на небольшом алтаре. Келья освещена тусклым светом лампады.)
 
                Ведущий.
                (Декламирует.)
                В прохладе меж двумя холмами
Таился монастырь святой.
Чинар и тополей рядами
Он окружен был – и порой,
Когда ложилась тень в ущелье,
Сквозь них мелькала в окнах кельи
Лампада грешницы младой.
   (Сценические действия Тамары всецело подчинены предчувствию скорого появления в святой обители героя её тайных грёз.)
Бывало, только ночи сонной
Прохлада землю обоймёт,
Перед божественной иконой
Она в безумье упадёт…
Тоской и трепетом полна,
Тамара часто у окна
Сидит в раздумье одиноком,
И целый день, вздыхая, ждёт…
Ей кто-то шепчет: он придёт!
Недаром сны её ласкали,
Недаром он являлся ей,
С глазами, полными печали
И чудной нежностью речей.

Утомлена борьбой всегдашней,
Склонится ли на ложе сна:
Подушка жжёт, ей душно, страшно,
И вся, вскочив, дрожит она;
Пылают грудь её и плечи,
Нет сил дышать, туман в очах,
Объятья жадно ищут встречи,
Лобзанья тают на устах…
Вечерней мглы покров воздушный
Уж холмы Грузии одел.
Привычке сладостной послушный,
В обитель Демон прилетел.
 (Появляется Демон; любовь преобразила его, в нём ожили угасшие чувства, он жаждет испытать человеческое счастье; сценическая роль Демона включает пантомиму и миниатюрные сценки балетно-танцевального искусства.)
 Задумчив у стены высокой
Он бродит: от его шагов
Без ветра лист в тени трепещет.
Он поднял взор: её окно,
Озарено лампадой, блещет;
Кого-то ждёт она давно!

И вот средь общего молчанья
Чингура стройное бряцанье
И звуки песни раздались;
И звуки те лились, лились,
Как слёзы мерно друг за другом;
И эта песнь была нежна,
Как будто для земли она
Была на небе сложена!..

                Д е м о н.
(Поёт под аккомпанемент чингуры (род гитары)).
Ночь луной озарена
Прерывает сладость сна…
В грёзах о тебе – в плену
К твоему стремлюсь окну.

Ты позволь, любовь-душа,
Жить, тобой одной дыша,
Верно, ты сама не знаешь,
Дочего ты хороша!..

Подскажи: каким мне быть –
Постарайся не забыть:
Полюби, чтоб стать любимой,
Будь любимой, чтоб любить!..

О любви не говори…
Слов ненужных не дари.
О любви пусть шепчут губы –
Цвета утренней зари!..

В грёзах о тебе – в плену,
К твоему стремлюсь окну,
Ночь луной озарена, -
Вот она – любовь сама!..

Царствуй, ночь, не надо дней,
Мне во тьме всего светлей,
Мне любовь твоя сияет –
Солнцем юности моей!..

                В е д у щ и й.
                (Декламирует.)
Не ангел ли с забытым другом
Вновь повидаться захотел,
Сюда украдкою слетел
И о былом ему пропел,
Чтоб усладить его мученье?
Тоску любви, её волненье
Постигнул Демон в первый раз.
Он хочет в страхе удалиться…
Его крыло не шевелится!
И чудо! Из померкших глаз
Слеза тяжёлая катится…
И видит он, любить готовый,
С душой открытой для добра,
И мыслит он, что жизни новой
Пришла желанная пора.

         (Демон осторожно, украдкой входит в келью к Тамаре.)

Он входит, смотрит – перед ним
Посланник рая, херувим,
Хранитель грешницы прекрасной,
Стоит с блистающим челом
И от врага с улыбкой ясной
Приосенил её крылом;
И луч божественного света
Вдруг ослепил нечистый взор,
И вместо сладкого привета
Раздался тягостный укор:

                Херувим.
                (Говорит Демону с укором.)
Дух беспокойный, дух порочный,
Кто звал тебя во тьме полночной?
Твоих поклонников здесь нет,
Зло не дышало здесь поныне;
К моей любви, к моей святыне
Не пролагай преступный след.
 
                Д е м о н.
(В мгновенье прежняя злоба закипает в душу Демона; взгляд его пропитан ревностью; в нём пробудился яд ненависти, говорит язвительно.)

Оставь её, она моя!..
И ей, как мне, ты не судья.
На сердце, полное гордыни.
Я наложил печать мою;
Здесь больше нет твоей святыни,
Здесь я владею и люблю!..
(Херувим с состраданием посмотрел на Тамару грустными очами и, взмахнув крылами, взлетел в небо.)

Т а м а р а. (Говорит с трепетом в голосе.)
О! кто ты? речь твоя опасна!
Тебя послал мне ад иль рай?
Чего ты хочешь?..
Д е м о н.
                Ты прекрасна!
Т а м а р а. 
                Но молви, кто ты? Отвечай…
Д е м о н. 
Я тот, которому внимала
Ты в полуночной тишине.
Чья мысль душе твоей шептала,
Чей образ видела во сне.

Я тот, чей взор надежду губит;
Я тот, кого никто не любит;
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы,
Я враг небес, я зло природы,
И, видишь, я у ног твоих!

 Д е м о н.
                (Поёт ариозо.)
Тебе принёс я в умиленье
Молитву тихую любви,
Земное первое мученье
И слёзы первые мои.
Я позавидовал невольно
Неполной радости земной;
Не жить, как ты мне стало больно,
И страшно - розно жить с тобой.
Люблю тебя нездешней страстью,
Как полюбить не сможешь ты:
Всем упоением, всей властью
Бессмертной мысли и мечты.
Т а м а р а.   
    Зачем мне знать твои печали,
    Зачем ты жалуешься мне?
    Ты согрешил…
Д а м о н.  (Плачет.)
                Против тебя ли?
Т а м а р а. (Приложила палец к своим губам.)
                Нас могут слышать!..
Д е м о н.   (Делает шаг к ней навстречу.)
                Мы одне…
Т а м а р а.   (С испугом)
                А Бог!..
Д е м о н.   (Делает следующий шаг к Тамаре.)
                На нас не кинет взгляда:
                Он занят небом, не землёй!
Т а м а р а.   (С сомнением.)
                А наказанье, муки ада?
Д е м о н.   (Утешает.)
                Так что ж? Ты будешь там со мной!..

Т а м а р а.   (Поёт ариозо «Кто б ни был ты».)
Кто б ни был ты, мой друг случайный, -
Покой навеки погубя,
Невольно я отрадой тайной,
Страдалец, слушаю тебя.

Но если речь твоя лукава.
Но если ты, обман тая…
О пощади! Какая слава?
На что душа тебе моя?

Ты дай мне клятву роковую…
Скажи – ты видишь: я тоскую;
Ты видишь женские мечты!
И сжалишься, конечно, ты!..

Клянися мне… от злых стяжаний
Отречься ныне дай обет.
Ужель ни клятв, ни обещаний
Ненарушимых больше нет?..

Д е м о н. (Поёт ариозо «Клянусь!»)
Клянусь я первым днём творенья,
Клянусь его последним днём,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.

Клянусь паденья горькой мукой,
Победой краткою мечтой;
Клянусь свиданием с тобой,
И вновь грозящею разлукой.

Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь твоим последним взглядом,
Твоею первою слезой,

Незлобных уст твоих дыханьем,
Волною шёлковых кудрей,
Клянусь блаженством и страданьем,
Клянусь любовию моей:

Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
О! верь мне: я один поныне
Избрал тебя своей святыней.

Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвёздные края;
И будешь ты царицей мира,
Подруга первая моя;

И для тебя с звезды восточной
Сорву венец я золотой;
Возьму с цветов росы полночной;
Его усыплю той росой;

Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой обовью,
Дыханьем чистым аромата
Окрестный воздух напою;

               (Шаг за шагом подходит вплотную к Тамаре.)

Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе всё, всё земное –
Лишь только ты люби меня!..

                Ведущий.
                (Декламирует.)
Коснулся жаркими устами
Её трепещущим губам;
Соблазна полными речами
Он отвечал её мольбам.
Могучий взор смотрел ей в очи!..
Он жёг её во мраке ночи
Над нею прямо он сверкал,
Неотразимый, как кинжал.
Увы, злой дух торжествовал!
Смертельный яд его лобзанья
Мгновенно в грудь её проник.
Мучительный ужасный крик
Ночное возмутил молчанье.
В нём было всё: любовь, страданье.
Упрёк с последнею мольбой
И безнадёжное прощанье –
Прощанье с жизнью молодой.

 (Тамара пыталась побороть растущее чувство любви, но очарование удивительной речи Демона смутили девушку и она пала мёртвой от страстного его поцелуя; злой дух торжествовал: он овладел чистой невинной душой, но торжество его преждевременно.)

В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нёс в объятиях своих.

И сладкой речью упованья
Её сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С неё слезами он смывал.

Издалека уж звуки рая
К ним доносилися – как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух.

Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит:
 Д е м о н.               Она моя!..
В е д у щ и й. (Декламирует.)
К груди хранительной прижалась,
Молитвой ужас заглуша,
Тамары грешная душа
Судьба грядущего решалась…
А н г е л    р а я.  (Отвечает Демону решительно.)
Исчезни, мрачный дух сомненья! –
Довольно ты торжествовал;
Но час суда теперь настал –
И благо божие решенье!
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои…
Она страдала и любила –
И рай открылся для любви!
(Демон сверкнул обезумевшими очами; погибла последняя его надежда: снова он один в мире, один со своей тоской и ненавистью; отчаявшись своим поражением, Демон улетел прочь.)
                Ведущий.
                (Декламирует.)   
И проклял Демон побеждённый
Мечты безумные свои,
И вновь остался он надменный,
Один, как прежде во вселенной
Без упованья и любви!..
                Конец спектакля

Приложение 8.

                КАЗАЧЬЕ  ЗАРУБЕЖЬЕ.
                Музыкально-театральный спектакль.

   («Здравствуй, тихий Дон, снизу доверху, сверху донизу; с Кубанью вольною, Тереком бурным, Яиком студёным, Иртышем полноводным, Амуром широким, и вы, атаманы-молодцы, в станицах привольных – и всё казачество искони славное!..»)
                Из старинной казачьей здравницы

Действующие лица и исполнители:

Вступительное слово - бывалый казак
Альникин Николай - молодой донской казак
Христина  - возлюбленная Альникина
Челокожный - красный комиссар
Безверская Варя - портниха
Сергей Бехтеев - офицер белой гвардии, державный поэт.

   В сценах участвуют: казаки, белогвардейцы, красноармейцы, моряки, нищие, цыгане;
   Действие происходит на Дону, в Крыму, в Ницце (Франция);
   Время действия 1920 – 1931 годы;
   Музыкальное оформление спектакля представлено на электронных носителях и на аудиокассетах. Нотирование музыкальных произведений – в приложении.

                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ
                КАРТИНА  ПЕРВАЯ 
   
   Занавес опущен. На авансцену из-за кулис выходит ведущий спектакля -  донской казак в военной форме.
 
В е д у щ и й.  (Обращаясь к зрителям,  говорит сдержанно.)
   Насильственное отречение от престола Государя Императора Николая Александровича 2 марта 1917 года, было следствием трусости и обмана царского окружения, изменившее царской присяге.               
   Искупительный подвиг царя-мученика за грехи России, напоминает искупительную жертву Сына Божьего, взошедшего на Крест за грехи всего мира. Державный поэт Сергей Сергеевич Бехтеев, изгнанный из большевистской России, так написал о том, что последует за этой мученической казнью царя:
Предатели, рождённые рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальёте вы страну кровавыми ручьями,
И пламя побежит по вашим городам...
               Ведущий уходит за кулисы.  Занавес открывается.

   На высоком берегу Дона стоит казак Николай Альникин со своей возлюбленной казачкой Христиной. Тихо падает снег. Николай дарит Христине красивую шаль. Христина обнимает и целует казака. Слышатся тревожные звуки набатного колокола...

А л ь н и к и н.  (Обращается к своей возлюбленной.)
Любимая, мне пора... Будем прощаться. (Исполняет песню «Тихо падает снежок»).

Тихо падает снежок на берег Дона
И на шаль казачки молодой;
Проводи меня, любимая, до клёна,
Где встречались мы - расстанемся с тобой...

Припев:
На землю опустились, словно лебеди - снега,
В донских степях уже метут метели,
И на синих ветрах, высоко в небесах -
Песни Дона подковы запели...

Юный месяц загляделся на звезду,
Серебрит станицу чистым серебром...
Кто накликал к Дону красную беду?
Кто надумал расказачить тихий Дон?..

Припев:

Как могли мы защищали степи Дона,
Насмерть бились с сатанинскою ордой,
Но приходится у молодого клёна
Расставаться, светлоокая, с тобой...

                Припев:

     Альникин и Христина обнимаются на прощанье, он уходит, а она машет ему вслед подаренным платком...
   За сценой слышаться звуки жестокой сечи (звон сабель, выстрелы, ржанье коней). Постепенно звуки сечи удаляются и смолкают.

Х р и с т и н а.  (Исполняет песню на слова А. Альникина «Ты подуй, подуй, ветер низовый»).
Ты подуй, подуй,
Ветер низовый,
Ты надуй, надуй
Тучу грозную.

Принеси на Дон
С четырёх сторон
Дорогих гостей -
В степь раздольную.

Принеси ты их
Грозной тучею –
Казаков лихих
На степной простор.

Забурлит волной
Тихий Дон седой,
И в священный бой -
Смело выступит.

Сбросим цепи мы -
Цепи рабские,
Сгинет царство тьмы
Нечестивое.

Ты надуй скорей,
Ветер низовый,
С голубых морей
                Тучу грозную...
               
                КАРТИНА  ВТОРАЯ.

   В избе с расписной русской печью временно расположился штаб конного отряда Красной армии. Командир отряда Челокожный, заложив руки за спину, довольный прохаживается от печи к стене и обратно. Хозяйка дома Варя Безверская ставит на стол самовар.

Б е з в е р с к а я.  (Обращается к Челокожному с приветливой улыбкой.)
Отведайте нашего домашнего чаю, товарищ красный командир...
Ч е л о к о ж н ы й. (Остановившись, говорит неторопливо, чувствует себя героем.) Умница, Варя, разумеешь, что после нашего горячего сраженья, неплохо горячим чайком побаловаться... Казаки-то думали, что они в бою непобедимы, но не понимают того, что их всего лишь горстка, а мы-то собрались со всей матушки-России, да и навалились на них гуртом, немало им бандитам показалось... (Смеётся.) 
Б е з в е р с к а я. (Говорит ему в тон.)
Так, так, товарищ красный командир, гуртом и батьку побить легче... А я вот, поверите мне или нет? – в день столько колпаков-будёновок шью, что за месяц, чуть ли не целый полк этими колпаками околпачиваю...
Ч е л  о к о ж н ы й.  (С удивлением.)
 Да ну?..
Б е з в е р с к а я.  (Говорит с большой убедительностью.)
Ей-богу, не вру!..
Ч е л о к о ж н ы й.  (Нахмурившись.)
Только вот этого, Варя, не надо: про боженьку вы мне лучше не упоминайте, а то ведь, чего доброго, авторитет ваш: чик - и улетит!..
Б е з в е р с к а я.  (Сконфуженно.)
Да ведь это я так просто... к слову пришлось...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Назидательно.)
И намёка на этот опиум нам не надо, потому как этот чудовищный пережиток прошлого отравляет человеческое сознание. А вот, что касается будёновок, – это стоящее дело!.. Нам много будёновок надо для победного шествия мировой революции. Пролетарии всех стран скажут тебе спасибо! Понимаешь ли ты это? дело твоё можно оценить в мировом масштабе!..
Б е з в е р с к а я.  (Словно выросла на целый вершок и даже дух перевела, прежде чем достойно осветить красному командиру ещё одно стоящее дело.)
 А мой Иван коней для Красной армии скупает у народа...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Говорит в сторону.)
Вот ведь какие громадные дела делаются в этом небольшом доме, для победы мирового пролетариата!.. (Произносит вслух.) А где же твой Иван деньги берёт, чтобы коней покупать?..
Б е з в е р с к а я.  (После небольшой заминки, говорит шутливым тоном.)
Да у них же и берёт деньги, у наших простаков; сначала деньги у них в долг берёт, а потом у них же за эти деньги и коней покупает...
Ч е л о к о ж н ы й. (С нескрываемым удивлением.)
И люди по доброй воле дают ему и деньги, и коней?..
Б е з в е р с к а я.  (С гордостью.) А как откажешь в помощи деньгами для Красной амии, если ты сознательный? Мой Иван прямо им говорит, если не поможете Красной армии, то белые бандиты скоро у вас всё хозяйство отнимут, да ещё и высекут...
   Послышался шум в сенях. Два красноармейца ввели в избу пленного казака Альникина.
П е р в ы й.  (Докладывает Красному командиру с гордостью.)
Вот, товарищ командир, я под этим казаком коня подстрелил, так он со всего маху и ухнулся об землю!..
Ч е л о к о ж н ы й.  (Обращается к Альникину с  иронией.)
Ну что, казак, отвоевался, отмахал своей шашечкой? (Альникин молчит.) Чего молчишь? И что вы за люди такие, казаки? Ведь знаете, что лавина идёт, что сопротивление бессмысленно...  Я никак не пойму, какой смысл вам куражиться, героев из себя изображать?..
А л ь н и к и н.  (Говорит с достоинством.)
Вы решили порушить нашу вековую вольницу, а воля для казака - дороже жизни...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Говорит с чувством превосходства.)
Нашёл ты, казак, чем гордиться - клочком надела... Вот, к примеру, нам коммунарам есть чем гордиться - мировой революцией пролетариата!.. Понимаешь: революция – в мировом масштабе!.. Все фабрики отдадим в руки рабочих, всю землю – крестьянам! – чувствуешь, какая разница в масштабах, казак!..
К а з а к.  (Улыбается.)
От слов до дела, как от земли до неба - далеко... А мы гордимся конкретными делами казаков: подвигами Степана Разина,  Ермака Тимофеевича и многих других атаманов. Донские Казаки-землепроходцы - Ермак Тимофеевич, Семён Дежнев, Ерофей Хабаров и другие прошли от Дона до Амура и Китая, от Аляски до Канады, Калифорнии и Мексики, - всюду образовывали вольные казачьи поселения, уважая обычаи и традиции местного населения. Казаки проявили себя в Куликовской битве, в ополчении Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, в сражениях под Бородино и под Полтавой и можно ещё перечислять до бесконечности геройские подвиги казаков во славу войска казачьего и величия земли Русской...
Ч е л о к о ж н ы й.  (С силой ударяет ладонью по столу.)
Хватит, казак! С тобой всё ясно. Тебя ничем нельзя отскоблить, только и остаётся, что в распыл тебя пустить...

Варя Безверская, стоявшая всё это время у печи, взяла с лавки вёдра с коромыслом и, проходя мимо Альникина, случайно зацепила за него коромыслом. Всё последующее событие произошло столь стремительно, что иначе как чудом, случившееся не назовёшь. Альникин выхватил у Вари коромысло, одним махом вышиб им окно, выскочил на улицу с коромыслом, ударил им красногвардейца, ведущего по улице коня на поводу, вскочил на коня и, размахивая коромыслом, со свистом и гиком скрылся за селом. Красноармейцы всполошились, закричали, загалдели: ах! ах!.. Руками мах, мах!.. Из винтовок палят, в погоню пустились... Да куда там, можно ли казака догнать, если он на коне?.. Чуть замешкались, а его и след простыл...
   
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

  Занавес опущен. На авансцену выходит ведущий спектакля.
В е д у щ и й. (Обращается к зрителям.)
Казаки и белая гвардия в неравной схватке, после ожесточённых сражений вынуждены были отступить от берегов Дона и Кубани, через равнины Таврии и Крыма, выйти к Керчи и отправиться по Чёрному морю на пароходах в чужие края изгнанниками. Они испытали унизительные «сидения» в лагерях в голоде и холоде, жили в закопченных бараках и землянках, выполняли тяжёлую работу на чужбине по строительству дорог и жилищ. Но истребить казачество, как замыслили  Ленин и Троцкий, им не удалось. Казачье зарубежье постепенно укреплялось в разных уголках мира,  сохраняя свою самобытную культуру, обычаи, веру, обряды, казачьи песни, пляски и боевой казачий дух.
 
    Уходит. Занавес поднимается. Вид берега моря. У костра сидят казаки, среди которых находится и Николай Альникин.

П е р в ы й   к а з а к.   (Обращается к Альникину.)
Спой, брат, что-нибудь для души!.. Любы нам твои песни.
В т о р о й   к а з а к.  (Обращается к Альникину.)
Брат Николай, я заметил, ты всё о чём-то пишешь, может быть, ты сложил новую песню? Спой нам (протягивает ему гитару).
А л ь н и к и н.  (Берёт в руки гитару, говорит с грустью.)
Братцы мои, не могу я смириться с нашим поражением. Когда это такое было, чтобы казаков били и чтобы они отступали и отступали, пока и отступать стало некуда?.. (Исполняет свою песню «В горах Кавказа».)
Далёко позади остались степи Дона,
Родные хутора, станицы, курени...
Все сердцу близкие: старушки, дети, жёны
На произвол судьбы осталися одни.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
На произвол судьбы осталися одни?..

Мы уходили с тайной надеждой – вскоре
С победой возвратиться к милым очагам...
Но и Кубань, как Дон мы отдали врагам,
Чрез горы и леса мы добрались до моря...

Припев:
Как же это, братцы, как это донцы, -
Чрез горы и леса мы добрались до моря?..

Восстали против нас и люди и природа:
«Зелёные» - навстречу, «красные» нам вслед,
Налево – горы, лес, дожди и непогода,
А справа море - тысячу сулит нам бед.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
Что справа море – тысячу сулит нам бед?..
 
Все наши помыслы о Родине далёкой,
Мечтаем мы во сне и наяву о ней,
Страдает без нея душа в тоске глубокой,
И грудь сжимается тоскливей и больней.
               
                Припев:
                Как же это, братцы, как это, донцы, -
                Что грудь сжимается тоскливей и больней?
              (Появляется Сергей Бехтеев.)
Б е х т е е в.  (Громко приветствует казаков.)
Здоровы были, казаки!..
К а з а к и. (Отвечают дружно.)
Слава Богу!..
Б е х т е е в. (Обращается к Альникину.)
Любо, брат, любо поёшь, аж за сердце берёт. Не будем унывать, братья казаки, уныние - плохой попутчик нам. Это за грехи наши тяжкие, за отступничество от веры и царя - даёт нам Господь испытание. Примем же это, как очищающее душу и сердце благо, сохраним наши силы, закалимся и сплотимся крепче в казачьем кругу зарубежья и в урочный час вернёмся к Отчизне, когда она нас призовёт. А пока молитвами и песнями будем очищать душную атмосферу над нашей родиной (исполняет музыкальный речитатив «Молись, казак»). 
Молись, казак, в стране чужой,
Молись, казак, за край родной...
Молись за тех, кто сердцу мил,
Чтобы Господь их сохранил.
Пускай, теперь мы лишены,
Родной земли, родной страны,
Но верим мы: настанет час,
И солнца луч блеснёт для нас.

Молись, казак, чтобы Господь
Послал нам сил всё побороть.
Чтобы могли мы встретить вновь
В краю родном мир и любовь.
  К а з а к и.   (Просят Бехтеева.)
Сергей Сергеевич, душа-человек, спой нам, а мы подпоём...
Б е х т е е в.  (Берёт у Альникина гитару, исполняет свою «Казачью песнь».)
Многоводный и широкий
Всевеликий тихий Дон,
Шлю тебе я, сын далёкий
До сырой земли поклон.

Здравствуй, батюшка любимый,
Здравствуй, русская река,

Ты прими поклон, родимый,
От Донского казака.

Изнывая на чужбине,
По степям твоим скорбя,
И в лишеньях, и в кручине
Помним всюду мы тебя.


Не забыть станиц далёких,
В мирных степях хуторов,
И казачек светлооких,
И радушных стариков.

И над берегом Дуная,
В муках горя и обид,
Наша песня удалая
Прежней вольностью гремит.

Ты услышь её, родимый,
Ты разлейся в даль и вширь,
Дон великий, Дон любимый,
Дон-Иваныч богатырь!..

                ( Казаки восклицают: «Любо! Любо!..»)

Б е х т е е в.  (Говорит взволнованно.)
Братья мои, дозвольте сказать в нашем славном казачьем  кругу: мы уходим, чтобы снова вернуться к родным казачьим куреням, к родному Дону и Кубани, к Таврии и Крыму, к Дунаю и низовьям Волги. Пусть не сразу, но обязательно вернёмся, как уже бывало в стародавние времена. Мы казаки особый древний народ, потомки древнего колена воинствующих славян. Куда бы ни раскидала нас нынче судьбина, мы всё равно едины, как родные братья!.. Неповторимо наше искусство, песни и танцы, самобытен наш дух. Мы хранители древней традиции и языка. Как жили наши деды общинами, свободными от всякой власти над нами, так и вовек пребудем свободными. Наш казачий круг – вот наша сила и власть, а зло, которое накатило на нас с целью полного истребления, оно захлебнётся в собственной крови и сгорит в собственном пламени...

                (Читает «Забыть ли мне?» (музыкальный речитатив)).

Забыть ли мне величие России,
Её священный дедовский уклад,
Её могущество, подобное стихии,
Её святынь торжественный обряд?..

Забыть ли мне полей её безбрежность,
Её весну, прекрасную, как сон,
Её зимы седую белоснежность,
Её то - грустный, то - весёлый звон?..   
   
Забыть ли мне мой дом и сад тенистый,
Аллеи лип с таинственной их мглой,
Речную гладь с волною серебристой,
Родимый кров и мир его былой?..


Нет, никогда в скитаньях на чужбине,
Вас, тени прошлого не в силах я забыть,
Как образок, вручённый мне святыни,
Вас на душе я буду век хранить...

                (Раздались возгласы казаков: «Любо!.. Любо!..»)

А л ь н и к и н.  (Обнимает Бехтеева, говорит взволнованно.)
Как же сильно поэзия друга, брата-казака заряжает душу энергией!..

(Читает своё стихотворение «Люблю небесный свод...»)

Люблю небесный свод, громадой туч покрытый,
Люблю величественный громовой раскат,
Когда повсюду ветер замолчит сердитый
И птицы замолчат...

И молния, прорезывая сумрак ночи,
Так ослепительно блеснёт тебе в глаза,
И хлынет вдруг из туч дождя поток могучий, -
Люблю тебя, гроза!..

Сама Природа-Мать, царица мирозданья,
Под гром и молнии является нам в мир,
И щедро рассыпает всякому созданью
Священный эликсир.

Язык её громов и молнии сверканье
Нам о величье говорит и красоте,
И зарождается великое желанье –
Стремиться к высоте!..

         ( Раздаются раскаты грома, сверкает молния. Занавес опускается.)

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

   (Занавес опущен. На авансцене появляется ведущий спектакля.)

В е д у щ и й.   (Говорит сдержанно, но с большим чувством.)
Гонимые казаки восходили на пароход, как с Креста на Крест. Бывшая святая, а ныне ставшая грешной Русь, понесла наказание за вероотступничество и пролитую царскую кровь. Не только изгнанники, но и оставшиеся в России, также оказались на кресте. Вскоре, вся Россия покрылась сетью концлагерей и была доведена до самой крайней степени истязания голодом и эпидемиями. Ленин писал Молотову 19 марта 1922 года: «Строго секретно. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах люди едят людей... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей и обеспечить себе фонд в несколько миллионов золотых рублей...».
   В истории всегда так было: когда злодеи пытались ловить жар птицу, они хватали – мокрую курицу...  Уходит за кулисы.
 
   (Занавес открывается. На пристани у парохода «Самара» державный поэт Сергей Бехтеев прощается с боевым конём, исполняет песню «Конь мой, конь».)

       Б е х т е е в. (Поёт.)
Пусть в чудо верить уж нельзя,
Хочу поверить, хоть с трудом,
Что конь вернётся мне, друзья,
И тихий Дон, и отчий дом...

Промчусь по бархатным лугам
Вдоль Дона бережком крутым,
Хоть верить в чудо уж нельзя, -
                С конём вновь встречусь вороным.

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

Что косы расплетаешь, грусть,
В висках седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли...

Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом,
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька-Дон!..

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

   (Бехтеев треплет за гриву коня, целует его, вытирает свои глаза платком. Казаки, успокаивают Сергея Бехтеева, берут под уздцы коня, передают поводья купцу-цыгану. На пристани, прощаясь с Отечеством, казаки исполняют песню на слова Н. Альникина «Мы не изменники...»)

Мы не изменники Руси, на нас клевещут...
Мы в жертву Родине отдали, что могли;
Любовью нежной к ней у нас сердца трепещут,
Но вот уходим мы во все концы земли...


Чтоб пламенно любить её и там, родную,
Свободу обретём, коль счастья не нашли...
Её мы выстрадали здесь в борьбе за Русь святую,
Уходим, пожелайте нам счастливого пути...

Оставшиеся братья также вскоре
За нами двинутся по нашим же следам...
Ведь мир велик в безбрежном мировом просторе
Найдётся уголок-пристанище всем нам!..

И всюду будем ждать заветного мгновенья,
Когда потребует к себе Отчизна нас.
На зов ея мы двинемся без замедленья...
Счастливый путь! Прощайте, братья! В добрый час!..
               
                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
..                КАРТИНА  ПЯТАЯ.

   (Занавес опущен. На середину авансцены выходит ведущий спектакля.)

В е д у щ и й.
 (Говорит с чувством гордости за всё казачье братство, которое росло и крепло даже на чужбине.)

   Итак, в руках отступившей Белой армии вместо боевых шашек оказались кирки, лопаты и тачки – большинство из них были заняты на строительстве дорог и жилья на чужбине. В глазах слёзы и щемящие душу картины милой покинутой родины: маковки станичных и сельских церквушек, старый родительский дом, милые старики и старушки и верный друг-товарищ боевой конь.
   Многие из них не отделяли себя от падшей в грехах матери-Родины,  как истинно любящие сыновья своего Отечества они брали на себя эти грехи, каялись и достойно несли свой крест изгнания. Господь даровал им силу веры в грядущее духовное воскресение России. Пророческими стали слова державного поэта Бехтеева о воскрешении Храм Христа Спасителя из руин. Теперь задача казачьего зарубежья состоит в том, чтобы воскресить храмы духовные в сердцах людей... 

    (Уходит за кулисы. Занавес открывается. Вниманию зрителей представлена сцена трудовых буден казаков, прокладывавших дорогу. Работают кирками и лопатами, возят материалы на тачках. Появляется Бехтеев, с продовольственной сумкой).

Б е х т е е в.  (Обращается к казакам.)
Братья казаки, оставим тяжкий труд, нам надо подкрепиться. Я принёс еды, что нам Бог послал (казаки оставляют работу). А ещё, братья, принёс я печальную весть из России: недавно красные вандалы во главе с Троцким взорвали Храм Христа Спасителя (казаки крестятся); так они уже взорвали тысячи храмов, воздвигнутых на святой  Руси. Ныне страна покрылась сетью концлагерей и миллионы людей расстреляны

 (Казаки молча крестятся, Сергей Бехтеев читает своё стихотворение.)

Пусть льётся смрадная река,
Грозя культуре потопленьем,
Я говорю через века
С грядущим новым поколеньем.

Оно оценит и поймёт
Порыв наш пламенный и смелый,
И вслед за нами в бой пойдёт
За наши старые уделы.

Оно полюбит древний быт
Святой, страдальческой России,
И снова храмы воскресит
Для православной Литургии.
А л ь н и к и н.  (Обращается к казакам.)
Да, братья мои, сполна России предстоит испить горькую кровавую чашу. Но жить на чужбине для казака страшнее пытки. Даже Ницца с её лазурным солнечным берегом не смягчает страдания души, не приносит ей облегчения. Слишком тяжело вспоминать милые донские степи, но и забыть их невозможно, ни на минуту...
Б е х т е е в.  (Говорит с чувством великой грусти.)
Не время нам ещё, братья мои, слетаться орлами к Дону, погибнем там без всякой пользы для отечества, пока ещё мы нужнее здесь в изгнании. Теперь по всему миру созданы наши казачьи общины, они растут и крепнут. Ещё не выпита вся чаша страдания народа в России, так горячо встретивших красную чуму. Вот посудите сами.

 (Декламирует своё стихотворение «Поверженный храм».)

Народ безмолвствовал, что храм Христа взрывали,
Злодейство видя, робко все молчали,
Никто взывать к препятствию не смел
И на защиту встать отважно не хотел.

Все в рабском трепете беспомощно глядели
На нехристей, что радостно галдели,
Как предки их у скорбного Креста
В глазах у всех распятого Христа.

Сердца не дрогнули от зрелища такого
При осквернении всего для нас святого,
И грелись, молча, русские Петры,
Безмолвно обступив горячие костры.

Москва постыдное молчание хранила,
Казалось, совесть умерла, и сгнила;
И ни один из роковых Иуд
Петлёй не кончил жалкий самосуд!..

А н и к и н.   (Читает своё стихотворение «Что делать нам?»)

Так что же, пусть стучит тяжёлый молот?
Пусть  грудь больней сжимает нам печаль и голод?
И пусть проходят дни и годы без просвета?
Всё также новые невзгоды дарит лето?

Хожденья новые сулит нам заграница,
А возвращенье нас к станицам - и не снится...
В чужих обломках проведём остаток жизни,
Один лишь свет у нас в очах - любовь к Отчизне...
.   (Все присутствующие глубоко задумываются. Занавес опускается.)

                КАРТИНА ШЕСТАЯ.

   Альникин стоит на берегу моря. Слышится шум прибоя и крики чаек.

А л ь н и к и н.  (Говорит с чувством глубокой тоски.)
Боже мой, услышь мои мольбы; подскажи, научи, как мне быть? Не могу больше жить я на чужбине... Здесь можно сойти с ума...

(Читает своё стихотворение «Взвейся птицей», музыкальный речитатив.)

Взвейся птицей в поднебесье, мой мотор;
Подо мною – густолесье склонов гор.
Мир остался подо мною там, внизу;
Здесь я чувствую родную бирюзу.

Выше, дальше улетаю к небесам;
Всё постиг я - и не знаю, кто я сам...
Мчусь я бешено навстречу вам, миры,
Сторонитесь, изувечу, раскалённые шары!..

По бескрайностям бездонным я парю;
Пусть на солнце раскалённом и сгорю!
Не страшуся я, горячий, и сгореть:
Лучше ведь, чем по-собачьи умереть!..

        ( Исполняет песню «Ненаглядной» (слова А. Альникина)).

Расскажи, мой друг, хоть во сне ты мне,
Как живёшь одна ты в родной стороне?

Дивной грёзою, сказкой нежною
Ты приснилася мне, безмятежною.

Из-за гор-морей, мне блесни сюда,
Путеводная ты моя звезда.

Ветерок чуть-чуть шелестит листву –
Не твою ли здесь слышу я молву?

Облака вверху с яркой синевой
Всё рисует мне образ милый твой.

А года не ждут, как стрела летят, -
Счастья нашего, видно, не хотят...

Всюду тьма царит непроглядная...
Появись, приснись, ненаглядная!..
     (Декламирует своё стихотворение «Старушке маме».)

Там, за горами, за синей далью,
В станице милой
Одна ты в храме стоишь с печалью
Старушкой хилой.

Ты вся седая, ты вся в морщинах,
Ты вся – в терпенье, -
Но всё ж, родная, Творцу за сына
Ты шлёшь моленье.

Любовь и вера не оскудели
В груди иссохшей.
Им есть ли мера?! К какой шёл цели
Твой сын усопший?

О жизни вечной в упокоенье
Молись, родная,
В любви сердечной ты примиренье
Найдёшь, страдая...

В морщинах милых печаль сотрётся,
Пройдут напасти,
Здесь жить не в силах!.. И сердце рвётся
Моё на части...

Прости, родная, моё бессилье,
Мой страх без меры...
Лишь ты, святая, имеешь крылья
                Любви и веры!..

   (Альникин, лишь на мгновенье склонил свою голову, но вдруг, словно очнувшись от тяжкого сна, восклицает.)
 Боже, ты ли посылаешь мне это видение – цыганский табор кочевой? Господи, ты услыхал мои горячие мольбы и даруешь мне спасительную надежду вернуться на Дон, пусть даже и таким невероятным способом – с цыганским табором? (Говорит решительно.) Да будет так, как Ты, мой Господь, подсказываешь мне!.. Уйду на Дон с табором!.. Ничего не скажу моим братьям-казакам, оставлю им записку... Надо всё как следует обдумать.

 (Исполняет свою песню «Цыганский табор за городом».)

                Весна... в цвету стоят деревья.
Зазеленело всё травой.
Цыганский табор для кочевья
Собрался шумный и живой...

Сияет солнце в небосклоне,
А у подножия горы
Раскинут табор... бродят кони,
Дымят меж бричками костры.

Меня скитальца потянуло
Из душных улиц на траву,
Где даль безбрежная заснула –
Туда, за эту синеву.

Мне захотелось, как лекарства
От наболевших в сердце ран,
Изведать нового мытарства
Под беззаботный шум цыган... 

       (Решительно уходит за кулисы. На сцене появляются все участники спектакля. Хор исполняет песню на слова Н. Альникина «Гей, славяне!..»)

Гей, славяне, все мы дети матери единой,
Запевайте дружно, братья, наш напев старинный.
Жив он, жив он, дух славянский, светлый дух народа;
Наше знамя – честь и, правда, наш девиз – свобода!..

За Отчизну, за свободу мы сражались смело,
Мы вставали брат за брата, за святое дело.
Жив он, жив он, дух славянский, вольный и могучий;
Наше солнце не закроют никакие тучи!..

Мы протянем руку братьям через горы, реки;
Наша дружба нерушима, - будет жить вовеки.
Жив он, жив он, дух славянский, дух народной чести;
                Никогда нас враг не сломит, если будем вместе!..
                Конец спектакля.



Приложение 9.

                ОДИССЕЯ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА.
                Музыкальная  пьеса.

                Действующие лица:

Сергей Есенин
Айседора Дункан, возлюбленная  С. Есенина  балерина;
Чёрный человек - танец и пантомима;
Белый ангел  - танец и пантомима;
Мариенгоф Анатолий,  поэт;
Шнейдер Илья
Кредиторы
Шарманщик
   В массовых сценах: прохожие, коробейники, скоморохи, празднующий народ, хор, музыканты;
   Музыкальное вступление к картинам, мелодекламации и речитативы сопрововождаются мелодией песни «Тебя позвать».

                АКТ ПЕРВЫЙ
                КАРТИНА ПЕРВАЯ

   Действие происходит в Берлине. Занавес опущен. В зрительном зале погашен свет. На авансцену, освещённую световым лучом, выбегает немецкий мальчик  и, размахивая газетой над головой, выкрикивает: «Не проходите мимо! Покупайте газету! Спешите, торопитесь приобрести последние, чудом оставшиеся экземпляры газеты!  Фантастические новости! Русское чудо в Германии! Сенсация! Русский большевистский поэт Сергей Есенин прилетел на аэроплане в Германию! Сергей Есенин и Айседора Дункан  покоряют Европу! Покупайте свежий номер газеты! Потрясающие новости! Мальчик убегает за кулисы.      
   Поднимается занавес. Под звуки «Марсельезы» Айседора Дункан, одетая в лёгкую тунику, босая танцует в своей оригинальной манере танец - модерн. В руках её развивается красное полотнище.  Манера её танца не связана с канонами какой-либо танцевальной школы и включает в себя такие элементы, как различные пластические движения тела в ритме какой-либо классической музыки, не обязательно танцевального характера. Простые движения свободной походки сменяются прыжками, вращениями и тому подобное. Исполнив   танец под музыку «Марсельезы» Айседора убегает за кулисы, размахивая красным полотнищем.
   Звучит мелодия песни «Тебя позвать». Сцена ярко освещается. На сцене появляется Сергей Есенин, читает отрывки из своей поэмы «Пугачёв»
Есенин начинает читать медленно и тихо, почти шёпотом, а затем всё громче, временами читает во всю свою мощь.

                Сергей Есенин.
                (Музыкальный речитатив.)
Ох, как я устал и как болит нога!..
Ржёт дорога в жуткое пространство.
Ты ли, ты ли, разбойный Чаган,
Приют дикарей и оборванцев?

Мне нравится степей твоих медь
И пропахшая солью почва.
Луна, как желтый медведь,
В мокрой траве ворочается.

Наконец-то я здесь, здесь!
Рать врагов цепью волн распалась,
Не удалось им на осиновый шест
Водрузить головы моей парус.

В солончаковое ваше место
Я пришёл из далёких стран, -
Посмотреть на золото телесное,
На родное золото славян.

Люди ведь все со звериной душой, -
Тот медведь, тот лиса, та волчица,
А жизнь – это лес большой,
Где заря красным всадником мчится.

Нужно остаться здесь!
Нужно остаться, остаться,
Чтоб вскипела месть
Золотою пургою акаций,

Чтоб пролились ножи
Железными струями люто!
Слушай! Бросай сторожить,
Беги и буди весь хутор.

Знаете ли вы, что по черни ныряет весть,
Как по гребням волн лодка с парусом низким?
По-звериному любит мужик наш на корточки сесть
И сосать эту весть, как коровьи большие сиськи.

Уж слышится благовест бунтов,
Рёв крестьян оглашает зенит,
И кустов деревянный табун
Безлиственной ковкой звенит.

Каждый платит за лепту лептою,
Месть щенками кровавыми щенится.
Кто же скажет, что это свирепствуют
Бродяги и отщепенцы?

Это буйствуют россияне!
Я ж хочу научить их под хохот сабель
Обтянуть тот зловещий скелет парусами
И пустить его по безводным степям, как корабль.

Я стращать мертвецом вас не стану,
Но должны ж вы, должны понять,
Что этим кладбищенским планом
Мы подымем монгольскую рать!

Кто бы знал, кто бы знал, как бурливо и гордо
Скачут здесь шерстожёлтые горные реки!
Не с того ли так свищут монгольские орды
Всем тем диким и злым, что сидит в человеке?
 
Уж давно я, давно скрывал тоску
Перебраться туда, к их кочующим станам,
Чтоб разящими волнами их сверкающих скул
Стать к преддверьям России, как тень Тамерлана.

Кто хихикает там исподтишка,
Злобно отплёвываясь от солнца?
…Ах, это осень!.. Это осень вытряхивает из мешка
Чеканные сентябрём червонцы.

Это она, она, она,
Разметав свои волосы, зарею зыбкой,
Хочет, чтоб сгибла родная страна
Под её невесёлой холодной улыбкой.

Вот всплывает, всплывает синь ночная над Доном,
Тянет мягкою гарью с сухих перелесиц.
Золотою извёсткою над низеньким домом
Брызжет широкий и тёплый месяц.

Где-то хрипло и нехотя кукарекнет петух,
В рваные ноздри пылью чихнёт околица,
И всё дальше, всё дальше, встревоживши сонный луг
Бежит колокольчик, пока за горой не расколется…

Неужели пришла пора?
Неужели под душой так и падаешь, как под ношей?
А казалось… казалось, ещё вчера…
Дорогие мои… дорогие… хор-рошие…

   На сцене появляется «Чёрный человек» с огромным чёрным мешком  мешком за спиной, битком набитый деньгами. На мешке нарисован большой знак американского доллара.  «Черный человек» танцует с элементами пантомимы вокруг Есенина  под мелодию джаза, предлагая поэту своё богатство, подкупая искусство. Есенин решительно отталкивает его от себя. «Черный человек», не скрывая своей злобы, сверкая обезумевшими очами, удаляется за кулисы, угрожая поэту кулаком…
   На сцене появляется светлый ангел с букетом цветов в руках и с венком из цветов на голове. Есенин принимает цветы из рук ангела. Ангел надевает ему на голову свой венок, и они вдвоём, взявшись за руки, уходят за кулисы. 

                КАРТИНА ВТОРАЯ.

   Роскошная комната в доме Айседоры Дункан в Берлине, украшенная цветами с большим вкусом. Айседора сидит в кресле у камина. Сергей Есенин стоит посреди комнаты, скрестив руки у себя на груди. Есенин,   обращаясь к Айседоре Дункан, читает своё стихотворение «Заметался пожар голубой»; музыкальное сопровождение – мелодия песни» Тебя позвать»
                Сергей Есенин.
                (Музыкальный речитатив.)
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали,
В первый раз я запел про любовь.
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз златокарий омут.
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, лёгкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки,
И стихи бы писать забросил,
Только б тонкой касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошёл за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
                В первый раз отрекаюсь скандалить.

   Айседора встаёт с кресла, направляется к Есенину и в знак признательности протягивает ему обе руки. Раздаётся звон колокольчика в двери. Резко открывается дверь и в комнату шумно входят два кредитора, требуют от Айседоры срочно возвратить им долги по векселям.

П е р в ы й   к р е д и т о р.  (Подошёл к Айседоре почти вплотную.)
Мы требуем срочно возвратить нам долги по векселям. Сколько можно кормить нас обещаниями?..
В т о р о й   к р е д и т о р. 
Мы не уйдём отсюда, пока не получим все долги сполна…
П е р в ы й   к р е д и т о р.  (Громко.)
 Это возмутительно, что вы столько времени водите нас вокруг да около!..
А й с е д о р а.   (Невозмутимо.) 
Господа, успокойтесь, прошу вас. Вы же знаете, что мой особняк уже продан и со дня на день я должна получить за него деньги. Поверьте мне: скоро я рассчитаюсь с вами. Обещаю вам…
В т о р о й   к р е д и т о р.  (После небольшой паузы.)
Хорошо, сейчас мы уйдём, но учтите, что после завтра мы придём снова и если не получим все долги сполна, то устроим грандиозный скандал…

   (Кредиторы  поспешно выходят из комнаты, Сергей Есенин, обращаясь к Айседоре.)

Е с е н и н .  Изадора, объясни, пожалуйста, что всё это значит?
А й с е д о р а. (Отвечает уклончиво.) 
Да пустяки всё это, Серёжа, не обращай внимания…
Е с е н и н.  (С дружеским участием.)
Изадора,  ведь ещё недавно ты мне говорила, что у тебя  большие капиталы содержатся в банках, и ты владеешь замками по всей Европе… Что же случилось? Почему ты задолжала кредиторам?
Д у н к а н. (Отвечает не совсем любезно.)
Наивный ты, Серёжа. Какие у нас, артистов капиталы? Пошутила я, понимаешь?..         
Е с е н и н (недоумевая, садится в кресло) Вот это да!..
Д у н к а н. (Обиженно.)
Смотрите, какие мы ангелы. Так вот крылышками и машем…
(Сергей Есенин достаёт из кармана своего пиджака самодельную свирель,  играет. Дункан садится рядом с Есениным на спинку кресла.)
Серёжа, пожалуйста, не обижайся на мои неприветливые слова. Понимаешь, мои адвокаты сплутовали. Они продали мои дома в Берлине и в Париже за бесценок. Имущество расхитили. На мои деньги в банке наложили арест…
(Берёт из рук Есенина свирель, играет…)
               
                АКТ ВТОРОЙ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

   Занавес опущен. Через весь зрительный зал быстро идёт мальчик, размахивая газетами у себя над головой, восклицает: «Леди и джентльмены, покупайте газеты! Удивительные новости Сергей! Есенин и Айседора Дункан, словно две  «кометы» из России и Америки летают над туманным Альбионом.… Не упускайте шанс узнать потрясающие новости первыми!.. Ловите Жар-птицу удачи! Покупайте, покупайте свежий номер газеты!..» (мальчик убегает за кулисы.) 
   Занавес открывается. В Лондонском доме Айседоры Дункан гостиная комната выполнена в английском стиле. На столе установлен патефон (портативный грамафон). Сергей заводит патефон и ставит пластинку, звучит музыка Ф. Шопена – этюды, сочинение 10. Перед большим зеркалом Айседора разучивает отдельные фрагменты движений танца.

Е с е н и н.  (Обращается к Дункан.) 
Представь себе, Изадора, наши с тобой английские друзья телеграфировали в американскую полицию, чтобы нас не впускать в Америку... Как тебе это нравится?..  Лично я – в гневе!..
Д у н к а н.  (Обращаясь к Есенину.)
Серёжа, успокойся, пожалуйста. Чему быть, того не миновать!..
Е с е н и н.  (Подходит к Дункан, бережно берёт её за плечи.)
Изадора, напиши, пожалуйста, письмо Литвинову.

 (Дункан без промедления усаживается за письменный стол, пишет письмо под диктовку Есенина):

Уважаемый товарищ Литвинов. Будьте добры, сделайте так, чтобы мы выбрались из Англии в Америку. Обещаю держать себя корректно и в публичных местах «Интернационала» не петь. Уважающие Вас, Сергей Есенин и Айседора Дункан.

   Зазвенел колокольчик, установленный в двери, Есенин открывает дверь. В гостиной комнате появляются Мариенгоф и Шнейдер. Друзья обнимаются, смеются громко и искренне, как дети… Дункан с большим интересом наблюдает за бурной сценой встречи друзей.

Е с е н и н.  (Не скрывая своего волнения.) 
Как это замечательно, друзья, что мы с вами собрались здесь, у самых берегов Атлантики!.. Скоро мы с Изадорой зальёмся в Америку, а там, сами знаете, в бетонных джунглях штатов так легко затеряться… (Обращается к Шнейдеру.) Друг любезный мой Илья Ильич, расскажи скорее о России! (Шнейдер берёт гитару.) 
Ш н е й д е р. ( Обращается к Сергею Есенину.)
 Слушай, Сергей Александрович, я принёс тебе песенную весть с родимой сторонки, ведь краше песни о Руси не скажешь…
(Поёт, аккомпанируя себе на гитаре песню «Тебя позвать», слова Н.Шевцовой.)

Тебя позвать, как воздуха вдохнуть,
Пройдя сквозь ужас нового рожденья,
Утратить всё, чтоб видеть чистый путь
Тяжёлого достойного служенья.

Тебя позвать, как стать под образа,
Покаяться при всём честном народе,
Вновь выбрать жизнь, узнав твои глаза,
Вернуться к человеческой природе.

Тебя позвать в мертвящей тишине,
В глумленье зла всемирного бедлама
И счастье знать, что ты ответишь мне,
Ты подойдёшь, и ты укроешь, мама…

Утратить всё, чтоб видеть чистый путь
Тяжелого достойного служенья.
Тебя позвать, как воздуха вдохнуть,
Пройдя сквозь ужас нового рожденья.

Е с е н и н.  (Обнимая Шнейдера.)
Спасибо тебе, милый друг! Как же ты сполна утолил мою душу! Спасибо, брат, за глоток из чистого родника родимой сторонки!..
М а р и е н г о ф.  (Обращаясь к Есенину и Дункан.)
А мне так хочется подарить Изадоре все цветы, выращенные Сергеем Есениным
(Читает отрывок из стихотворения Есенина «Цветы».)

Цветы мне говорят, прощай.
Головками, кивая низко.
Ты больше не увидишь близко
Родное поле, отчий край.

Любимые! Ну что ж, ну что ж!
Я видел вас и видел землю,
И эту гробовую дрожь
Как ласку новую приемлю.

Весенний вечер. Синий час.
Ну как же не любить мне вас,
Как не любить мне вас, цветы?
Я с вами выпил бы на «ты».

Ах, колокольчик, твой ли пыл
Мне в душу песней позвонил
И рассказал, что васильки
Очей любимых далеки.

Я не люблю цветы с кустов,
Не называю их цветами.
Хоть прикасаюсь к ним устами,
Но не найду к ним нежных слов.

Я только тот люблю цветок,
Который врос корнями в землю,
                Его люблю я и приемлю,
Как северный наш василёк.

Любовь моя, прости, прости.
Ничто не обошёл я мимо.
Но мне милее на пути,
Что для меня неповторимо.

Цветы, скажите мне прощай,
Головками, кивая низко,
Что не увидеть больше близко
Её лицо, любимый край.

И потому, что я пою.
Пою и вовсе не впустую,
Я милой голову мою
Отдам, как розу золотую.

Е с е н и н.  (Обнимает Мариенгофа.)
Милый Толя! Позволь крепко прижать к моему горячему сердцу, твою бесценную голову, как розу золотую!.. Друзья мои, в знак признательности мне хочется одарить вас песней.

(Берёт гармонику, играет и поёт романс на свои слова «Вот оно глупое счастье», Айседора Дункан танцует.)

Вот оно глупое счастье
С белыми окнами в сад!
По пруду лебедем красным
Плавает тихий закат.

Здравствуй златое затишье,
С тенью берёзы в воде!
Галочья стая на крыше
Служит вечерню звезде.

Где-то за садом несмело,
Там, где калина цветёт,
Нежная девушка в белом
Нежную песню поёт.

Стелется синею рясой
С поля ночной холодок…
Глупое, милое счастье,
Свежая розовость щёк!

По пруду лебедем красным
Плавает тихий закат.
Вот оно глупое счастье
С белыми окнами в сад!..

                (Друзья обнимаются, танцуют все вместе).
 
                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

   На набережной Невы шарманщик зазывает прохожих в походный кукольный театр.

Ш а р м а н щ и к.   (Громко восклицает.)
Заходите, люди русские, ворота мои неузкие! Покажу вам Париж, город – взглянешь – угоришь! Любо, недорого, мило, - не проходите,  хорошие, мимо!.. Заходите в театр смелее, медный грошик не жалейте!..
 (Играет на шарманке, поёт песню «Вернулся на родину», слова И.Лысцова.)

Вернулся на родину – веру обрёл.
И я припадаю в деревне
К избе, полонённой со всех со сторон
Хмелеющей маем сиренью.

Ах, нет у меня Айседоры Дункан,
Чтоб мне показать и Европу,
И хищной Америки злобный капкан,
Где вёл бы себя я неробко.

Свой век провожу я в объятьях своей
Страны об ином, не мечтая.
Но тайная родинка, словно на ней,
Милей мне деревня родная.

Я жемчуги в море глубоком нашёл –
От взоров не смог утаить их.
К деревне родимой я лугом прошёл –
И выдали слёзы открытий.

П е р в ы й   п р о х о ж и й.  (Обращается ко второму прохожему.)
Скажи мне, брат, что тут за кутерьма? Пошто тут народу – тьма?
В т о р о й   п р о х о ж и й.  (Смеётся.)
Да говорят, будто резинового козла американского надули и полетят на нём Машка Распутина и Мишка горбатый…
П е р в ы й   п р о х о ж и й.  (Чешет затылок.)
А может – брехня, всё это?
В т о р о й   п р о х о ж и й.  (Смеётся.)
Да какой там, к лешему – брехня! Нэпманы хорошо им заплатили и водки дали, так они и рады стараться. Видишь, вон их к козлу надутому под руки ведут, а они и ногами уже передвигать не могут.  Гляди, гляди верёвками-то их наудавку к козлу привязали. Мишка-то, похоже, совсем умом рехнулся. А баба-то дура, слышь ты, частушки матершинные запела!.. Господи, прости их души грешные, они не ведают, что творят…
П е р в ы й   п р о х о ж и й.  (Чешет затылок.)
А пошто эта вся комед-то разыгрывается?
В т о р о й   п р о х о ж и й. (Хихикает.) 
Как я прослышал, будто Сергей Есенин из Америки в Санкт-Петербург на пароходе возвращается. Вот нэпманы и устроили ему увеселительную встречу. Деньги-то им всё равно куда-то девать надо, так вот они и решили потешить народ. Гляди, гляди, Мишка горбатый козла заморского наглаживает и кричит: «Пошла, пошла, поехала!..»
П е р в ы й   п р о х о ж и й.   (Кричит во всё горло.)
Мать честная, гляди-ка, козёл-то взлетает!.. Высоко уж взлетел!.. Однако же ведь, того и гляди – лопнет эта резиновая махина, тогда уж добра-то пахучего необерёшься…
В т о р о й   п р о х о ж и й.   (Смеётся.)
Ай да Машка!.. Ай да сукина дочь! Даром что ли она незаконная дочь самого Гришки Распутина!..
П е р в ы й   п р о х о ж и й.  (Чешет затылок.) 
Куда это все разом ринулись? Ей-богу, не миновать нам нынче беды. Уж лучше дома хлебать щи из лебеды…
В т о р о й   п р о х о ж и й.  (Крестится.) 
По-всему видно, что народ уже на пароходную пристань валом повалил. Не иначе, что Сергей Есенин из Америки на пароходе причаливает. Ну, брат, дело тут может выйти не малое: одни пришли поприветствовать великого русского поэта, а другие – не хотят подпускать его даже близко к пристани… (Толкает локтем своего собеседника.) слышишь? Сергей Есенин читает стихи прямо с палубы парохода.

(Есенин читает отрывок из своей поэмы «Пугачёв», сцена каторжанина Хлопуши.)

                С е р г е й   Е с е н и н.
                (Музыкальный речитатив.)
Чёрта ль с того, что хотелось мне жить?
Что жестокостью сердце устало хмуриться?
Ах, дорогой мой, для помещика мужик –
Всё равно, что овца или курица.

Ежедневно молясь на зари жёлтый гроб,
Кандалы я сосал голубыми руками…
Вдруг… три ночи назад… губернатор Рейнсдорп,
Как сорвавшийся лист, взлетел ко мне в камеру…

«Слушай, каторжник! (Так он сказал.)
Лишь тебе одному поверю я.
Там в ковыльных просторах ревёт гроза,
От которой, дрожит вся империя,

Там какой-то пройдоха, мошенник и вор
Вздумал вздыбить Россию ордой грабителей,
И дворянские головы сечёт топор –
Как берёзовые купола в лесной обители.

Ты,  конечно, сумеешь всадить в него нож?
(Так он сказал, так он сказал мне.)
Вот за эту услугу ты свободу найдёшь
И в карманах зазвякает серебро, а не камни».

Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,
Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.
Проведите ж, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека!..   

(Послышался ликующий шум людского собрания.)

В т о р о й   п р о х о ж и й.   (Обращаясь к своему собеседнику.)
 Ты, брат, смотри сейчас в оба, если толпа тебя понесет, не сопротивляйся, а просто подгибай колени и пусть она несёт тебя, куда ей Бог велит.

(Крестится двумя руками. Слышится мелодия песни «Тебя позвать».)

                Конец спектакля










Приложение 10.

                ВИДЕНИЕ  «МАХАБХАРАТЫ».
                Музыкальная ведическая драма
 
   В данной пьесе «Махабхарата» представлена, как современная мировая драма. Автор попытался максимально приблизить текст настоящей пьесы к оригиналу по смыслу и мелодике санскритских шлок (стихов).

                Действующие лица и исполнители:

Д х р и т а р а ш т р а, царь Кауравов слепой от рождения олицетворяет слепоту духовную нашего века безумия, лицемерия, стяжательства;
С а н ь д ж а я, ясновидящий мудрец при дворце царя Дхритараштры, живописец;
А р д ж у н а, прославленный легендарный воин-кшатрий династии Пандавов, ставший на путь нравственного, духовно очищения;
К р и ш н а, «Инструмент» Бога, давший наставления – Гиту (песнь Бога) Арджуне перед началом сражения на поле битвы Курукшетра;
Б х и ш м а, воин на стороне Кауравов против Пандавов, неодолимый, подобно всеперемалывающим современным средствам массовой информации, вся сила которых основана на насилии и сексуальном беспределе;
Д у р ь о д х а н а, старший сын слепого царя Дхритараштры, олицетворяющий собой все дурное, наподобие современных безумцев, одурманивающих себя всеми видами наркотиков;
А ш в а т т х а м а н, последний, ставшийся в живых воин, после великой битвы на поле боя Курукшетра;
В д о в а, женщина в черном, оплакивающая мужа, погибшего с великом сражении;
В сценах принимают участие воины, вдовы, ангелы.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                КАРТИНА ПЕРВАЯ.

На переднем плане сцены, в углу, установлен мольберт в виде треножника, на котором закреплен холст на подрамнике для работы художника. Художник Саньджая рисует картину. Он время от времени отступает от картины, рассматривая ее со стороны.
 
С а н ь д ж а я. (Разговаривает сам с собой.)
Картина порлучилась просто потрясающая. Я и сам не ожидал, что получится – истинный шедевр!

(Ходит вдоль картины, скрестив руки у себя на груди.)

 В самом деле, картина получилась такая, как не от мира сего…Господи! Боже мой!.. Что всё это значит?! Мною написанная картина словно оживает?!

(Ладонью дотрагивается до своего лба, трет виски, говорит в полголоса, успокаивая себя.)

 Главное спокойствие, ничего особенного не произошло. Однако же взгляните, люди добрые.

(Обращается к зрителям, указывая кисточкой на свою картину.)

Полюбуйтесь, пожалуйста: герои моей картины идут прямо сюда, на сцену. Подскажите, что делать будем, если они сейчас все разом выскочат на эту сцену!.. Слышите: они уже бают в барабаны?!

(Слышится отдаленный гул барабанов и топот копыт лошадей, которые все усиливаются, словно приближаясь издалека.)

Нет, не могу больше этого видеть и слышать! (Саньджая закрывает ладонями свои уши и поспешно уходит со сцены.)

                КАРТИНА ВТОРАЯ.

    На сцену выходит слепой царь Дхритараштра в сопровождении Саньджаи. На голове у Дхритараштры царская корона, на плечах его плащ темно-вишневого цвета с золотой застежкой на правом плече. Своей рукой он держится за плечо поводыря Саньджаи и с царственной важностью проходит вдоль сцены. Саньджая в светлых одеждах, держится легко, непринужденно, вдохновенно. Поле боя Курукшетра находится далеко от них, но Саньджая обладает даром ясновидения. Он ясно видит поле боя Курукшетре, где происходит междоусобное братоубийственное сражение между Кауравами и Пандавами, и рассказывает о ходе битвы слепому царю Дхритараштре.
 
Д х р и т а р а ш т р а. (Обращается к Саньджае.)
-Что сделали? – скажи, Саньджая,
Мои и Панду сыновья,
Собравшись в месте поклоненья –
На поле Куру для сраженья?
Пандавы, ведь не шутки ради,
Грозят мечом родному дяде?..
С а н ь д ж а я.
О, царь - опора Кауравов!
О Дхритараштра, дело в том:
- Сокровище – рассудок здравый,
Но им владеет только тот,
Кто им владеет; и по праву
Арджуна стал на поле брани…

(На сцене появляется колесница с воином-кшатрием Арджуной и возничьим Кришной.)

А р д ж у н а.  ( Обращается к Кришне.)
Друг Кришна, пока у врагов не в окружье –
Мне дай наставленье, я сверю оружье.
Меж вражеских ратей, как раз посредине,
Мою колесницу поставь между ними;
Там вражеские разгляжу я порядки,
Коль с ними нам биться начертано в схватке…
К  р и ш н а  (обращается к Арджуне)
По-твоему будь, друг Арджуна кудрявый,
Смотри, оцени: каковы Кауравы,
Но только прошу не для красного слова –
Меня не забудь – помни снова и снова.
Меня не забудь – как бы ни было тяжко,
Со мною повсюду в одной будь упряжке…

(Колесница проезжает по сцене на некоторое расстояние и останавливается. Арджуна прикладывает ладонь к бровям, всматривается вдаль.)

А р д ж у н а.  (Обращается к Кришне.)
Друг Кришна, я вижу: там деды и внуки,
Дядья, сыновья их – так смотрят жестоко.
И прочие все – так близки нам по крови,
Но в бой с нами насмерть идти все готовы.
Зачем убивать я сородичей буду?!..

(Качает головой из стороны в сторону. Кладет руку на плечо Кришны, смотрит ему прямо в лицо, говорит с жаром.)

Да лучше я сам лягу мертвым на поле –
За блага земные сражаться нет воли…
Пускай - Кауравы полны вероломства,
Все ж их истреблять – мой позор на потомства.
Мы жизнью самой наслаждаться не сможем,
Когда Дхритараштры сынов уничтожим.
Честней – без оружья и всякой защиты,
Испить свою чашу – быть тут же убитым!..

(Решительно бросает свой лук и стрелы на землю, закрывает лицо своими руками.
Из глубины сцены выходят немного вперед Саньджая и Дхритараштра.)

С а н ь д ж а я. (Обращается к Дхритараштре.)
Вот выбросил лук свой Арджуна на поле,
Как видно, предался он Божеской воле.
В ладонях лицо - все слезами залито…
К чему ему стрелы и лук знаменитый?
К р и ш н а.
(Кладет свою руку на плечо Арджуны, обращается к нему с дружеским наставлением.)

Да как перед битвою - битвы страшиться?
Смятенье такое - не красит Арийца.
А р д ж у н а.
(Обращаясь к Кришне, говорит уже более сдержанно.)

Да как же сражаться мне с Бхишмой и Дроной?
Ведь слава о них, как у Солнца корона!
Чем их убивать – столь великих деяньем,
Мне краше в безвестности жить подаяньем!..
К р и ш н а (Говорит Арджуне более решительным тоном.)
Пойми ты, Арджуна, проникнись до сути:
Враги уж без жизни, как сонные трутни…
Сейчас же и здесь, и не поздно, не рано –
На поле вот этом закончится драма,
Чтоб новыми красками сочно играя,
Открылась вновь пьеса – свежа и живая!..
Для духа нет смерти, как нет и рожденья,
И нет сновиденья, и нет пробужденья.
Как плащ, обветшавший свой, с радостью сбросив,
Мы, счастливо новый плащ с радостью носим.
Рожденый - умрёт, чтобы вновь народиться,
Кто мудрый, тому горевать – не годиться!..
Воитель, вступая в сраженье - считает:
- Сквозь битву – ворота распахнуты в рае!
И если от битвы откажешься правой –
Навеки расстанешься с честью и славой.
И скажут потомки: «Он струсил в сраженье»,
Потеряно будет к тебе уваженье!
Герою – победа  само пораженье,
Долой малодушье, вступая в сраженье.
Герой к наслаждениям вкус уничтожит,
Лишь только увидеть он Истину сможет.
И, их поборов – к высшей цели приходит:
Само свое сердце, даруя свободе!..
Душа же бессмертна в любом воплощенье,-
Так может ли смерть приносить огорченье?
Исполни свой долг, назиданье усвоив:
Героя рождает миг правого боя!
Убитый – достигнешь небесного сада,
А что ещё сердцу геройскому надо!..
А р д ж у н а
(Обращаясь к Кришне, говорит нерешительно, но спокойно и сдержанно.)

Друг Кришна, но если ты мне в назиданье
Превыше деяний всех ставишь познанье,
Тогда для чего, разуменьем богатый,
К столь пагубной сече толкаешь меня ты?
Мне мутишь сознанье искусною речью;
Ты прямо ответь мне: где благо я встречу?
К р и ш н а

(Встает во весь рост в колеснице, протягивая обе руки Арджуне, приглашая подняться и его, говорит убедительно, вдохновенно.)

Без дела, никто не достигнет блаженства,
Без праведных дел – нет пути к совершенству.
Поэтому – действуй, бездействию дело
Всегда предпочти и сражайся умело!
Коль истинно ты ни к чему не привязан,
Тогда делай то, что ты делать обязан!
А р д ж у н а (говорит взволнованно и страстно)
Друг Кришна, светла и ярка твоя милость,
Как зорькой восток вся душа озарилась!
Мне чужды отныне сомненья былого,
Исполню твое вдохновенное слово!
Преградой душа  моя уж не смутиться.
Возьму снова лук, чтобы с честью сразиться!

               

                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

В глубине сцены установлен царский трон. Появляются царь Дхритараштра и ясновидящий мудрец Саньджая. Дхритараштра, держась за плечо Сандьджаи, усаживается на трон. Саньджая располагается рядом с троном на коврике в позе лотоса и рассказывает Дхритараштре о ходе сраженья на поле боя Курукшетра, находящегося вдали от Хастинапура. Ясновидящему Саньджае не представляет труда созерцать картину боя происходящего на большом расстоянии. По ходу его рассказа на сцене разворачивается действие, соответствующее повествованию.

С а н ь д ж а я .
(Рассказывает Дхритараштре о происходящем сражении с большим воодушевлением, вселяя в расстроенное сердце царя уверенность в победе Кауравов.)

Кому ж неизвестно такое явленье,
Сколь Бхишма могуч, коль на поле сраженья!
И всякий, оружие, бросив, не бьётся,
При виде столь яростного полководца.
Ему не помеха и темень ночная,
Хоть многим она, даже ум затемняет…

На сцене появляется колесница прославленного воина Бхишмы. На поясе у него висит знаменитый меч, за плечами - лук и стрелы. Голова Бхишмы украшена золотым шлемом. На плечах его легкая накидка. На груди его, на руках и на голенях ног золотые защитные пластинки. Колесницей воина Бхишмы управляет возничий, сидящий впереди, на возвышении. Колесницу Бхишмы украшает флаг, на котором изображен Кама – бог любви. Возничий с подобострастием и большим удовольствием обмахивает опахалом  Бхишму, ожидающего нападения врага.   
Появляется колесница прославленного воина Арджуны с его возничим Кришной. На колеснице Арджуны развивается флаг с изображением Ханумана (Существо с туловищем человека и с головой обезьяны.) Колесница Арджуны остановилась напротив колесница Бхишмы.

А р д ж у н а. (Обращаясь к Кришне.)
Вчера мне в сраженье увидалось к ночи
Вся сила и мощь Бхишмы, видел воочию!
Как войско Пандавов мертвит и кровавит:
Так слон тростниковые заросли давит…
И войско смертельно он все поражает,
Как пламя сухую траву пожирает…
А раны от нас он легко переносит…
Что делать нам, Кришна?
К р и ш н а.
(Отвечает, улыбаясь, но не сразу, но после небольшой паузы.)
Давай его спросим…
А р д ж у н а.
(Некоторое время вопросительно смотрит на Кришну,  наконец, встает в своей колеснице, поднимает руку, указывая в сторону Бхишмы, обращается к нему.)


Эй, Бхишма-герой, ты нам с Кришной поведай:
Как битву с тобой нам закончить победой?..
Б х и ш м а   (Отвечает неторопливо, с чувством  превосходства.)
За жизнь свою, честно скажу: я спокоен,
Пока этот лук мой  здесь, рядом со мною.
Но, если оружья лишусь боевого,
Легко свою смерть я приму от любого…
Когда впереди войска Пандавов дети,
Невесты их, брошу оружия эти!
Тогда ты, Арджуна, столь мощный и смелый,
Вонзи в мое тело каленые стрелы,
Повергнув меня, остальных всех преследуй
Так царство своё возвратишь ты с победой!..

 Арджуна, едва заметным поклоном, благодарит Бхишму, садится в свою колесницу в задумчивости. Кришна его успокаивает, кладет ему на плечо свою руку, о чём-то тихо говорит ему… Саньджая и Дхритараштра все это время находились на сцене. Саньджая продолжает рассказывать царю о событиях, разворачивающихся на поле боя Курукшетре.

С а н д ж а я.  (Обращаясь к Дхритараштре.)   
Вот с Бхишмой Арджуна и Кришна простились,
Воздав ему почесть, на хитрость пустились,
Так войско своё подготовили к бою:
Поставив детей и невест пред собою…

После этих слов Саньджая, перед колесницей Арджуны стали два ангела в образе невесты и ребенка и начали танцевать. Бхишма выбросил свой боевой лук и стрелы на дно своей колесницы.

Напали Пандавы на Бхишму седого,
Разили его в битве снова и снова…

Арджуна имитирует стрельбу из своего лука, используя вместо стрел цветы, которые вручил ему Кришна, как символ духовного Знания.

Но, залитый кровью и,  корчась от боли,
Стоял, не покинул он бранного поля…

Бхишма получая поток цветочных стрел, реагирует так, будто этот цветочный дождь причиняет ему нестерпимые физические муки. Наконец, он не выдерживает, нарушает свое обещание, берет другой лук и стрелы, имитируя беспрерывную ожесточенную стрельбу по своему противнику Арджуне.

Лук новый, в бою этом Бхишмой добытый,
Сгорает, как в топке, стрелою прошитый.

Бхишма вынимает свой знаменитый меч и начинает размахивать им с безумной неистовостью, оскаливая зубы и сверкая очами…

Как вихрь, раздувающий пламень – секира,
И сам он, как пламя в день гибели мира!..

Так воины в страхе на Бхишму глядели,
Что волосы дыбом вздымались на теле!.. 

Арджуна изображает смятение на своем лице. Он словно отмахивается руками от Бхишмы. Бхишма бросает свои лук и меч, выхватывает длинный дротик и начинает им жестикулировать так, словно мечет не копьё, а молнии. Арджуна, наконец, словно опомнился от полного смятения, и возобновил стрельбу из лука своими цветочными стрелами.

Как молния вспыхнул в руке Бхишмы дротик,
Арджуна пять стрел ему выпустил – против,
И дротик расколот. Как это случилось,
Что молния на пять частей раздробилась?
И Бхишма оглушен был грохотом громким,
Смотрел, как безумный на эти обломки…

Сверкает молния, раздаются громовые раскаты и, дротик Бхишмы раскололся у него в руках на пять частей…

Б х и ш м а.  (Поднимая руки к небесам.)
Врагов поразил бы я всех очень скоро,
Коль Бог не служил бы Пандавам опорой!

Руки у Бхишмы опустились, голова его беспомощно упала на грудь.

Как видно у жизни достиг я предела
И смерти моей, верно, время приспело…
С а н ь д ж а я.  (Обращаясь к Дхритараштре.)
От стрел не искал Бхишма больше защиты,
Сквозь щит и броню многократно пробитый.
Арджуна, порывистый в схватке и в спорах,
В грудь Бхишмы метнул девять стрел златоперых.

Колесница Арджуны вплотную подъезжает к колеснице Бхишмы и Арджуна осыпает Бхишму лепестками и бутонами цветов.

Но Бхишма не дрогнул: спокойна вершина
Хотя у подножья трясётся равнина.
Воитель Арджуна в сраженье счастливый,
Метнул двадцать стрел он из лука Гондивы!..
В противнике двадцать пробил он отверстий,
Но Бхишма не дрогнул, исполненный чести…
Не дрогнул. Хоть хлынула кровь из отверстий.
И стрел оперённых вошло в него двести!..
Стоял, не колеблясь, как мира основа,
Арждуна же, силою, движимый новой,
Разбил его лук, удивлявший величьем,
Свалил его знамя совместно с возничим. 

Арджуна взял из колесницы Бхишмы его лук и знамя. Положил их на сцену и осыпал все это лепестками цветов. Из колесницы вышел возничий Бхишмы и лег рядом с луком и знаменем, осыпанными цветочным дождем.

А Бхишма, все новых приняв приношений,
Ни в чём не искал уж защиты в сраженье.
На землю нахлынули крови потоки,
В которых и ближний тонул и далёкий.

Арджуна осыпал лепестками цветов и Бхишму, и вокруг него, бросая пригоршни цветов и в зрительный зал (цветы знания Истины).

Теряя колёса и оси, и дышла,
Сшибаясь в бою, колесницы. И пришлый,
И здешний, в мученьях терзались.
Слоны в гущу всадников грозно врезались.

Колесница Арджуны движется вокруг колесницы Бхишмы, а колесница Бхишмы стоит на месте. Иногда колесница Арджуны задевает колесницу Бхишмы, и тогда раздаётся мелодичный звон колокольчиков.

Топча лошадей колесницы и конных.
И стрелы впивались в слонов разъяренных.
И падали в груду слоны друг на друга,
И рёвами их оглашалась округа.
И люди стонали, и лошади ржали.
И долы тряслись и вершины дрожали,
Пандавы на Бхишму, исполнены гнева,
Напали со стрелами справа и слева:
- Хватай, опрокидывай, бей в поясницу!-
Кричали бойцы, окружив колесницу…

Арджуна снова и снова осыпает Бхишму потоками цветов знания Истины.

И места не стало у Бхишмы на теле,
Где б стрелы, как струи дождя не блестели б: 
Торчали, как иглы средь крови и грязи,
Как на ощетинившемся дикобразе!..
Так Бхишма упал на глазах своей рати,
Упал с колесницы своей на закате.
Бхишма вышел из своей колесницы и лег на ложе из цветов.
К востоку упал головой, грозноликий –
Бессмертных и смертных послышались крики,
Упав на закате - на поле кровавом,
Он смелости, твердости придал Пандавам.
Но это, сильнейшего в роде – паденье,
Тогда Кауравов повергло в смятенье.
- То ствол, - причитали, - упал с колесницы,
Без меры отмерил он Куру границы.
От битвы губительной в страхе отпрянув,
Воители двух межусобленных станов…

Колесница Арджуны отвозится от колесницы Бхишмы на некоторое расстояние.


Они без щитов и воинственной стали,
Вкруг Бхишмы, известного воина стали…
К Бхишме подошли Арджуна, Кришна, Дурьодхана.
Друзьями он был окружен и врагами,
Как мира творец окружён божествами
Почтить храбреца, позабывши о месте,
Пандавы пришли с Кауравами вместе!..
Тогда, своему и враждебному стану
Он молвил:
Б х и ш м а.  (Простирая свои руки к небу.)
Я вам докучать уж не стану,
Но виснет моя голова мне на горе:
На стрелах покоясь, нуждаюсь в подпоре…
С а н ь д ж а я.  (Обращаясь к Дхритараштре.)
Арджуна был доброму верен порыву:
Калёные стрелы достал и Гандиву.
И выстрелил доблесный, полный печали,
И стрелы под голову Бхишмы попали.

Арджуна выпускает из лука цветок, осторожно, бережно, бросая его под голову Бхишмы.

Упёрлись в затылок ему опереньем,
И Бхишма, боровшейся долгим бореньем,
Доволен был этой подушкой походной,
Б х и ш м а.  (Обращается к Арджуне.)
Арджуна, ты муж превосходный!..
- Ты волю постиг мою, - молвил он внуку,-
Хвала твоему благородному луку!..
Теперь я доволен, теперь я спокоен:
На ложе из стрел умереть должен воин!..
С а н ь д ж а я.  (Обрашаясь к Дхритараштре.)
Затем Кауравам сказал и Пандавам,
Царевичам юным, царям седоглавым:
Б х и ш м а.  (С чувством высокого достоинства.)
С исполненным долгом пришел я ко благу:
На ложе из стрел с опереньем возлягу.
Лишь Солнце сокроет свой блеск за горами,
Сокроюсь и я, провожаемый вами,
Когда колесницы владетель багряной
Отправится к Солнцу в места Вайшраваны.
Покину я жизнь, как любимого друга.
Костер мне пусть станет последней супругой.
На ложе из стрел я взошел ради чести,
Теперь – на кострище со стрелами вместе.
А вы, кто всего мне дороже на свете,
От битв и вражды откажитесь о, дети!..
С а н ь д ж а я.
И Бхишма дышал, как змея, проявляя
Спокойствие, тяжкую боль подавляя.
Б х и ш м а.
Друзья,  Я калеными стрелами мучим,
Как будто охвачен я пламенем жгучим.
На ложе из стрел я лежу, ожидая,
Чтоб Солнце взошло и Луна молодая.
Мой рот пересох и горит мое тело;
Воды принесите – она охладила б…
С а н ь д ж а я.
Арджуна взял лук свой победный – Гондиву,
Вложил он стрелу в тетиву, горделивый,
И вот, вокруг Бхишмы свершив круг почёта,
Стрелу вонзил в землю с сыновей заботой.
И светлый источник забил в этом месте.
И влага явилась с прохладою вместе
И, жажду свою, утолив той водою,
Старик вдохновился отвагой святою.
Деянье Арджуны так всех поразило
Невиданной, чистой, божественной силой.

(На сцене появляются ангелы. Надевают Арджуне цветочные гирлянды на шею.)

И Бхишма сказал ему перед кончиной:
Б х и ш м а.  (Приподнимая свою голову.)
Не диво, что мужества стал ты вершиной.
Из смертных никто здесь тебе не подобен,
Коль, чудо содеять такое способен,
Как Брахма – Создатель, и Вишну – хранитель,
Оружьем извечным владеет воитель!..
В сей битве победу одержат Пандавы –
Чисты, правоверны, воздержанны, правы!..
Да будет с кончиной моей мир народам,
Пусть мир будет в добром согласии с родом.
Брат с братом, открыто и радостно глядя,
И с сыном – отец, и с племянником – дядя.
Голова Бхишмы опускается и остается без движения.
С а н ь д ж а я.
И, боль, обуздав свою, праведник строгий,
Навеки умолк, поручив себя йоге…

(Ангелы торжественно поднимают знамя Бхишмы с изображением бога любви – Камы, и уносят со сцены.)

                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
                КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ.

В глубине сцены на троне сидит царь Дхритараштра, рядом с ним на коврике сидит мудрец Саньджая продолжает свое повествование о великой битве на поле боя Курукшетре.

Д х р и т а р а ш т р а.  (Обращается к Саньджае.)
Скажи мне теперь о, мудрец мой Саньджая,
Когда сыновей моих рать поражая,
Пандавы ее разгромили в той схватке,
Что сделали воинов наших остатки?..

С а н ь д ж а я.

 (Уже не в состоянии скрыть от царя Дхритараштры полное поражение Кауравов.)

О, царь Дхритараштра, из нашего стана
Бежали подруги и жены отважных.
Живыми, лишь братья – Пандавы остались,
И царствовать станут в столь царственном стане.
Им выпал для счастья и храбрости жребий,
Им здесь. На земле хорошо и на небе.
Дурьодхана ж с берега в озеро сходу,
Нырнул с колесницы в озёрную воду.
И сын твой Дурьодхана, царь всепобедный,
Уснул, окружённый водою озерной.
Пандавы ему говорили с усмешкой:
- Вставай и сражайся геройски – не мешкай!
Довел свое войско до битвы позорной,
И скрылся под тиной зеленой, озёрной…   
А он отвечает: «А как мне сразиться?
Где кони мои? Где моя колесница?
Могу ль я сразиться, врагом окруженный,
Друзей, и коней, и оружья лишённый?!
Но вашей обиды я вынесть не в силах.
Кого-то из вас в поединке сразил бы…
И если дадите на то разрешенье:
С Пандавом на палицах будет сраженье.
И вот, свой зеленый приют покидая,
Дурьодхана в единоборство вступает…

(Появляется Дурьодхана, он шатается из стороны в сторону, словно пьяный. Проходит по сцене неуверенной походкой, опираясь на булаву в виде винной бутылки.)

Едва в поединок вступил рукопашный,
Как бедра раздроблены палицей страшной.

(Слышится пронзительный звук тормозов  современного автомобиля. Дурьодхана падает.)

И сын твой упал и на поле печали
Слоны затрубили и кони заржали…
Раздаются звуки сирены скорой помощи.
Вокруг него хищников целая стая,
И воют шакалы, еду предвкушая…
Он умер, зарывшись в песок головою:
Не вынесло сердце шакального воя.
На бранное поле, лишь ворон летает,
Да чья-то вдова голосит, причитая:
В д о в а.
Господь мой Всевышний,
Ужель не права я?!
Пускай оживёт он:
Без друга – мертва я…
Без друга не надо
Мне хлеба и крова!
Без друга не надо
Мне неба дневного!
Вез друга не надо
Мне вешнего цвета!
Без друга не надо
Мне счастья и света!
Не надо мне дома,
И поля, и сада!..
Без друга мне жизни
Не надо! Не надо!..
Пускай оживет он!
Без друга мертва я!
Господь мой Всесильный,
Уже ль не права я?!

Два ангела поднимают ее с земли, дают ей цветы, надевают цветочную гирлянду ей на шею и уводят ее с места трагедии за кулисы. Дхритараштра и Саньджая уходят со сцены. Затем, Все актеры выходят на сцену для приветствия. Поднимается Дурьодхана. Все кланяются и уходят со сцены.
                Конец спектакля.



Приложение 11.

                АТЛАНТИДА.
  Музыкальная пьеса-драма по мотивам былины «Садко».

Действующие лица:

Человек театра
Сатанинский, незваный гость, пришлый заморский «ученый»
Садко, гусляр, певец, новгородский купец 
Старый гусляр
Царь морской
Ч е р н а в а (Волхова), дочь царя морского, олицетворенная рекаЧернава (Волхов), вытекающая из Ильмень-озера.
Вещий старец, мудрец подводного царства
Н е ж а т а, юный гусляр
Л ю б а в а, молодая жена Садко
Народ новгородский, дружина Садко, обитатели подводного царства, водяные, русалки, скоморохи.

ВСТУПЛЕНИЕ.

    На авансцену выходит Человек театра с книгой в руках, становится рядом с креслом.
Ч е л о в е к   т е а т р а.  (Обращается к зрителям..)  Друзья, сюжет данной пьесы об Атлантиде - Древней Руси извлечён, как теперь говорится, из «трехмерного золотого сечения», а именно: науки, древнерусских Вед и былины. Подлинным научным открытием нового времени являются результаты дешифровки праславянской письменности, подробно изложенной вот в этой книге под названием «Праславянская письменность», ее автор - Геннадий Гриневич, старший научный сотрудник отдела всемирной истории Русского Физического общества. Как выясняется, праславянской письменности не менее, по крайней мере, семи тысяч лет. И она дала начало всем остальным основным письменностям мира. Скажу словами поэта:
Светом духа просветимся силою;
В битве меж корыстью и добром
Боронимся собственною книгою,
Как в бою надежным топором!..
Это, что касается «первого измерения золотого сечения» - науки.
Теперь следует также сказать несколько слов и о «втором изме¬рении» - о древнерусских Ведах, из которых явствует, что Великий Новгород являлся колыбелью цивилизации всего человечества. Он был создан более четырех-пяти тысячелетий назад великим князем Славеном. В Велесовой книге сказано (читает)
«...Лета 3113 (2578 года до н.э.) великий князь Славен поставиша град и именоваша его своим именем Славенск, иже ныне зовётся Великий Новгород. И от того времени скифы начата именоваться славяне». А еще ранее того: в конце V тысячелетия до н. э. скифы достигли двуречья (Тигр и Евфрат), в IV тысячелетии до н. э. они достигли Пенджаба и Инда, называя себя рысичами, росами, создали величественные города и культуры Древнего Востока. К 1800 году до н. э. рысичи перекочевали в догреческую Грецию и на остров Крит, создав мощную державу и искусство Древней Греции. К 1450 году росы обрели новое могущество на земле Италии, называемой Этрурией. К IV-Ш вв. до н. э. рысичи вернулись в свои исконные земли, возводя огромные крепости, насыпая грандиозные валы «змеевые валы», которые протянулись до Киева...»
Итак, великороссы, кочуя по миру, создавали великие культуры Шумера, Вавилона, Египта, Индии, Греции, Рима, - это что касается второго измерения золотого сечения - древнерусских Вед. Теперь надо  сказать несколько слов о «третьем измерении» - о былине Садко, в которой, как в музыкальной шкатулке, во всей красе представлен этап возрождения нового цикла, начиная с проявления Золотого Века человечества и возрождения колыбели человечества - Великого Новгорода. В древнерусской былине «Садко» во всей полноте описан процесс перехода к Золотому Веку, и это очень актуально сегодня, как эталон жизнеутверждающего начала:

Ай, заиграл Садко в свои гусельки на дне морском!..
Начал царь морской да плясать теперь:
Сине море всё всколыхалося,
Много кораблей разбивалося,
Городов, имений затоплялося,
Душ во множестве волнами погребалося...
Вернулся Садко в Великий Новгород, а вслед за ним и вся его дружинушка:
Ай, живёт народ во Новогороде,
Во Новогороде, Славен городе...
Как же нам теперь, после этого
Ай, всему тому - славы да не петь!..
Как не славить нам Садко Славного
И всего народа новгородского:
Славься, славься, русский наш народ!..
Славься, славься, вечно Новегород!..
Славься, славься Всемогущий Род!..
                Славься, славься, Великий Бог Сварог!..

Итак, я с удовольствием хочу объявить, что действие музыкальной пьесы «Атлантида» начинается. (Поднимает книгу «Праславянская письменность» высоко над головой, декламирует.)

Ура, друзья, ура!
Свеч стоила игра!..
И нам открылись всех открытий двери!..
Таких удач парад,
Что звезды говорят:
«И недруги в Русь - птицу-жар поверят».
Да грех и не поверить,
Коль все легко проверить,
Ведь все раскопки говорят «живьём»:
Слегка едва затонет
Русь-Атлантида, вскоре –
Русь-Атлантида заново плывёт:
В Двуречье и в Египте,
В Триполье и на Крите,
В долине Инда – вот тебе и на!..
Всё рысичей да россов –
Поклонников Велеса
В раскопках-то все наши Письмена!..

На сцену шумно, с гиканьем и дикими плясками врываются - сам Сатанинский. Ворвавшись на сцену без приглашения, Сатанинский усаживается в кресло, развалившись, как хозяин - барин, и надменно улыбается: ни тебе – здравствуйте! ни тебе – разрешите? А - что? пусть все знают, кто на подмостках в России хозяин!.. Не позволяя Садко опомниться, Сатанинский начинает быстро говорить.

С а т а н и н с к и й.   Я тут слышу о каком-то Сашко, с посошком... О какой-то былине-небылице: про молоко львицы, которое в золотом сосуде храниться.

 (Смеётся... встает с кресла декламирует гнусавым голосом.)

" Право же, смешной вы народ—
Веками творите святилища Божие,
Но - коснись - оказия, вы тут же, вот –
Превращаете их в места отхожие..." *

Я скоро пьесу напишу
В правдивом, честном тоне,
О том, как Атлантида-Русь
Раз-навсегда затонет!..

(Самодовольный, самонадеянный, самовлюбленный Сатанинский надменно улыбается.)

 Ч е л о в е к    т е а т р а.   

(Смотрит на эту сцену спокойно и говорит внушительно.) 
             Да не «Сашко» былина, а «Садко»…
Всё, Сатанинский, в юмор завиваешь...
На Православье испокон веков
Всю бесовщину ада натравляешь...
Но в апельсинах, Сатанинский, ты –
Знаток, как видится - неинтересный...
Наш храм - Вселенской красоты,
В нём купол - свод небесный!..
В былинах вера расцвела,
Да в песнях русских славится:
Великой, певчей Русь была,
                Великой - и останется!..

* Из поэмы С.Есенина «Страна негодяев»

На Русь, злой дух понапустив,
На целый свет ославили;
Хвостом зловонным запылив,
Исконность Православия...

Как Православной Русь была
 С колядками да с троицей,
Так и останется Земля —
Российской Богородицей!..

И вечно, Сатанинский, вы —
Без рода и без племени:
Без тела и без головы –
Мамоне звонкой верили...
 И не гнусавым соловьям
Судить о Православии:
Что наша масленица вам?
Что о Купале знали вы?..

Сатанинский взмахивает руками, вскакивает с кресла и, заткнув уши, с гиканьем быстро удаляется восвояси вместе с бесами. Человек театра продолжает им вослед.

В былинах вера расцвела,
Да в песнях наших славится:
Великой, певчей Русь была,
 Великой и останется!..
(Обращается к зрителям.)
Спокойно можно ль это видеть,
Как топит вражич Атлантиду?..
 Нет, нет, - совсем не ради грусти
Садко взялся за новы гусли!..
Взялся решительно и смело
За наше песенное дело!..
В безмолвье гибнуть недосуг –
На воздух, братья! Шире круг!..
(Уходит за кулисы с книгой, высоко поднятой над головой.)

               


    ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
                (Садко – гусляр.)
               
                КАРТИНА  ПЕРВАЯ.

Торговая площадь древнего Новгорода. В торговых рядах товары всякие разные. Торговцы зазывают народ к своим лавкам с товарами. Тут и скоморохи плясками веселят честной народ Новгородский. Старый гусляр поёт в переднем углу сцены.

               Старый гусляр.(Поёт и играет на гуслях.)

                А как во славном во Новеграде,
Ай, как был Садко гуселыциком-от,
Ай, как не было золотой казны,
Только он ходил по честным пирам,
Спотешал-то он да купцей, бояр,
 Веселил - то их на честных пирах...
Садко. (Играет на гуслях и поёт.)
  Как во славном-то в Новогороде,
  Ай, славные живут люди вольные,
  Люди вольные, люди сильные,
  Люди сильные, ай, красивые!..
  Ай, как слово держат крепко-накрепко,
  Ведь печать и то да не так крепка:
                Как на Вече в круг собираются,
Что бы ни было - все решается,
Ай, добром-то все тут венчается:
Полюбовно, да и по мудрости.
На добро - добром откликаются,
На любовь - любовью, тем и славятся!..
Славны тем ещё Новгородичи:
Песней вольною, ай, да звонкою,
Песней славною - славен Новгород;
Славен Новгород да из века в век,
                В славном городе — славен человек!..
    Старый гусляр. (Играет на гуслях и поет.)
Ай, как тут с Садком да случилося:
Не зовут Садка на почестей пир.
 Ай, Садку теперь да соскучилось...
Ай, пошел Садко к Ильмень-озеру.
Ай, садился он на горюч-камень,
 Ай, играл во гусли яровчаты.
         Садко. (Сидится на горюч-камнь поёт.)
Певчему сердцу и в горе поётся,
Певчее сердце песней живёт;
Верится: счастье ему улыбнётся!
Флейтой весны ему птаха споёт!..

Песен хороших поётся немало,
Птица-певунья, в груди не молчи...
Жизнь наша песней добру прозвучала,
Смерть наша песней добру прозвучит...

Певчему сердцу песня порукой,
Дружит с любовью, как с чайкой волна...
Пусть его минет печаль и разлука,
Горе, невзгоды, а пуще – война...

Пусть его минут невзгоды и боли,
Пусть его радуют колосом поле,
Небо лазурное – песней любви,
Да не умолкнут в садах соловьи!..

Певчему сердцу любовь улыбнётся,
Флейтой весны ему птаха споёт...
Певчему сердцу и в горе поётся,
Певчее сердце песней живёт...
         
      Старый гусляр. (Поёт.)
Ай, играл Садко в гусли яровчаты –
День играл, с утра и до вечера,
 И волна уже как сходилася,
Как с песком она вся смутилася,
Выходил из вод тут сам царь морской,
Говорил Садку таковы слова:
                Царь морской.
Веселил ты нас, потешал, Садко,
Всех гостей моих, весь почёстный пир.
 Ай, не знаю, чем тебя жаловать,
А пожалую рыбкой озера,
Той, чьи перья-то золотые все –
Наградит казною несметною...
                Старый гусляр. (Поёт.)
Вновь зовут Садка на почёстный пир,
 Похваляются на честном пиру.
Но Садко лишь тем мог похвастаться:
 Во Ильмень-то есть да во озере
Рыбка чудная, небывалая –
Золотые все у ней перышки.
Все купцы с Садко да заспорили,
Об заклад с Садко они билися:
Нету в озере такой рыбоньки!..
И в заклад дают ряды с товарами.
А Садку-то что заложить теперь?
Заложил Садко буйну голову...
В Ильмень-озеро невод ставили.
И поймали ведь чудо-рыбоньку:
Перья-то у ней золотые все.
Видят тут купцы - делать нечего,
Что Садко-то ведь правду сказывал:
    Есть же в озере чудо-рыбонька!..
    С дорогими все да с товарами.
    Он в купцы вошел Новгородские,
    Торговал с тех пор с большой прибылью,
    С большой прибылью, с барышом большим...
    Богатей Садко, только Новгород –
    Славный Новгород! Вечный Новгород!
    Воспевал Садко славу городу,
    Новгородцам всем Садко славу пел.
    Садко. ( Играет на гуслях, поёт.)
     Новогороду вечно новым быть,
     Новогороду вечно новым слыть!..
     Ай, дворцы-то здесь белокаменны,
     В теремах-то всё по-небесному:
     В них, как в небесах, пекёт солнышко!
     И как на небе, месяц светится!
     Ай, как на небе, звезды ясные!
     На небе — заря, в тереме - заря!
     Красота тут вся поднебесная!..


                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. (Садко купец-корабельщик.)
                КАРТИНА  ВТОРАЯ.

      Старый гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)
Ай, поплыл Садко да по Волхову,
Ай, со Волхова он во Ладожско,
А со Ладожско - во Неву-реку,
Ай, с Невы-реки - в море синее,
 А по морюшку - во весь белый свет...
 Продавал товары Новгородские,
Барыши-то брал он великие:
В бочки он ссыпал злата красного,
 Аи, в иных - ссыпал чистое серебро,
Скатного жемчуга ссыпал крупного
В бочки-сороковки-то, да и мелкого.

Ай, плывет Садко в славный Новгород...
Вьет волной в борта, паруса-то рвёт.
Говорит Садко таковы слова:
«Ай, дружинушка ты хоробрая!
 Ай, да требует дани царь морской,
Аи, мечите-тко бочку с золотом.»
Ай, дружинушка тут хоробрая,
Брали бочку-сороковку, красна золота
И метали бочку в сине море –
Точно Киев-град в волны бросили...
Ай, волной всё бьет, паруса-то рвет,
 Да ломает корабли на синем море...
Говорит Садко таковы слова:
«Ай, мечите-тко бочку серебра...
" Ай, дружинушка тут хоробрая
 Бочку серебра в море кинули,
Точно град-Москву в волны бросили...
 Ай, волной в борт бьет, паруса-то рвет.
Говорит Садко своей дружинушке:
«Ай, мечите-тко бочку во море
С мелким жемчугом, да и с крупным-то!»
Ай, метнули-то бочку с жемчугом,
Словно города в волны кинули:
Как и крупные, так и мелкие...
Ай, на синем море корабли черны,
Их волною бьёт, паруса-то рвет...
 Говорит Садко таковы слова:
«Ай, дружинушка ты хоробрая,
Живой жертвы царь морской требует.
 Бросим жребии: кому в гости быть
В то подводное царство синее:
Кому гостем быть, тому славу пить...»
Ай, по жребию самого Садка
На морское дно царь потребовал.
Садко берет гусли, исполняет песню расставания
 Садко. (Декламация.)
Уж вы, братья все - товарищи,
Счёты все сведем потом,
Время-то теперь особое –
Чистить Русь на дне морском...
Гвозди порчи в душу Русскую
Бьют кагалы и орда,
Потому с такою силою
Постучалась к нам беда.
Уж вы, братья, вы товарищи,
Вам в признанье не страшусь:
Мне такое счастье выпало –
Чистить песенную Русь!..
Чистить города с поселками,
Чистить села и дома;
Уж такое счастье выдала
Мне Природа-Мать Сама!..
Световид тому порукою,
Сам порукою Сварог:
Как жар-птица - День воротится,
Славен город - Новгород!..
Ой, же, братья вы - товарищи,
В гости мне пора, пора!..
Время-Свастика вращается –
Берегите Русь-корабль!..
Уж вы, братья, все товарищи,
Счёты все сведем потом.
 Нынче времечко особое,
Чистить Русь на дне морском!..

(Садко со всеми прощается, с каждым отдельно по-особому обнимается.)

Старый гусляр. (Ирает на гуслях и поёт.)
            Ай, на доску Садко лег дубовую,
           Ай, заснул на ней он в волне морской...

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.   (Садко - гость подводного царства.)
                КАРТИНА  ТРЕТЬЯ.

Синее подводное царство: причудливые живые существа, растения, дворец и царские палаты. Садко лежит на дне морском. Появляется старый гусляр.

  С т а р ы й   г у с л я р.  (Играет на гуслях, исполняет песню  «Гусляр».)
Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин - брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой,
Для колков дуб строгал прокалённый.

Вышли гусли на славу, поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальётся, а спросишь о чём,
Что ответить, оно и не знает.

То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды.

Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещёную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают.

(От песни гусляра Садко пробуждается, приподнимается, оглядываясь вокруг, чудесному подводному царству удивляется; старый гусляр поёт с особой радостью.)
Ай, восстал Садко в океан-море
В океан-море, да на самом дне,
Там, в палатушках - царь морской сидит,
Говорит Садку таковы слова:
Царь морской. (Обращается к Садко.)
Долго по морю ездил ты, Садко,
А вот дани-то мне не плачивал...
Ах, мастер играть ты на гуселъках,
Поиграй-ко мне в яровчатые!..
    Садко. (Играет на гусельках яровчатых, царь морской поёт.)
Ай, Садко, твою я заповедь
Нёс волной на целый свет:
 На Востоке и на Западе –
Русской силы в людях нет...
Пусть свободная разносится
Эта весть во все концы:
Обновить решили русичи
 Атлантиду - молодцы!..
 Пусть другие гордо кичатся:
 Будто все они - чисты...
 Ноги сами в пляску просятся,
 Чтоб пустить их всех - в распыл...
Веселей играй на гусельках!..
Не плясать, уж - мочи нет!..
Пой-играй Садко о рысичах,-
Пой-играй на целый свет!..
Понесу, Садко, я Заповедь
Над волной на целый свет:
На Востоке и на Западе,
Русской славы капли нет...
          Старый гусляр. (Играет на гуслях,  поет.)
Ай, заиграл Садко в свои гусельки -
Начал царь морской да плясать теперь:
Сине море всё всколебалося,
Много кораблей разбивалося,
Городов, имений затоплялося,
Душ во множестве волнами погребалося...
Как чеснуло тут да в плечо Садка,
Обернулся он - старичок стоит,
Ай, как говорит таковы слова:
Вещий старец. (Обращается к Садко.)
Полноте играть, Садко, в гусельки!
Все ты струночки да повырви-ко,
Ай, шпенечки все да повыломай
Да скажи царю таковы слова:
 «Ай, мне более играть не во что...»
Ай, предложит царь Чернаву-девицу:
В жены-то возьми, блуд с ней не блуди...
          Старый гусляр. (Играет на гуслях и поёт.)
Ай, как сказано, так и сделано:
Брал Чернаву он во замужество,-
Не блудил-то с ней ночью брачною,
Ай, заснул Садко да во крепкий сон.
Ай, проснулся-то в Новогороде,
На крутом кряжу речки Чернава.
Видит, как бегут да по Чернаве
Его светлые все кораблики,
Ай, дружинушка вся хоробрая,
Увидав Садко, диву дивится...
Диву все тому дивовалися:
На синем море утонул Садко,
А теперь Садко в Новогороде,
До нас еще в Славен городе!..

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. (Садко - Славен князь Славе города.)
 КАРТИНА  ЧЕТВЁРТАЯ.

     Центральная площадь в Новогороде, Славен городе. В праздничных нарядах  простые  и знатные люди. Все исполнены торжества, ликования и счастья. На авансцену выходит юный гусляр.
                Юный гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)
Ай, живет народ в Новогороде,
В Новогороде, Славен городе...
 Как же нам теперь, после этого
Ай, всему тому - славы да не петь!..
Как не славить нам Садко славного,
Славен князя, ай, да Новгородского!..

Как во славном-то в Новогороде,
Ай, славные живут люди вольные,
Люди вольные, люди сильные,
Люди смелые и красивые!..
 Как не славить нам русский наш народ:
 Все в руках горит, а в сердцах - поет!..
Ай, народ-то пел, ай, народ плясал;
 Новогород наш, Славен город стал!..
Славься Всемогущий Род!
Славься русский наш народ!..
Новгородцам вольным слава!
 Русским славным людям слава!
 Славен князю Садко слава!
Атлантиде золотой и княгине молодой –
Слава! Слава! - пир горой!..
Конец.




Приложение 12.

                ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ.
                Музыкальная пьеса.

                Действующие лица и исполнители:

Демон Кратский - верховный жрец
Мутий - главный советник верховного жреца
Плутий - сын верховного жреца
Иотолоз и Целет - телохранители верховного жреца
Секирин - главный надзиратель
Информи - глашатай
Ариросс - раб (главный заговорщик восстания)
Любомила - рабыня, возлюбленная Ариросс

   В массовых сценах: народ, рабы, воины, певцы, танцовщицы, музыканты, хор;
   Место действия: Египет;  Время действия: доисторические времена;
   Музыкальное вступление и речитативы сопровождаются мелодией песни «Не бросайте розы под копыта»
   Нотное оформление  музыкального спектакля представлено в приложении.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                КАРТИНА ПЕРВАЯ.

   Барак с двухъярусными нарами – жилище для рабов. По углам барака горят факелы, укреплённые к столбам. На нарах лежат измождённые работой рабы. Руки и ноги их скованы цепями. Посредине барака стоит раб Ариросс исполняет песню «Не бросайте розы под копыта». Припевом вторят все присутствующие рабы, а в это время Ариросс  подходит поочерёдно к каждому из рабов и что-то шепчет им на ухо, при этом с некоторыми из них обнимается или подбадривает их (хлопает по плечу, пожимает руки и т.п.).
               
                Ариросс. 
                (Поёт.)
Наши души, братья, не убиты,
В нашем сердце - алая мечта!..
Не бросайте розы под копыта
Табунов заморского скота       

Смолкнем, братья, время не такое,
Чтобы нежность белого цветка
Разбудила гордое в герое,
Увлекла на подвиг дурака…   

Всё мертво: ни песен, ни улыбок,
Стыд и муть, и вялость без конца,
Крепко цепь стянула наши жилы,
Повязала руки и сердца…               

Нет, не мы - моральные калеки,
Ведь не зря сложили песню мы,
Прославляя доблесть в человеке,
И о тихом шелесте травы!..            

Не поймут, не вникнут, хоть убейте,
Наши песни примут за обман.
Не играйте им, друзья, на флейте,
Нелюдям - стучите в барабан!..      

Не бросайте розы под копыта
Табунов заморского скота…
                Наши души, братья, не убиты
                В нашем сердце - алая мечта!..    

   Резко, с грохотом отворяется дверь в бараке, входит стража, вооружённая мечами и копьями. Главный надсмотрщик Секирин грубым окриком обрывает песню.

С е к и р и н.  (Ударяя мечом по нарам.)
 Заткнитесь, скоты!.. Подавитесь своей песней, пока я не заткнул ваши глотки вот этим мечом!.. Ещё только хоть раз пикните, я сыграю вам такой гром, что вы оглохнете и ослепнете… Песня смолкла, стража удалилась.   

                КАРТИНА ВТОРАЯ.

   Рабы носят камни к стенам строящейся крепости. Руки и ноги их скованы цепями. Надзиратели подгоняют рабов плётками. На возвышении у стены установлено богатое кресло, на котором важно сидит верховный жрец Демон Кратский. Рядом, по обе стороны от него, стоят два телохранителя. Появляется главный советник верховного жреца Мутий.

М у т и й.  (Кланяясь.) Приветствую тебя, желаю здравия и блага.
Д е м о н    К р а т с к и й.  (Одобрительно кивает головой.)
Принимаю твоё приветствие и отвечаю тебе тем же (после небольшой паузы) скажи мне, что особенного ты видишь сейчас на этой стройке?
М у т и й. (Отвечает не сразу.) 
Вызывает у меня беспокойство поведение одного из рабов.
Д е м о н    К р а т с к и й.  (Заинтересовавшись.)
Кого ты имеешь ввиду?
М у т и й.  (Говорит негромко.) 
Того светловолосого, сильнорукого раба по имени Ариросс, который кладёт сейчас свой камень к подножью стены?
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Оживлённо.)
Очень интересное наблюдение, представь себе – оно совпадает с моим. Этот раб давно попал в моё поле зрения. Взгляд у него пытливый и оценивающий, а не блуждающий и отрешённый, как у других рабов. И потому как он сосредоточенно-задумчивый и взволнованный, я склонен к мысли, что он вынашивает какой-то план. Ты согласен со мной?..
М у т и й.  (Отвечает не задумываясь.)
Подтверждаю, что это наблюдение совершенно точное.
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Словно размышляет вслух.)
Но если это так, то  спрашивается: какой план может вынашивать раб, понимающий своё безвыходное положение? Смотри: он только на мгновенье взглянул в нашу сторону, но как блеснули его глаза!
М у т и й.  (Говорит нерешительно.)
Может быть, стоит усилить охрану. Сейчас рабов больше надсмотрщиков в десять раз. Это критическая отметка.
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Выговаривая по словечку.)
 Нет, друг мой, я сейчас думаю о другом…
М у т и й.  (Говорит с возбуждением.)
Так может быть приковать его к стене, да вспороть ему плетью спину, да расспросить его с пристрастием?
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Не удовлетворён предложением.)
Нет, друг мой, это не то. Убрав Ариросса, мы не убираем причину нашей озабоченности, а только боремся со следствием. Риск восстания всё равно остаётся. А цепи на руках раба тоже грозное оружие.
М у т и й.   (После некоторого размышления.)
Я теряюсь в догадках, следуя за полётом ваших мыслей…
Д е м о н   К р а т с к и й.   (Загадочно улыбается.)
Знаю наверняка, что сегодня рабы не рискнут разоружать стражу. Наша основная армия ещё не ушла в поход и рабов это сдерживает. Но завтра армия выступает, и рабы могут догадываться об этом. Они видят, что мы подготовили бараки для нового пополнения рабов.  Кроме того, руками рабов мы заготовили большой обоз с провиантом, обеспечивающий питанием нашей армии в походе. Так что рабы могут сделать соответствующие  выводы о начале восстания…
М у т и й.   (Соглашаясь.) 
Рабы всегда желают стать свободными, и ждут только удобного случая. Причина для восстания у них остаётся всегда.   
Д е м о н   К р а т с к и й.   (Поднимаясь с трона.)
У нас ещё есть время подумать об этом. Сегодня царь даёт большое представление и будет пир. Распорядись, чтобы к концу праздничного торжества привели этого раба во дворец. Пусть его освободят от цепей, но усилят охрану. У меня родился план нового жертвоприношения. (Поёт песню «В запахе изысканном», Мутий подпевает ему в  припеве.)
В запахе изысканном
Свойство есть - дурман,
Полюбила госпожа
Знатного гурмана.

ПРИПЕВ:
Ой, погубит госпожа
Знатного гурмана,
Ой, зарежет без ножа –
Запахом дурмана!..

Засмотрелся и гурман
На одежды разные,
Как блестел её карман
Блёсками алмазными…

ПРИПЕВ:
                Уходят.
 
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

   В цветущем саду с фонтаном, на роскошных ложах возлежат знатные вельможи. Около каждого ложа установлен столик с яствами и напитками. Звучит негромкая восточная музыка, танцуют молодые красавицы. Демон Кратский подаёт знак, поднимая правую руку вверх, ладонью от себя. Смолкает музыка, танцовщицы быстро удаляются. Появляется раб Ариросс свободный от цепей в сопровождении двух стражников и глашатая Информи. Ариросс делает поклон, приветствуя высокое собрание.

Д е м о н   К р а т с к  и й. (Обращаясь в Арироссу.)
Вчера мы наблюдали за строительством крепостной стены. Ты произвёл на нас хорошее впечатление. Мы решили сделать тебя свободным человеком. Что ты на это скажешь, Ариросс?
А р и р о с с.   (Держится с достоинством.)
Приятно слышать похвалу. Но скажите, что вы потребуете в обмен за мою свободу?
Д е м о н   К р а т с к и й.   (Удовлетворённый ответом.)
От тебя ничего не потребуется, Ариросс, тебе просто объявляется свобода без всяких условий.
А р и р о с с.   
Мой разум отказывается верить в чудо. Но как я смогу воспользоваться этой свободой, когда другие остаются в тяжелых цепях?
Д е м о н   К р а т с к и й . (Поднимается с ложа, подходит вплотную к Арироссу, говорит, глядя ему прямо в глаза.)
Ты растёшь в моих глазах, Ариросс, даже тяжелое рабство не убило в тебе человека. Поверь мне: наш бог внушил нам, что наступила пора великих перемен – все рабы  должны стать свободными людьми. Понимаешь ли ты меня?..
А р и р о с с.  (Взволнованно.) 
Как можно не понять столь высокого благодеяния? Я вас очень хорошо понимаю…
Д е м о н    К р а т с к и й.   (Скрещивает руки у себя на груди, говорит негромко.)
Если ты меня понимаешь, что на это скажешь?
А р и р о с с.  (С трудом подавляя своё волнение.)
Хорошо, если это не сон.            
Д е м о н    К р а т с к и й.   (Говорит торжественно.)   
Говорю перед лицом нашего Верховного Совета.

 (Жестом указывает на высокое собрание.) Мы будем платить вам за проделанную вами работу. Больше сделаете, больше получите. За деньги можете купить себе всё, что захотите. Понимаешь ли ты меня?
А р и р о с с.  (Кивает в знак согласия.)
Доброе и мудрое это дело.
Д е м о н    К р а т с к и й.   (С удовлетворением.)
Очень хорошо. Сейчас вы вместе с глашатаем Информи подниметесь на крепостную стену и объявите всему народу эту  весть, что отныне все рабы объявляются свободными тружениками. Все будут работать за денежную плату. Согласен ли ты, Ариросс? 
А р и р о с с.   (Решительно.)
Да, согласен.
Д е м о н    К р а т с к и й.  (Жестом руки подзывает к себе Информи.)
Послушай внимательно, Информи, я подготовил вольную грамоту. Ты поднимешься на крепостную стену вместе с Арироссом, объявишь всем рабам громко и внятно нашу волю, что отныне рабы станут свободными тружениками. Ариросс подтвердит сказанное тобой. Ясно ли тебе всё, что я сказал?
И н ф о р м и.  (Кивает с пониманием.) 
Да, господин, мне ясно.
Д е м о н    К р а т с к и й.  (С удовлетворением.)
Ступайте, действуйте!
               
                Ариросс и Информи уходят.

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

   Занавес опущен. На авансцене появляются Ариросс и Любомила.

А р и р о с с.   (Говорит не громко.)
Признайся, Любомила, чувствуешь ли ты себя свободной?
Л ю б о м и л а.  (Протягивает Арироссу обе свои руки.)
 Друг мой, с тобой я чувствую себя свободной, даже если нас скуют одной цепью.
А р и р о с с.   (Мечтательно.) 
Представляешь, Любомила, у нас будет своя земля. Пусть  это будет крошечный участок, но это - наша маленькая Родина! Это наше возвышенное пространство любви!

 (Исполняет песню «Сады напевают».)
Сады напевают…
Люблю их напевы,
Где птицы смолкают,
Тот сад омертвелый.

Песня вспорхнёт и смолкнет,
Вновь зазвучит, пропадёт…
В руки даваясь – вскрикнет,
Снова стихая, замрёт.

В песне – многих дум звучанье,
Но в одной душе звучит,
Если скрипка говорит.
То скрипач хранит молчанье.

И сад в тени задумчивых аллей,
Таит напевы поднебесной сказки.
И жаворонок, не страшась огласки,
Взовьётся песней в тишине полей!..

Я среди тех, кто жаждет песнопенья,
Ведь песни вечны, хоть не вечны мы,
Весна в цвету и слышатся напевы:
И пенье птиц, и мерный плеск волны…

Побудьте с песней этой одинокой.
С моей невестой неба – синеокой…
Как упоительны напевы в тишине,
Она поёт о вас и обо мне.
               
   На троне сидит Демон  Кратский в задумчивости. Стремительно входит Плутий в сильном возбуждении.

П л у т и й.
(Останавливается на некотором расстоянии от трона, склоняется в приветствии.)
Желаю здравия тебе, отец мой.
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Отрываясь от своих мыслей.)
Что с тобой, Плутий, отчего ты такой возбужденный?
П л у т и й.  (Подходит вплотную к трону.) 
Что я увидел сегодня с восходом Солнца, повергло меня в неописуемое состояние…
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Говорит неторопливо.) 
Успокойся, пожалуйста. Расскажи мне всё по порядку.
П л у т и й.  (Успокоившись.)
После вчерашнего  оглашения рабам твоего указа об их свободе, они вначале все словно остолбенели, но потом, возвращаясь в свой барак, они пришли в какое-то неистовое, радостное безумие. Казалось, что они разнесут своё пристанище в щепки!.. А сегодня утром я поднялся на крепостную стену и, моему взору открылась такая картина, которую невозможно описать никакими словами: рабы, словно муравьи бегали наперегонки от камнетёсов до крепостной стены, таская тяжелые камни. Обливаясь потом, они носились, как шальные ради монет, надеясь разбогатеть. А ведь ещё вчера их невозможно было даже плёткой заставить двигаться чуть-чуть быстрее. Твой план нового жертвоприношения удался на славу!.. Только вот…(Плутий замолчал.)
Д е м о н   К р а т с к и й.   (Говорит с упрёком.)
Почему ты молчишь? Говори, что хотел сказать.
П л у т и й.  (После небольшой паузы.)
Отец мой, меня попросил Ариросс, чтобы я помог  ему уйти вместе с рабыней Любомилой в уединение, в пустынное место.
Д е м о н   К р а т с к и й.   (Неодобрительно.) 
Сейчас  этого делать не стоит. Он подаст плохой пример. Пусть поработает вместе со всеми ещё месяц, а там – видно будет. Со временем мы позволим ему уйти. Но сделать это следует незаметно для других.  (Вставая с трона) Сын мой, чудо, которое ты только что увидел, это только цветочки, а ягодки будут чуть позже. На твоих глазах мир начнёт меняться так стремительно, что может кругом пойти голова. Они будут считать себя свободными, но по  существу, они так и останутся рабами. Они по-прежнему будут тяжко трудиться, чтобы выжить, создавая нам райскую жизнь здесь и сейчас – на этой земле. Будут проходить тысячелетия, а люди будут выполнять непомерно тяжкий труд, ради куска хлеба, но при этом, многие возомнят о себе очень высоко.  Наши правнуки будут управлять ими, как ослами.
П л у т и й.  (Пожимая плечами.)
Отец мой, можно ли наверняка загадывать на тысячелетия вперёд. Я не всегда уверен в том, что может произойти завтра.         
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Усаживаясь на трон.) 
Сомнение – дело не плохое. Я могу развеять твои сомнения и показать тебе кое-что, но думаю, что это преждевременно. Опасаюсь, что мои доказательства могут привести тебя в такое состояние, что ты попросту - выпадешь из гнезда.
П л у т и й.  (Обиженно.)
Отец, мне обидно, что ты говоришь со мной, как с птенцом, а ведь я уже кое на что способен…
Д е м о н    К р а т с к и й.   (Смеётся.)
Ты можешь мне сейчас доказать это?
П л у т и й.   (Решительно.)
 Могу доказать без большого труда. Во-первых, хвост, который спрятан у меня под плащом, стал не короче твоего хвоста. Если ты пожелаешь, я  могу тебе его сейчас показать?
Д е м о н    К р а т и й.   (Смеётся.) 
Что касается первого твоего довода, то в этом не велика твоя заслуга.  Какой у тебя ещё есть довод?
П л у т и й.  (Говорит с задором.) 
А, во-вторых, послушай мою песню. (Поет, расхаживаясь по сцене.)

Я  – адово отродье,
Мой Бог – чревоугодье;
Живого места нету
От ран: к дыре – дыра…
Люблю я сквернословить,
Украсть, убить и молвить
Словечки золотые:
Да здравствует! Ура!

В награду – ада мало,
Пройдоха я бывалый;
Мне гром сыграть рабам
Пришла пора!
Сварю погуще кашу:   
Пускай рабы попашут,
Пускай они попляшут –
Да здравствует ура!..

   Закончил пение. Достал из-под плаща свой хвост и стал, обмахивается им, словно опахалом.

Д е м о н    К р а т с к и й.   (Громко смеётся.) 
Второй твой довод заслуживает положительной оценки.  Я тебе сейчас кое-что покажу.

 (Хлопает в ладоши.  Гаснет свет. На стене появляются тёмные силуэты двух персонажей: первый – силуэт пожилого человека, второй – молодого человека)

П е р в ы й.   (Обращается ко второму.)
 Сын мой, прошли тысячелетия с тех пор, как наш далёкий предок Демон  Кратский внедрил в практику новую систему жертвоприношения: самоэксплуатацию человека. Добровольные рабы работают, а мы  пожинаем плоды их труда. Марионетки правители и управленцы всех стран, думают, что они являются истинными властелинами человечества. Много суетятся, афишируют себя и не понимают, что все они работают на нас с тобой. Все фонды мира созданы для обирания простодушных людей. Но все эти фонды и всемирные банки принадлежат нам с тобой лично. Мы их финансируем под  высокие проценты и нам принадлежит львиная доля прибыли. Пора тебе узнать, сын мой, великую тайну, которая в нашем роду передаётся от отца к сыну из поколения в поколение. Мы остаёмся в тени, но именно мы назначаем и снимаем королей, царей и  президентов.
В т о р о й.   (С удивлением.)
Возможно ли, чтобы никто не заподозрил, что все фонды и банки мира являются нашей личной собственностью?
П е р в ы й.    (С чувством удовлетворения.)
Скоро, сын мой, я дам тебе посвящение в эти тайны. Плод ещё не созрел. Не обижайся, но всему своё время. Скоро я передам тебе ключи ко всем этом хитрым механизмам…
В т о р о й.   (С повышенным интересом.)
Отец, как скоро ты посвятишь меня в эти тайны? Надо ли мне специально к этому готовиться?
П е р в ы й.    (Назидательно.) 
Да, сын мой, отныне тебе следует закалять своё сердце жестокостью. У тебя не должно быть никакой жалости к биологическому сырью – к добровольным рабам.  Об этом я поговорю с тобой в следующий раз. Я надеюсь, что ты всё правильно воспринимаешь?
В т о р о й.    (После короткой паузы.)
Всё сказанное тобой, сильно подействовало на меня и очень вдохновило…
П е р в ы й. (Говорит нравоучительно.)
Пусть тебя это не смущает.  Мне знакомо чувство, которое ты испытываешь сейчас. Когда–то и мне впервые сказал об этом мой отец, твой дед. На меня это тоже произвело сильное впечатление.  Не пытайся понять всё сразу. У нас с тобой ещё есть время. А сейчас иди и отдохни, как надо!
(На сцене зажигается свет, гаснут силуэты на стене.)
Д е м о н   К р а т с к и й.  (Самодовольно улыбаясь.)
Что скажешь на это, сын мой?
П л у т и й.   (Всё ещё обмахиваясь своим роскошным хвостом.) 
Я крайне удивлён. Твоё новое жертвоприношение стоят свеч…
Д е м о н    К р а т с к и й.    (Нравоучительно.) 
Не пытайся понять всё сразу. У нас с тобой ещё есть время обдумать всё, как положено. А сейчас иди и отдохни, как надо!.. Хороший отдых - это тоже жертвоприношение… 
 
( Плутий уходит.  Демон  Кратский остаётся на троне. Занавес опускается
    На авансцену выходит  Ариросс и Любомила.)

А р и р о с с .   (Говорит с чувством.) 
Скажи, Любомила, ты счастлива тем. что нас отпустили на волю и дали участок земли?
Л ю б о м и л а.   (Отвечает не сразу.)
Я прежде хочу спросить у тебя, скажи, друг мой: «Что станет с другими людьми?»
А р и р о с с.    (Собравшись с мыслями.)
Разумные люди, последуют нашему примеру. Они создадут свои меленькие родовые поместья. Но многих из них устраивает существующий порядок вещей. Они одержимы желанием разбогатеть. Не все понимают простой истины: что может быть счастливым и не богатый человек.   
Л ю б о м и л а.      
Друг мой, я также считаю, чтобы самое большое счастье - это быть по-настоящему свободным человеком.  Наш маленький кусочек земли, это наша маленькая Родина. Я верю, мы создадим здесь такое пространство любви, на котором не будет заходить Солнце счастья.

 (Исполняют песню «Сады цветут».)

Прорваться песнями к мечте
Мечтается и нам,
Душой стремимся к высоте,
Как розы – к небесам.
Вспорхнула песня птахой ввысь,
Чтоб звонче заливаться,
Любимый сад мой, не ленись
Сиренью осыпаться.

- Ах, мы уж так цвели, цвели! –
Нам розы отвечали, -
До самой утренней зари
Любовь в саду венчали!..

И на качельные качанья
Смотрела полная луна,
И песню тайного венчанья
Шептала тихая струна…
                С песней уходят.  Конец спектакля.



Приложение 13.

 НОЕВ КОВЧЕГ.
           Музыкальная пьеса.

           Действующие лица и исполнители:

Странник -  странствующий, разочарованный жизнью актёр
Башкат - главарь бандитской шайки
Оля  - сестра милосердия в монастыре
Отец Аркадий - архимандрит, настоятель монастыря
Ведун - монах-проводник;
Кольцо - цыган, старший в таборе;
Калинка - молодая цыганка, дочь цыгана Кольцо
Старец - духовный наставник странника
     Место действия: Центральная часть России (первое и второе действие), Армения (третье действие, шестая картина.)
     Время действия – начало третьего тычячилетия от Р.Х.
     В сценах принимают участие: городские рабочие и служащие, сельские крестьяне, торговцы на рынке, цыгане, бродяги, строители ковчега; цыганской ансамбль песни и пляски, детский хор.
     Нотное оформление спектакля представлено в приложении;   
     Основным музыкальным лейтмотивом пьесы служит мелодия песни «Без надежды надеюсь». В зависимости от сценического действия, мелодия «окрашивается» в разные музыкальные тона и ритмы.   
               
МУЗЫКА.

     Музыкальная драма «Ноев ковчег» - камерная, лирико-психологическая пьеса с напряжённым драматическим действием. Образ героя, вырвавшегося и бежавшего из неволи большого, душного, зачумлённого города, представлен в резко контрастных ситуациях. Мечтавший обрести душевный покой, он, однако, был отмечен жестоким проклятьем своего общества. Удары судьбы не сломили беглеца.
      Преодолев сильные душевные переживания, он  вырвался, наконец, на широкий русский простор. Колоритные картины русских просторов вдали от городов залечили его душевные раны. Здесь в музыкальном оформлении спектакля стали преобладать мелодии флейт и кларнета, овеянные чистотой и покоем, противопоставленные мрачным, зловещим мотивам жизни большого города.
     Детский хор проникнут безмятежным лирическим настроением.
     Разговор духовного старца отмечен благородством и мудрой простотой, сопровождается соответствующей возвышенной музыкой (мелодии  «Народных псалмов»).
     Пребывание странника в таборе скрашиваются ярким многоцветьем темпераментных цыганских ритмов. В женском танце плавные, сдержанные движения сменяются движениями задорно-оживлёнными. Мужской танец основан на подлинных цыганских мелодиях, завершается бурным неистовым плясом. Огненные пляски и зажигательные песни цыган не утешают странника в его стремлении божественному покою.
     Музыкальная драма, стремительно разворачивающаяся в начале, постепенно приближается к спокойному исходу для Странника. Он неуклонно стремиться к обретению покоя, несмотря на предчувствие надвигающейся угрозы всемирного потопа и разрушения. Он видит в этом неизбежное очищение мира и возрождение духа.
     В последнем акте пьесы мелодия живописует картину нового рассвета, торжество нового дня. Странник долго искал покоя и, наконец, обрёл его в стихии природы и в братском союзе, строителей нового Ноева ковчега на горе Арарат. 

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                АКТ ПЕРВЫЙ. 
    
     Занавес опущен. Вечерние сумерки. Слышна мелодия песни «Без надежды надеюсь», исполненная на виолончели в замедленном темпе. На авансцене появляется Странник – мужчина среднего возраста одетый в плащ. В одной руке у него небольшой чемодан, в другой он держит шляпу. Слышится душераздирающий шум большого города: грохот и скрежет транспорта, суета и мельтешение прохожих. Вспышки реклам ослепляют и одурманивают людей. От всего происходящего у странника голова идёт кругом.
     Странник ставит на землю свой небольшой чемодан, садится на него, обмахивает себя шляпой. Нервно достаёт из своего кармана носовой платок вытирает лоб, тяжело вздыхает, несколько раз подряд стучит себя ладонью по колену...

С т р а н н и к.  (Говорит усталым голосом.)
Пока силы меня совсем не покинули, надо, во что бы то ни стало вырваться из этого ада, как можно скорее и уйти, как можно дальше в глубину России  (долго кашляет). Только ещё вчера я считал себя вполне счастливым человеком, как и многие другие граждане сумасшедших городов. Квартира в центре города, ведущие роли в театре. И вдруг меня словно осенило, что всё это отвратительная ложь и мышиная возня. Друзья - предатели. В театрах – фарс и мыльные пузыри. Жена – ходячая глупая кукла, закодированная телесериалами. Ну, просто - караул! Ну, просто – полный вперёд! Всё с себя сними, отдай – и не откупишься. Один исход – бежать, бежать - куда глаза глядят без оглядки, подобно ветхозаветному Лоту – из Содома и Гоморры (города садизма и гомосексуализма). Как я благодарен этой нынешней своей счастливой, спасительной мысли, (Растирает себе виски, встаёт, закуривает, успокаивает сам себя.)  надо действовать спокойно! Всё дурное постепенно надо выдавливать из себя. И курить надо сразу бросать (сминает пачку сигарет, выбрасывает в урну). Я правильно себя повёл. Не стал никому ничего объяснять, собрал самые необходимые вещи, быстро оделся, отключил мобильный телефон и ушёл - куда глаза глядят, и даже входную дверь не запер на ключ. Пусть думают, что хотят, для них, для всех - я без вести пропавший... Теперь это обычное дело: вышел человек из дома и конец – ни ответа, ни привета. Думай, что хочешь, говори, что хочешь, а человека нет...
     Я представляю: жена с ужасом обнаружит незапертую дверь. Будет искать меня повсюду, звонить моим друзьям и знакомым, звонить в театр. Все будут только пожимать плечами, и разводить руками... Жена будет звонить в больницу, в милицию, будет делать ещё множество бессмысленных поступков. Но теперь я для них, для всех потерян навсегда, это я решил твёрдо. От друзей-приятелей, от начальства и от жены я освободился разом. Пусть думают и говорят, что угодно, они меня больше не интересуют... (поднимается с чемодана) деньги на первый случай у меня есть, документы – в порядке, а дальше жизнь сама подскажет пути-дороги. Сяду на электричку и поеду наугад. Первое время буду путешествовать на электричках...
 
     Берёт чемодан в руки, занавес открывается. В качестве декорации представлен угол вагона в электричке. Странник садиться на лавку лицом к зрителям, чемодан ставит себе под ноги. Слышатся драматические негромкие звуки песни «Без надежды надеюсь», исполненные на виолончели.

 С т р а н н и к.  (Говорит с удовлетворением.)
 Благодать!.. Весь этот вагон для меня одного, об этом можно только мечтать. Можно отдохнуть по-княжески. Электричка отправилась. Странник закрыл глаза. В вагон зашли трое попутчиков – Башкат с двумя бандитами  сели напротив Странника.
Б а ш к а т. 
(Запел под гитару песню «Сиреневый туман», двое других ему подпевают; странник на них никак не реагирует.)
 Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит полночная звезда...
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.

Ты смотришь мне в глаза, и руку пожимаешь;
Уеду я на год, а может быть, на два,
А может, навсегда ты друга потеряешь...
Ещё один звонок, и уезжаю я.

Последнее «прости» с любимых губ слетает,
В глазах твоих больших тревога и печаль...
Ещё один звонок, и смолкнет шум вокзала,
И поезд улетит в сиреневую даль.

    Башкат, ударил последний раз по струнам, оглянулся и, кивая головой на Странника, произнёс громко.

Мужики, пора заканчивать эту комедию, скоро наша остановка!..

     Все разом накинулись на Странника, избивая его ремнями с тяжёлыми пряжками; странник упал, они продолжали избивать его ногами и обшаривать карманы. Поезд остановился. Бандиты схватили чемодан и выскочили из вагона...

                АКТ ВТОРОЙ.

     Убогий вид богадельни, полуразрушенного сельского монастыря. Слышится мелодия песни «Без надежды надеюсь», исполненная в форме вокализа низким женским голосом  (контральто). Сестра милосердия Оля ухаживает за изуродованным, перебинтованным Странником, кормит его из ложечки.
О л я.  (Говорит, как можно приветливей.)
Ну, вот, брат, вам уже лучше. Вы даже поели, значит, быстро пойдёте на поправку...
С т р а н н и к.  (Говорит негромко, с трудом выговаривая слова.)
Сестричка, скажите мне ради Бога, где это я нахожусь?..               
О л я.  (Успокаивает Странника.)
Не волнуйтесь. Вы сейчас находитесь в монастырской богадельне, в селе Крапивино. Вас привезли к нам ночью на телеге местные крестьяне от железнодорожной станции. Вы были безжалостно побиты, но, слава Богу, самое ужасное для вас теперь позади, наверняка скоро поправитесь...
С т р а н н и к.  (Говорит взволнованно.)
А я ничего не помню...
О л я . (Пытается успокоить несчастного.)
Пожалуйста, не волнуйтесь и полежите спокойно. Отец Аркадий сказал, что вам нужен покой...
С т р а н н и к.  (Пытается приподняться.)
Я могу увидеть сейчас отца Аркадия?
О л я.  (Говорит с приветливой улыбкой.)
Хорошо, только лежите, пожалуйста, спокойно. Сейчас я позову Отца Аркадия.
(Оля уходит. На сцене появляется священник, отец Аркадий.) 
О т е ц  А р к а д и й.  (Пытается утешить Странника.)
Ты совсем молодец. Вот уже и сидишь самостоятельно, без поддержки. Это хороший знак к выздоровлению...
С т р а н н и к.  (Говорит слабым голосом.)
Отец Аркадий, я ушёл из дома без предупреждения, бросил работу, покинул всех своих друзей. Наверное, Господь меня за это наказал...
О т е ц  А р к а д и й.   (Утешает Странника.)
Бог никогда не наказывает людей. Он любящий Отец всех нас. Даже к известному в народе злодею и разбойнику Кудеяру, открылось благостное сердце Господа. Вот послушай, что об этом рассказывает народный псалом «Странники и Богомольцы». (Негромко, с большим чувством поёт.)
«Господу Богу помолимся!
Древнюю быль возвестим», -
Так в Соловках нам рассказывал
Инок, честной Питирим.

Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.

Много богатства награбили.
Жили в дремучем лесу.
Сам Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.

Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг, у разбойника лютого -
Совесть Господь пробудил.

Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить.
Сам в монастырь поселился он
Богу и людям служить.

«Господу Богу помолимся!
Древнюю быль возвестим», -
Так в Соловках нам рассказывал
Сам Кудеяр Питирим...
С т р а н н и к.   (Плачет.)
Это удивительно. Я много слышал песен, но эту слышу впервые. Наверное, потому, что недостоин этой песни...
О т е ц  А р к а д и й.  Подобных песен на Руси немало. Русь всегда была великой, певчей Державой, но теперь всё исконно-русское искореняется из памяти народной. Эти песни в народе получили название «Народные Псалмы».
С т р а н н и к. 
Мне совестно, что за мной здесь ухаживают, как за малым ребёнком...   
О т е ц  А р к а д и й.  (Успокаивает Странника.)
Пусть это тебя не угнетает. Милосердие – это наше духовное служение Богу. Такое служение даётся людям свыше, как благодать Божья...
С т р а н н и к. 
Мне непонятно это. В жизни люди обычно равнодушно относятся к больным и бездомным, смотрят на них с отвращением, отталкивают их от себя, презирают их... (Вздыхает.)  Признаюсь вам искренне: много в жизни своей совершил я недостойных поступков. Как вспомню о них – возненавижу себя... Но вы, пожалуйста, не беспокойтесь, я скоро уйду от вас, вот ещё немного окрепну и не стану вас отягощать своими проблемами...
О т е ц  А р к а д и й. 
Ты можешь оставаться у нас столько, сколько пожелаешь, мы будем только рады этому, пусть тебя это не смущает...
С т р а н н и к. 
Вы меня простите, святой отец, но я твёрдо решил быть странником. Хочу этим искупить вину за свою распущенную жизнь. Даже Максим Горький много скитался по необъятным просторам Руси и его арестовывали за бродяжничество, принудительно высылали в колонию Нижнего Новгорода. Но он не опустил руки, но стремился к совершенству и стал человеком с большой буквы. Или вот, например, Фёдор Иванович Шаляпин, бледный от постоянного недоедания пел он в увеселительном саду в Крыму – «за угощение». Попав в больницу с дифтеритом, он сбежал оттуда через форточку, как принято действовать настоящим бродягам... Испытания не сломили дух великого человека, но закалили и возвысили его. А мне, человеку, неукрашенному талантом, сам Господ повелел позаботиться над исправлением своей души. Не имея таланта, я вовсе не имею помех к духовному устремлению (вздыхает).
О т е ц  А р к а д и й.  (Крестит Странника.) 
Разумеется, тебе самому решать о своей дальнейшей судьбе. Я не настаиваю, чтобы ты непременно оставался здесь, но поверь мне – тебе необходимо восстановить своё здоровье. Я могу предложить тебе отдых в «Райском Саду» по духовной  путёвке,  бесплатно. Окрепнешь там, поддержишь свою душу и тело и снова отправишься в своё путешествие. Вот тебе путёвка и деньги на дорогу. И ещё немного денег на всякий непредвиденный случай. Когда разбогатеешь – вернёшь мне долг. А сейчас отдыхай. Послушай наш монастырский хор, подкрепись хлебами монастыря, отоспись, а утро вечера мудренее. На нашем монастырском небольшом автобусе ты, вместе с другими паломниками доедешь до ветхой избушки на серебряных озёрах, и, после короткого отдыха, отправитесь в «Райский Сад». Одна только у меня просьба к тебе: во всём слушайся нашего Ведуна-провожатого, что он скажет, то в точности исполняй. Человек он толковый и напрасно ничего предпринимать не станет (крестит Странника, уходит)
С т р а н н и к.  (Оставшись в одиночестве, говорит вслух.)
Господи, вот уж поистине – мир не без добрых людей.

      Слышится негромкое пение детского хора, словно осыпаются цветочные лепестки с небес. Исполняется песня на слова Елены Зайцевой «Грёзы».

Хор. (Поёт.)
Мне грезятся берег и солнце,
И ствол кипариса в оконце:
Где схожие горы, как сёстры,
Долины цветущие пёстры.

В мечтах - многоцветие мая,
Хмельные твои тамариски
Акаций и яблонь изыски, -
Цветут, как в волшебном тумане.

Рисуется Богом картина:
Садов подвенечных уборы
Одели меня и долину,
Окутали берег и горы.

Тоскую о запахах пряных,
Солёных, полынных, медвяных.
Любви и мечты колыбель, -
Воскресший в весне Коктебель!

Там схожие горы, как сёстры,
Долины цветущие пёстры...
Пусть грезятся берег и солнце,
И ствол кипариса в оконце.

               
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                АКТ ТРЕТИЙ.

     Несколько паломников остановились у ветхой избушки. На избушке надпись большими буквами «Милости просим в Райский Сад!»

В е д у н.  (Обращается к паломникам.)
Братья, пусть не смущает вас ветхость избушки, не всё то золото, что блестит. Мы в этой избушке побудем ровно десять минут и нам распахнуться врата «Райского Сада».
 
     Ведун первым вошёл в избушку, все остальные последовали его примеру. Странник с попутчиком остались ожидать на улице.

П о п у т ч и к.  (Обращаясь к Страннику, подмигнул ему.)
Погода нынче хорошая, можно и на улице подождать. Десять минут – это сущий пустяк.
С т р а н н и к.  (Говорит в сторону.)
Странно, что попутчик решил мне подмигнуть. Мы с ним вовсе незнакомы и такая фамильярность неуместна  (обращается к попутчику) думаю, что напрасно мы отбиваемся от коллектива, это нехорошо; меня предупредили, что старшего Ведуна следует во всём безукоризненно слушаться, если хотим иметь успех...
П о п у т ч и к.  (Странно улыбается.)
У нас на Руси испокон веков привито стадное чувство: куда один, туда и все... Хотят люди ожидать в сарае, пусть на здоровье ожидают, а мне и здесь неплохо...
С т р а н н и к.  (Смотрит на часы.)
 Однако уже прошло пятнадцать минут и мы уже пять минут тому назад должны были отправиться в «Райский Сад», а мы всё ещё здесь. Может, стоит поинтересоваться – долго ли ещё ждать? Как ты считаешь?..
П о п у т ч и к.  (Равнодушно.)
Не стоит, я думаю, проявлять излишнее беспокойство. Впрочем, за спрос денег не берут.
 
     Отправляется в избушку и быстро возвращается с выражением на лице крайнего удивления.
Странно как-то получается: в сарае нет ни души...

С т р а н н и к.  (Говорит с удивлением.)
Ты что шутишь, брат?
П о п у т ч и к.   (Говорит обиженным тоном.)
Какие тут могут быть шутки? Сходи в сарай и сам убедись, что там нет никого...
С т р а н н и к.  (Заглянул в избушку, обошёл её вокруг, с удивлением разводит руками.)
Я ничего не понимаю. Куда же они все могли подеваться из этой избушки? Не могли же они испариться?!
П о п у т ч и к.  Но, факт остаётся фактом, их нет, как не было...
С т р а н н и к   Что же мы будем делать? Скоро уж наступит ночь, я даже не представляю куда идти?.. Может быть, мы заночуем в этой избушке, а утром попробуем выбраться из этих мест.

 (Заходит в избушку и быстро возвращается назад, в руках держит большой лист бумаги, обращается к попутчику).

Посмотри, нам записку оставили в избушке...
П о п у т ч и к.  (Улыбается.)
Прочитай вслух, что там в ней написано...
С т р а н н и к.  (Читает записку.)
Кто не успел - тот опоздал. Опоздавшим братьям оставляем письменный урок: Знать свои слабости и не пожертвовать ими – значит любить их. Копите духовные знания, храните чистоту мыслей. Становитесь не воплощением проблем, а воплощением решений. Следите за тем, чтобы линия судьбы не поворачивала вниз. Новости можно слушать, но не слышать их, ибо нередко, выслушав человека, становишься для него свалкой... Умейте ставить точку. Постоянно слушая других, забудешь о своём вечном «я».
     Служение Истине должно быть такое, которое приносит мгновенный плод. Учитесь жить и наслаждаться чистотой, хорошей атмосферой, знанием, покоем. 
     Не позволяйте внутреннему состоянию пошатнуться, даже, если что-то возникло – не подпускайте проблему к себе, ищите способ, как выпроводить её. Добивайтесь успеха во всём своевременно – не обманываясь. Интеллект имейте всегда ясный и чистый, становитесь лёгкими и чистыми. Отыщите семя знания Бога, осознавайте, что Господь двигает душу. Познав Истину силой терпения, душа танцует. Не блуждайте по лестницам и коридорам небоскрёба, а ищите лифт и он вознесёт вас на самые верхние этажи в одно мгновенье. Отыщите Истину, и будьте счастливы!..
(Странник закончил читать, вопросительно посмотрел на попутчика.)
Вот такую, брат, нам с тобой оставили записку. Я предлагаю остаться на ночлег в этой избушке, отдохнуть и хорошо подумать о дальнейших наших шагах...
П о п у т ч и к.   (Отмахивается от него.)
Ну, уж нет, брат, в эту избушку я даже ногой не переступлю через порог, без вести пропадём ни за что, ни про что... Не нравится мне всё это. Здесь не иначе, как с колдовством связано. Прощай, брат, я пойду подальше от этого места (поспешно уходит).
С т р а н н и к.  (С удивлением крутит записку в своих руках.)
 Ну и дела!.. Остаётся мне только песню запеть.
(Садится на пенёк, исполняет песню «Гусляр»).

Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой
Для колков дуб строгал прокалённый.

Вышли гусли на славу поют соловьём,
Зарокочут, аж сердце взыграет,
И слезами зальётся, а спросишь: «О чём?»
Что ответить, они и не знают.

То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды.
То не ветер гулливый травой шелестит -
Запевают, поют самогуды.

Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещеную Русь, про князей и бояр -
Самогуды про всё распевают...

                АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ.

     По дороге идёт цыганский табор. К табору пристал Странник идёт по дороге вместе с ними.  Цыган Кольцо играет на гитаре и поёт песню «Вечер, степь, дорога». Цыгане ему вторят припевом, поют и пляшут...

Вечер, степь, дорога, шелестит бурьян...
У костра сидело несколько цыган.
Старая цыганка, сидя у огня,
Картой помахала: Позвала меня:

 «Эй, Рома – мой сокол, сокол молодой,
Смелый по-натуре, справедлив душой...
Эй, Рома - мой сокол, выслушай меня:
Успокойся сердцем, остуди коня...

Спешился и сел я рядом на траву,
Всё на картах вижу, словно наяву...
В дом казённый скоро, Рома ты, пойдёшь,
Сокол, ты мой сокол, горе там найдёшь...

Чёрствой корке хлеба, сокол, будешь, рад...
Кличка твоя будет, сокол мой, - солдат...
Вечер, степь, дорога, шелестит бурьян...
Пропади ты, служба, пой, гуляй, Роман!..
     Вперёд выходит юная цыганка Калинка, исполняет песню «Ландыш». Ходит вокруг Странника, очаровывая его своим пением и танцем.
Рос в лесочке ландыш; дуб над ним высокий...
Защищал его от бури кроною широкой.
По неволе белый ландыш рос и красовался.
Был он, милый кем-то сорван и с землёй расстался.

Есть ли лучше вас, весенних, цветы полевые?
Есть ли лучше вас на свете, годы молодые?
Дважды в год цветы не всходят и не расцветают;
В жизни годы молодые дважды не бывают.

Вы не вяньте, хоть до лета, цветики, цветите!
Будет доля, будет счастье, лета подождите!
Но ещё не вянет рута, цвет не осыпает, -
Не печаль себя, дивчина, ты ведь молодая!
     С т р а н н и к.  (Исполняет песню «Расцветают цветы», цыганский хор подпевает ему на припеве.)
Ах, зачем на земле расцветают цветы,
Эти нежные Божьи созданья.
Расцветают на миг, как порою мечты
Среди горькой юдоли страданий.

Но не плачут они, и не ропщут они
В этом празднике жизни привольной,
Что так кратки их ясные, светлые дни.
Что и дышат они так недолго.

Сколь прекрасен у них и манящий наряд,
Ароматом струящийся нежный,
Как волнует порою усталый наш взгляд
Их цветущий покров безмятежный.

А поникнут головки, увянут цветы,
Что цвели золотое мгновенье, -
Даже в смерти их столь неземной красоты,
Простоты и святого терпенья.

К о л ь ц о.  (Обращается к Страннику.)
Рома, оставайся с нами. Ты всему нашему табору понравился. А Калинка с тебя глаз не сводит.
С т р а н н и к.  (Говорит с чувством благодарности.)
Спасибо, Кольцо, за всё: за гостеприимство и за приют, за привет и доброту. Спасибо за место у костра, за песни и за добрые слова. За всё вас всех благодарю, но остаться у вас не могу. У меня своя дорога жизни. Не обижайся, но всякая птица своими крыльями летит. Я странник-одиночка, скиталец. Я ищу свой путь. Я не стану напрасно стеснять вашей вольной общины.
К о л ь ц о.   (Говорит сочувственно.)
Ой, Рома, пропадёшь в одиночку. Все сейчас живут стаями. Одинокого человека легко обидеть. А желающих обидеть слишком много развелось на матушке Руси. Поверь мне: я много повидал на своём веку, и кое-что понимаю в этой жизни. Верно, говорю: останешься один пропадёшь, Рома...
С т р а н н и к .
Поверь мне, я говорю искренне: какая-то неведомая сила зовёт меня в одинокий путь, это мой крест земной – одиночество, это моё предназначение в жизни. Если я нарушу этот принцип, то погибнет моя душа. Пусть погибнет тело, но я хочу сохранить свою душу...
К о л ь ц о.  (Кладёт руку на плечо Странника.)
Ты ещё слишком молод, чтобы отказываться от своего счастья. Ещё не прикасался ты к истокам истинной свободной жизни. Знаешь, как это сладостно – обретение чувства свободы...
С т р а н н и . 
Не искушай меня, добрый человек. Я уже счастлив тем, что соприкоснулся с вашим братством и выношу от вас столько, сколько смог вынести. Но пойми: меня зовёт другая звезда.

 (Подходит вплотную к Калинке, смотрит ей в глаза, исполняет песню на слова А. Жукова «Высокая звезда».)
Я не увижу вас, быть может, никогда,
Быть может, навсегда Россию покидаю.
Но светит надо мной высокая звезда.
Но звёзды ваших глаз мне свет небесный дарят.

Пускай вы далеко – меж нами океан.
Когда звезда горит, мы, как и прежде, двое.
Высокая звезда нам светит сквозь туман.
Высокая звезда сияет надо мною.

Свет ваших ясных глаз она мне передаст
И вам вернёт мой взгляд, взволнованный и страстный,
Высокая звезда, она глядит на вас
И, видно, потому она, как вы прекрасна!..

Высокая звезда вновь надо мной взошла.
Вы видете её – мы снова с вами рядом.
Когда она горит, душа моя светла.
Мы повстречались вновь, на ней встречаясь взглядом.

     Весь табор запел на прощанье со Странником песню на слова Л. Поляковой «Костры цыганские»
Всех цветов одежды яркие  -
Крыльями взметнулись шали...
Черноглазые цыганки
Ночью у костра плясали.

В такт мелодии качаются.
Отбивает бубен ритмы.
И с гитарою сливается
Чуть дрожащий голос скрипки.

Ранним утром в степь ковыльную
Увезут кибитки кони,
Впереди дороги пыльные –
И ночёвки под луною.

Нам весною ветер странствий
Не даёт сидеть на месте.
И горят костры цыганские
И тревожат душу песни...

     Странник неторопливо уходит за кулисы, поющие цыгане провожают его всем табором...

                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
                АКТ ПЯТЫЙ .

      В глубине сцены на экране изображён берег реки на фоне заката солнца. Появляется Странник. Любуется закатом.

С т р а н н и к.  (Обращается в молитве к Богу.)
Господи, укажи мне истинный путь. Сам я заблудился и погибаю в безысходности. Многое довелось испытать в жизни, только вот счастья нет.

(Появился старец с сумой за плечами, с посохом в руках.)

С т а р е ц.  (Говорит с поклоном.)
Нет ли у тебя лишнего кусочка хлеба, добрый человек?..
С т р а н н и к.  (От неожиданности вздрогнул.)
Ты так неожиданно появился, словно с неба спустился, святой Отец. (Достаёт из своей сумки несколько сухарей, протягивает старцу.) Хлеба у меня нет, а вот сухарями я рад с тобой поделиться. Надо их только в воде размочить, если пожелаешь, я пойду к реке и размочу их...
С т а р е ц.  (Говорит с поклоном.)
Спаси Христос, добрый человек, за твои сухарики... Я их сам потом размочу в реке. А появился я перед тобой потому, что услышал, как ты просил о помощи. Сказано: призовите, и придёт вам помощь... Ты так искренне звал, что я решил, вдруг чем-то могу помочь человеку...
С т р а н н и к. 
Теперь, отец, я, пожалуй, не откажусь ни от какой помощи, слишком уж я запутался в сетях жизни, так что самому точно мне не выпутаться... (Становится на колени.) Если сможешь, Святой Отче, помоги...
С т а р е ц.   (Говорит негромко.)
Вот и хорошо. Гордыню свою ты поборол, а это главное в духовном поиске... Доверься моим словам и будешь спасён. Совсем уж скоро весь мир будет разрушен землетрясениями, сожжён и затоплен водами великими. Миру предстоит очиститься от Содома и Гоморры. Праведники спасутся, но их будет немного. Теперь же, без промедления и без оглядки иди к избранным, подобно тому, как покинул проклятое место ветхозаветный Лот.  Уходи в Армению, спасайся. Постоянно вспоминай Господа, непрестанно в своём разуме держись за Его руку и будь счастлив. Сейчас у тебя одна цель подняться на гору Арарат. Ты слышишь: в самом названии этой горы, содержится два слога «Ра» (двойное Солнце), начинается это слово священным звуком «А», ты неси этот звук в сердце своём – это я тебе верно говорю... Сейчас на вершине горы Арарат избранные праведники уже заканчивают строительство спасительного ковчега. Ты придёшь к ним не с голыми руками. Доставишь им вот эту веточку виноградной лозы.
     Старец достаёт из своей сумы сухую веточку виноградной лозы, протягивает её Страннику. Старец неторопливо уходит за кулисы. Странник поднимается со своих колен, и уходят вслед за старцем.

                АКТ ШЕСТОЙ.

     Вечер. Взошла полная луна. При лунном свете и свете керосиновых фонарей, представлена сцена строительства Ноева ковчега на вершине горы Арарат. Работники, одетые в морские тельняшки, исполняют песню «Метаморфозы цветения»
     Появляется Странник.

П е р в ы й   с т р о и т е л ь.  (Увидев Странника, радостно восклицает.)
Братья, к нам прибыло подкрепление!.. Вот ещё один брат с виноградной лозой в руке!..
В т о р о й   с т р о и т е л ь.  (Говорит в тон первому.)
Как раз во время пришёл ты к нам, брат!..
К а п и т а н.   
Самый ответственный момент наступил у нас, мы закрепили мачту и надо укреплять к ней парус.

(Странник включается в работу, закрепляют на реях парус.)

Ну, братья, всё готово, теперь всё зависит от воли Господа Бога...

        Раздаются раскаты грома.  Слышаться токи дождя. Моряки, взявшись за руки, исполняют песню «Мужайтесь моряки» (слова народные)

Мужайтесь, братья-моряки,
Хоть грозен бурный вал,
Вдали видны уж маяки,
Их свет нам засиял.

Уже видны нам берега,
Придёт конец скорбям.
Пристать достойно надо нам
К небесным берегам.

Награда, братья, уж близка:
В той гавани покой.
Долой унынье и тоска,
Возрадуйтесь душой!..

Сплотимся, как одна семья,
Крепите паруса.
На берегу нас ждут друзья,
Слышны их голоса...

Не падать духом моряки.
Нам унывать нельзя.
Всё ярче светят маяки,
Бог в помощь нам, друзья!..
                Конец спектакля.

 

Приложение 14.

РОЖДЕСТВО ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ.
                Музыкальная пьеса.

       Действующие лица и исполнители:

Мария - Пресвятая Богородица, мать Иисуса Христа
Иосиф - муж Марии;
Ангел  (благовестный
Пастух
Пастушок
Волхв - мудрец Востока
Ирод - царь Иудейский
Первосвященник из Иерусалима

   В массовых сценах принимают участие: пастухи, волхвы (мудрецы Востока), первосвященники и книжники земли Иудиной, детский хор, детский танцевальный ансамбль, флейтисты, трубачи. 

Место действия: Иерусалим, Вифлеем;
Время действия: конец первого века до новой эры.

                Краткая сюжетная канва музыкальной пьесы:

      В Галилее объявлена перепись населения. Иосиф с женой Марией, ожидающей ребёнка, покидают Назарет и направляются в родные места – в Вифлеем. Ангел возвещает пастухам благую весть о рождении Спасителя. Те, пораженные видением благовестного ангела, сообщают об этом и семье Марии. Младенец наречён по повелению ангелов Иисусом.
      Ирод, правитель Иудеи, услышав о рождении необыкновенного младенца, встревожился и тайно призвал трёх восточных волхвов (мудрецов), чтобы те разузнали о нём. Свет звезды им указует путь в Вифлеем. Узрев младенца, волхвы поклоняются ему, осыпают его дарами и, не возвращаясь к Ироду, отправляются к себе на Родину. Мария с младенцем Иисусом и её муж Иосиф спешно покидают Вифлеем, уходят в Египет до лучшего времени. Ирод в бешенстве приказывает избить всех младенцев в Вифлееме, начиная от двухлетнего возраста. Но Божественная Истина восторжествовала. 

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                КАРТИНА ПЕРВАЯ.

   Ранним утром на зелёной поляне под смоковницей, сидит пастух с пастушком. Пастух обучает молодого пастушка игре на пастушьей флейте.

П а с т у х. (Обращается к пастушку.)
Смотри, слушай и запоминай: так звучит для всех пастухов сигнал «Сбор коров и пригон их домой» (сигнал - 1):
Вот так звучит сигнал «Выгон коров» (сигнал - 2):
А вот сигналы разговора двух пастухов – «Где ты?» (сигнал - 3),
«Слышу тебя, я – близко!» (сигнал - 4), «Я далеко» (сигнал - 5):
П а с т у х.  (Протягивает флейту молодому пастушку.) Повтори наигрыши на флейте, которые мы разучивали с тобой вчера, а затем, будем вместе с тобой разучивать сигналы «Разговоры двух пастухов»
П а с т у ш о к.

(Берёт флейту у старшего пастуха, исполняет «Наигрыши на флейте» - 6:
   Едва только пастушок исполнил наигрыш, появился светлый Ангел Господен и, слава Господня осияла пастухов ясным, чудесным светом, так что пастухи были исполнены великим страхом.)

А н г е л. (К великому удивлению пастухов, исполнил «Наигрыш на металлической трубе» - 6, затем обратился к ним с утешением.)

    Не бойтесь и не волнуйтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет возвещена и всем людям, ибо ныне родился вам Спаситель в городе Давидовом, в Вифлееме. Имя нарождённому - Иисус Христос; и вот вам знак: вы найдёте чудесного Младенца в пеленах, лежащего в яслях. Вам  оказана великая честь, узнать об этом чудесном событии первыми из всех жителей Назарета.

   Хор небесный исполняет песню «Торжествуйте, веселитесь!..»

Торжествуйте, веселитесь,
Люди добрые, со мной.
И с восторгом облекитесь
Ныне радости святой.

Нынче Бог родился в мире,
Бог богов и Царь царей.
Он родился не в хоромах
И не в каменных домах.

Он родился в бедных яслях,
Спеленённый пеленой.
Торжествуйте, веселитесь,
Люди добрые со мной!

Много лета, много лета,
Много лета, лета, лета,
Много лета, лета, лета,
Слава нашему Христу!..

А н г е л. (Обращается к пастухам.)
 Слава в вышних Богу, да будет на земле мир, в человеках – благоволение!..

 (Ангел уходит за кулисы в сопровождении мелодии песни «Торжествуйте, веселитесь!..»)

П а с т у х. (Исполняет песню «Я сижу в раю».)
Я сижу в раю, я беседую, я советую;
Я советую, дума думаю, дума думаю.
Дума думаю, всё про Господа и про Иисуса Христа.
Про Иисуса Христа, про Спасителя, про Спасителя.
Как бы дал мне Бог, и создал бы Господь, и создал бы Господь
Или утицей и голубицей, и голубицей сизопёрую.
Сизопёрую, сизокрылою, сизокрылою;
Полетел бы я до Иисуса Христа, до Спасителя.

 П а с т у х. (Обращается к пастушку, взяв его за руку.)
 
Давай незамедлительно поспешим в Вифлеем и посмотрим своими очами, что там чудесное совершилось, о чём известил нам Господь? А потом вернёмся в Назарет и сообщим ангельскую благую весть сестре Марии   и всему её семейству о чудесном рождении Спасителя нашего Иисуса Христа.
                Поспешно уходят за кулисы.

                КАРТИНА ВТОРАЯ.

   Тронный зал царя Иудейского Ирода. На троне, окружённый придворной знатью, восседает царь Ирод самодовольный, но угрюмый и озабоченный. Детский хор исполняет песню-здравницу царю Ироду «Слава!..»
Уж как слава Тебе Боже на небеси, слава!..
Государю нашему на сей земле, Ироду - слава!..
Его цветное платье не носится, слава!..
Его верные слуги не старятся, слава!..
Его многие кони не ездятся, слава!..
Мы песню сию государю Ироду поём, слава!..
Государю поём, ему честь воздаём, слава!
Славословим, славословим: слава! слава! слава!..
Слава, слава, слава, слава, слава!.. (песня смолкла)
       В зал вошли три волхва с Востока благородные и представительные. Старший по возрасту из них подошёл ближе к трону,  поклонился царю Ироду, предложил ему дорогие подарки по восточному обычаю.
В о л х в. (Обращаясь к царю Ироду.)
Мы, волхвы Востока пришли издалека, чтобы поклониться родившемуся царю Иудейскому. Мы видели звезду Его на Востоке и пришли, чтобы поклониться Ему.
И р о д.
 (Встревоженный, обращается к своим царедворцам, первосвященникам и книжникам.)

Что на это скажете, первосвященники и книжники, где должно родиться царю Иудейскому Христу?
П е р в о в с я щ е н н и к. (Быстро листает необыкновенно толстую книгу Священного Писания, обращается к Ироду.)
В нашем Священном Писании сказано, что Христос родится в Вифлееме Иудейском.
И р о д. (Обращается к волхвам Востока.)
 Пойдите в Вифлеем, тщательно разведайте там о народившемся Младенце Иисусе и, когда найдёте его, то известите меня об этом, чтобы и мне пойти и поклониться Ему.

(Волхвы уходят. Детский хор исполняет песню-здравницу царю Ироду!.. «Слава!..»)

                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
 
   Волхвы идут в Вифлеем. Впереди перед ними идёт звезда, указующая им путь. Звезда остановилась над тем местом, где был нарождённый Младенец Христос. Мать Мария и Иосиф вышли из вертепа навстречу мудрецам Востока. В руках у Марии спеленённый Младенец, от которого исходит Божественный яркий Свет. Иосиф в своих руках вынес из вертепа кувшин с водой.
   Волхвы поклонились им и, открыв сокровища свои. преподнесли им в дар: золото, ладан и смирну. Хор небесный исполнил песню «Торжествуйте, веселитесь!..» 

Торжествуйте, веселитесь,
Люди добрые со мной,
И с восторгом облекитесь
Ныне радости святой.

Нынче Бог родился в мире –
Бог богов и Царь царей.
Он родился не в хоромах
И не в каменных домах.

Он родился в бедных яслях.
Спеленённый пеленой.
Мы пришлиХриста прославить,
Мы пришли и вас поздравить.

Поздравления примите
В сей торжественный вы час,
И подарки сохраните
Эти скромные от нас...

Много лета, много лета!
Много лета, лета, лета!
Много лета, лета, лета! –
Эта здравнница - от нас...

П е р в ы й   в о л х в.  (Обращается к Марии и Иосифу.)
 Вот теперь мы видели своими глазами младенца Христа Спасителя и можем удовлетворённые вернуться к себе на Родину и известить на Востоке всех об этом чудесном рождении Спасителя мира. Мы не вернёмся к царю Ироду, а уйдём в свою страну иным путём...
В т о р о й   в о л х в. (Обращаясь к Марии и Иосифу.)
Вам далее сдесь оставаться небезопасно. Жестокосердечный Ирод может погубить вас. Вам следут со своим младенцем бежать в Египет и быть там доколе опасность обойдёт вас стороной. Да сбудется реченое Господом через пророка, который говорит «Из Египта воззвал Я Сына Моего».
   (Волхвы исполняют песню «Рождество Твоё Христе Боже наш», кланяются, уходят.)
Рождество Твоё, Христе Боже наш,
Воссияй миру светом разума,
Небо звездам служащее,
И звездою учахуся.
Тебе кланяется Солнце Правды
И Тебя видят с высоты Востока
Господи, слава Тебе!
Дева днесь Пресущественного рождает,
И земля вертеп Неприступному приносит;
Ангелы с пастырями славу словят,
И волхвы со звездою путешествуют.
Наш Бог роди... родился,
Отроче младый, Предвечный Бог.

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

   Царь Ирод сидит на троне в окружении первосвященников и книжников.
И р о д. (Обращается к первосвященникам.)
Вчера у меня во дворце должны были появиться волхвы с Востока, однако, их нет у меня до сих пор. В чём причина их отсутствия? – хотелось бы мне знать.
П е в о с в я щ е н н и к.  (Кланяется Ироду.)
Волхвы умышленно не вернулись в Иерусалим, после посещения ими места рождения Иисуса Христа. Они ушли в свои пределы другими дорогами...
И р о д.  (В большом гневе.) 
Волхвы Востока осмеяли меня и ославили. Я этого не потерплю... Я этого так не оставлю. (Топает в гневе ногами). С ними я разберусь особо, а вам приказываю, привести ко мне во дворец мать Иисуса вместе с её младенцем...
П е р в о с в я щ е н н и к.  (Виноватым тоном.)
Ваша светлость, мы не смогли в Вифлееме найти Иисуса и его матери Марии...
И р о д.  (Не скрывая своего гнева и ярости.)
Ну, а если так, что мы не можем его отыскать, то я приказываю поголовно истребить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое мы выведали от волхвов.
   (Послышалось пение в исполнении детского хора «Рождество Твоё Христе Боже наш», Ирод вскакивает со своего трона, кричит.)
   Заставьте замолчать, прославляющих рождение Иисуса!.. Я требую, пусть они смолкнут!..
П е р в о с в я щ е н н и к.  (Пытается успокоить Ирода.)
Ваше Преосвященство, рождество Иисуса Христа прославляет само Небо! Мы не в силах заставить Небо  замолчать...
И р о д. (Затыкает свои уши пальцами, садится на трон; песнопение, прославляющее рождение Иисуса Христа усиливается. Ирод не выдерживает, убегает за кулисы, вся свита царская убегает за кулисы вслед за ним...)
                Конец спектакля.
Приложение 15

    МАСЛЕНИЦА.
                (Детская музыкальная пьеса.)

Действующие лица и исполнители:

Масленица – Марья Моревна, она же и Зима-Морена;
Веснянка – сестра Масленицы;
Славен – гусляр;
Любава – возлюбленная Славена;
Сварог – Творец Солнца, Отец Белояра;
Белояр (Яр, Ярило) – сын Сварога, - молодое весеннее Солнце;
Семик (Кощей, Чёрный бог) – брат Сварога;
Камаринский мужик;

 В сценах: шуты, скоморохи, ряженные в масках, коробейники, празднующий народ.
 Время действия: 14-20 марта (Масленичная седмица).
 Нотное оформление песен, в т.ч. и русских народных – в приложении.

                СЮЖЕТ.

     В Масленичную Седмицу (сырную неделю с 14 по 20 марта) каждый день имеет своё название: Понедельник – Встреча; Вторник – Заигрыш; Среда – лакомки; Четверг – Разгуляй; Пятница – Тёщины вечёрки; Суббота – Золовкины посиделки; Воскресенье – Проводы, прощанье (Прошёный день).
     Испокон веков на Руси в эти дни люди ходят в гости друг к другу, угощают друг друга блинами и вином. Но храмы в эти дни были закрыты для верующих.
     В эти первые дни весны Зима – Морена (Масленица, Марья Моревна, Ненаглядная Краса – русая коса, «Честная Госпожа», тридцати братьев сестра, сорока бабушек внучка, трёх матерей дочка) вместе с её родным братом Семиком (Кощеем, Чёрным богом) обретают невиданную силу и власть.
     В Понедельник Марья Моревеа встречает Сварога, который приезжает на праздник в расписных санях с бубенчиками и колокольчиками. Тайно встречает Марья Моревна и своего брата Кощеюшку (Семика). Он приезжает на праздник в простых саночках, в одних портяночках.
     Во Вторник Марья Моревна заигрывает со Сварогом;
     В Среду Марьюшка угощает высокого гостя скромно блинами;
     В Четверг (Широкий Четверг) «Честная Госпожа» устраивает ему пир на весь мир;
     В Пятницу она совместно с Семиком распинают Сварога на Алатырской горе, приковывая его цепями к скале;
     В Субботу сестра Масленицы – Веснянка навещает Марьюшку Моревну, прилетает к ней на ковре-самолёте и освобождает от цепей Сварога;
     В Прощеное Воскресенье Сварог воскресает и прощается с Марьей Моревной, прощает ей все её злодеяния и прощает всех грешных людей, пировавших во время его смертных мучений (люди не ведали, что творили). Сварог принял смертные муки для скорого наступления весеннего тепла, чтобы спасти людей и чтобы мир стал на путь Правды.

                МУЗЫКА.
     Музыкальное вступление не связано с драматическими эпизодами мистерии Масленицы. И даже в наивысшие моменты драматизма музыка очень ограниченно подчинена драматическому развитию, так как Истина полна, там и тогда, где и когда не угасает надежда на светлое, вечное доброе начало.
     Между отдельными сценами пьесы музыкальные интермедии исполнены народного торжества, радости и ликования в честь наступления Весны – Красной девицы.
     Речитативы, ариозо, народные песни, хоры, хороводные пантомимы, танцы, пляски ориентированы на раскрытие народного гулянья: сочетаясь между собой, они должны предавать стройность и единство торжества народного. Неразрывна связь музыки с действием спектакля, разворачивающегося на сцене.
     Музыкальное действие должно выдерживаться в живом движении, жизнерадостном характере.
     Последняя картина выдерживается в светлых тонах фольклорного музыкального свойства. Свирельные и флейтовые наигрыши, струящееся звучание русских народных инструментов, лёгкая, прозрачная оркестровка должны передавать настроение полной умиротворённости, победы добра над злом, красоты над безобразием.


                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                СЦЕНА ПЕРВАЯ.   «Встреча»
      Началу спектакля предшествует музыкальное вступление (инструментальная увертюра – открытое начало): исполняется мелодия романса С.В. Рахманинова «Весенние воды».
      Внезапно «врывается» музыка русской, народной песни «Калинка», исполняемая  быстро и легко струнным и деревянным духовым оркестрами русских народных инструментов. Из-за кулис с обеих сторон на сцене шумно и быстро появляются ряженые скоморохи и шуты, вслед за ними и коробейники с яркими товарами в плетеных лукошках.
Ш у т ы.  (Выбегают вперёд, приплясывая, выкрикивают.)
Масленица, масленица, весёлая, широкая!
Собирайся, народ, в наш весёлый хоровод!..

С к о м о р о х и.  (Вырываются вперёд - кувыркаются, пляшут и крутятся волчком, громко декламируют.)
Веселись, честной народ!
Сама, Масленка идёт!..

К о р о б е й н и к и. (Важно проходят вдоль самого края авансцены, говорят речитативом.)
Нынче денег не жалей!
Подходи к купцам смелей!..
Лучше в мире нет товаров, -
Отдаём почти что даром...
Не скупитесь, покупайте, -
Масленицу прославляйте!..
              Шуты, скоморохи и коробейники покидают сцену также весело и шумно, как они и появились на сцене...
     На сцену торжественно «входит» праздник Масленицы, сопровождаемой русской народной песней «А мы Масленицу дожидаем». По сцене с пением и хороводами проходят  празднующие люди.
                А мы Масленицу дожидали,
Сыром горушки мы укладали.
Ой, ладу, ладу укладали – 2 раза.

Сыром горушки все укладали,
Сверху маслицем горы наливали.
Ой, ладу, ладу поливали – 2 раза.

Стали горушки наши, ох, катливы,
А все девушки наши, ох, смешливы.
Ой, ладу, ладу, ох, смешливы – 2 раза.
 
А мы Масленицу дожидали,
Сыром горушки мы укладали.
Ой, ладу, ладу укладали – 2 раза.
       За кулисами послышался звон бубенцов и колокольчиков. Все участники праздника расступаются, дают дорогу долгожданным гостям – Сварогу и Белояру, которые торжественно «въезжают» в праздник Масленицы на тройке лошадей со звоном колокольчиков.
     Навстречу дорогим, почётным гостям выходит Марья Моревна с хлебом-солью на белоснежном полотенце, расшитом весёлыми узорами и предлагает знатным гостям хлеб-соль говорит выразительным речитативом ласковым, сладостным голосом.
               М а р ь я   М о р е в н а.  (Говорит речитативом.)
Богу Сварогу и Пресветлому Сыну –
Молодому Ясному Солнышку –
Белояру Свароговичу –
Наше почтение и земной поклон!..
(Кланяется низко.)

Гостюшки дорогие, желанные, долгожданные,
Сполна сердца звали вас неустанно мы...
Примите этот каравай хлебушка, -
Он, словно Солнышко, - всему родной дедушка!..
     Сварог принимает хлеб-соль и передаёт Белояру. Исполняется русская народная песня «Костромушка – Кострома».
1. Кострамушка, Кострома, Государыня моя!
- Здорова ли, Кострома? – Здоровенькая!
- А что ты делаешь? – Кудельку пряду! – Ну, пряди, пряди!..
2. ------------”----------   - Клубочки мотаю!
3. -----------“-----------   - Вязанье вяжу!
4. -----------“-----------   - Вас ловлю!..
       Во время исполнения этой песни, водятся хороводы вокруг Сварога и Белояра. После исполнения песни, Сварог приближается к авансцене, и к нему слетаются первые весенние птахи (две танцующие маленькие девочки «с крылышками», изображающие зябнущих зябликов, «закликающих весну». Танцующие зяблики, исполняют музыкальный речитатив.
З я б л и к и.   (Говорят музыкальным речитативом поочерёдно по куплету.)
Весна, весна красная,
Приди, весна, с радостью,
С великою милостью,
Живостью, живностью!..

Солнышком ясным,
Дождичком тёплым,
Хлебом зернистым,
Пшеничкой золотистой!..

Рожью колосистой,
Овсом кучерявым,
Ячменём усатым,
Урожаем богатым!..

Пусть зацветут все цветы луговые!
Пчёлки, несите ключи золотые:
Зиму замкните,
Весну отомкните!..
     Сварог бережно и заботливо обогревает зябликов, подышав им в ладошки; они весело берут его за руки и уводят за кулисы. Весь весенний карнавал постепенно уходит за кулисы вслед за Сварогом и зябликами, при этом исполняется песня «Запрягу я в телегу воробья» (русская народная песня).
1. Запрягу я в телегу воробья, куда люди поедут – туда и я.
Масленица счастливая, протянись далеко.
2. Запрягу я овечку, да поеду на речку.
Масленица счастливая, протянись далеко.
3. Мы хорошие песни распевали, на блины и веселье созываем.
Масленица счастливая, протянись далеко.
     Неприметно для окружающих, с оглядкой, - на сцене появляется Семик (Кощей бессмертный). Он прибыл на праздник украдкой, в простых саночках,  в одних портяночках, без лаптей. Марья Моревна осторожно, с оглядкой встречает его, переговаривается с ним о чём-то. Семик злорадостно хихикает.
С е м и к.   (Обращаясь к Марье Маревне, говорит речитативом.)

Люди думают, что «Масленка» - игра,
Пусть, как дети, той игрою тешатся...
Но наступит скоро лютая пора,
Лихо нал Сварогом попотешемся...
    (Потирает руки, зловеще смеётся.)
     А-ха-ха-ха-ха!..
     Семик и Марья Моревна уходят за кулисы.

                СЦЕНА ВТОРАЯ.   «Заигрыши»
     Второй день праздника Масленицы характерен весёлыми играми, хороводами, танцами, песнями. Исполняется русская народная песня «Как вставала я ранёшенько».

Как вставала я ранёшенько, собиралась я быстрёшенько.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

Как стояла я у жаркой печи, выпекала кренделя и калачи.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

Вы, подружки собирайтесь, в сарафаны наряжайтесь.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

     Будем вместе хороводы водить, надо нам ещё и зиму проводить.
     Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

      Будем весело мы петь и плясать, и блинами всех гостей встречать.
      Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.
      На сцене происходят весёлые игры в ручеёк. Появляются Сварог и Белояр, принимают участие в игре. Марья Моревна выбирает Сварога и приводит его за руку на край авансцены, давая ему возможность в полной мере налюбоваться ей. Сварог очарован Марьюшкой. Он не может оторвать от неё своих глаз. Марья Моревна стыдливо опускает свои глаза, и закрывает своё лицо красивой шалью. Сварог исполняет музыкальный речитатив: «Ты позволь, моя душа».
                С в а р о г.  (Говорит речитативом.)
Ты позволь, моя душа,
Жить, тобой одной дыша,
Верно, ты сама не знаешь,
До чего ты хороша!..

Научи: каким мне быть,
Постарайся не забыть:
Полюби, чтоб стать любимой,
Будь любимой, чтоб любить!..
     Марья Маревна многозначительно улыбнулась Сварогу, одарила его своим обворожительным взглядом и побежала к хороводу девушек. Сварог пытается поймать её в хороводе, но она ловко убегает от него за кулисы. Сварог поспешил за кулисы вслед за ней. Постепенно и весь хоровод уходит за кулисы. Затем появляется Семик-Кощей, крадучись, с оглядкой. Обращается к зрителям, приставляя свою ладонь к губам:
                С е м и к.  (Говорит с воодушевлением.)
 Ай, да Марьюшка Моревна!
Ай, да красная царевна!
Против чар её Сварог
Устоять никак не смог...
То ли будет, поглядим –
Главный фокус – впереди!..
                (Злобно смеётся, уходит за кулисы.)
               
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                СЦЕНА ТРЕТЬЯ.  «Лакомки и Разгуляй».
     Народные гулянья в самом разгаре на третий и на четвёртый день Масленицы. Весь народ веселиться сполна: водят хороводы, затевают весёлые игры (в ручеёк, в перегонки-догонялки, кулачные бои, борьба, катанье на качелях и каруселях и т.д.).
     На переднем плане сцены красуется терем Марьи Моревны. Всех, кто проходит мимо терема, Марья Моревна одаривает улыбкой, добрыми, ласковыми словами и горячими маслеными блинами.
     Проходит мимо терема Камаринский мужик, приплясывая, исполняет песню «Здравствуй, Масленица!..» (На мотив русской народной песни «Калинка» или декламируется речитативом.)
       К а м а р и н с к и й   м у ж и к.  (Поёт или  говорит речитативом.)
Я – камаринский весёлый мужик,
Разве в день такой на печке улежишь?..
Здравствуй, Масленица торновая!
Эх, честная да ядрёновая!..

Оп, оп, оп, оп. Опа-па!
Петь, плясать-то ведь для нас – не напасть!
Веселее веселись, честной народ!
Чай, весна-то ведь вот-вот уже придёт!..

Как работать, так теперь уже – не мы!..
Дело делать, так теперь ещё - не мы!..
Вот попить-поесть – большие мастера!
Петь плясать – мы мастера, хоть до утра!..

Оп, оп, оп, оп. Опа-па!
Петь, плясать-то ведь для нас – не напасть!
Веселее веселись, честной народ!
Чай, весна-то ведь вот-вот уже придёт!
     Марья Моревна одаривает камаринского мужика приветливой улыбкой и целой стопкой горячих блинов. Камаринский мужик принимает блины, как великий дар, и, пританцовывая-припевая, уходит к хороводу...
      Проходит мимо терема Марьи Маревны Сварог, исполняет песню «Свет Марьюшка»
                С в а р о г.  (Поёт.)
Марья-Марьюшка, зорька ясная,
Словно звёздочка ненаглядная.
Марья-Марьюшка, русая коса,
Как сама весна, - красная краса!..

Лепестки ресниц – цветик бирюза,
В сердце глянули мне твои глаза.
Стань царицей мне, подари свой взгляд,
Иль поднять ресниц люди не велят?..

Как сама весна Марьюшка-краса,
Ниже пояса русая коса...
Ты, как звёздочка ненаглядная,
Марья-Марьюшка, зорька ясная!..
     Марья Моревна, смущённая пристальным вниманием Сварога, неторопливо уходит в терем (за кулисы), оглядываясь, и своей обольстительной улыбкой и чарующими  взглядами приглашает Сварога следовать за собою. Сварог последовал за ней. Хор исполняет песню «Ох, Масленица- Сметанница».
Ох, Масленица – сметанница,
По горкам катаемся,
В блины запекаемся!..
Барыня ты моя,
Барыня сударыня.

Блинов привезла
Целую телегу,
А на горушке насыпало
Много снегу!.. 
Барыня ты моя,
Барыня сударыня...
     Во время исполнения этой песни Семик и Марья Моревна, крадучись, с оглядкой, вывозят на саночках из терема (из-за кулис) большой расписной короб и с остановками, приглядываясь и прислушиваясь, везут саночки на другую сторону кулис.
       С е м и к.   (Говорит в полголоса, обращаясь к Марье Моревне.)
- Что ты так бледна, Марьюшка, аль тебе затея наша не мила?
      М а р ь я   М а р е в н а.   (Отвечает Семику также в полголоса.)
- Затея эта мне по нраву, да боюсь, вдруг очнётся Сварог в этой коробушке, что тогда делать-то станем?..
                С е м и к.  (Говорит со злорадством.)
- Попробуй тут очнуться, коль ты его такими снадобьями напоила (Декламирует с насмешкой в голосе стихотворение «Птичка в сетях».)
Ну, попалась, птичка, стой,
Не уйдёшь из сети,
Не отпустим мы тебя
Ни за что на свете...
(Говорит другим, жалобным голосом):
Ах, зачем, зачем я вам,
Бессердечны дети,
Отпустите вы меня –
Отворите сети...
(Снова говорит злорадостным голосом.)
Нет, певунья, нет и нет!
Жить ты станешь с нами,
Мы дадим тебе конфет,
Пряничков с кнутами...
(Злобно хихикает)
Не пытайся улететь,
Радуй слух наш пеньем,
Станешь клетку освещать
Ярким опереньем!..
О свободе не мечтай,
Радуй слух наш пеньем,
Всю округу освещай ярким опереньем!..
     (Потирая свои руки, Семик-Кощей радуется, предвкушая удовольствие помучить Сварога, продолжает декламировать с упоеньем.)
На скале тебя распнём,
Цепью крепко прикуём
И по пяточкам, по рёбрышкам –
Погваздаем дубьём!..
      С азартом стучит кулаком по своей ладони. Показывает, как он будет бить Сварога дубиной. Зло смеётся. Уходит вместе с Марьей Моревной за кулисы. Увозят с собой расписную коробку.
               
                СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ.
                «Тёщины вечёрки», «Золовкины посиделки».

     В небольшой светёлке, при свечах, сидят нарядные девицы-красавицы, исполняют русскую народную песню «Пряха»:
В низенькой светёлке
Огонёк горит,
Молодая пряха
Под окном сидит.

Молода, красива,
Карие глаза,
По плечам развита
Русая коса.

Русая головка,
Думы без конца...
Ты о чём мечтаешь,
Девица-краса?..

В низенькой светёлке
Огонёк горит,
Молодая пряха
Под окном сидит.
     Сразу после исполнения песни, на пороге светёлки появляется Веснянка. Поклонившись девицам, она обращается к ним.
                В е с н я н к а.  (Мелодический речитатив.)
 На ваш призыв прийти я поспешила,
Жить с каждым днём вам станет всё светлей...
Сварога я от мук освободила,
Он был прикован Семиком к скале...

Теперь весна в свои права вступила,
И мне, Веснянке, оттого милей.
На ваш призыв прийти я поспешила,
Чтоб стало жить нам краше и светлей!..
     В двери светёлки постучали и вошли молодые парни Белояр и Славен. Декламируя стихотворение «Дары», поочерёдно читают стихотворение «Дары».  (Каждый читает по одному четверостишью.)
В честь широкой Масленицы – будут вечерины,
Мы пришли к вам, девицы, собирать дары...
Чтобы было краше Масленке и шире
С этой самой яркой, радостной поры!..
Пусть же будет краше Масленке и шире
С этой, самой яркой, радостной поры...
В честь широкой Масленицы – краше вечерины,
Не скупитесь, девицы, собирать дары!..
    Девушки Любава и Лада собирают у девиц дары в лукошко и преподносят их Белояру и Славену со словами (читают по очереди по два четверостишья из стихотворения «Жаворонки прилетите!»)
                Б е л о я р.  (Декламирует.)
Жаворонки, прилетите,
Хладну зиму унесите,
Люту зиму унесите,
Тёплу весну принесите.

Подружнее сокликайтесь,
Жаворонушки, слетайтесь.
Ох, зима нам надоела,
Много хлебушка поела...

                С л а в е н.  (Декламирует.)
- На чём красная весна,
На чём, ясная, пришла?
- На сошечке, бороночке,
На овсяном снопочке...

На ржаному колосочку,
На пшеничном зёрнышке, -
Вот на чём красна весна
Госпожою к нам пришла!..
     Посиделки заканчиваются выходом девушек с рассветом из светёлки. Они выходят на улицу со словами (говорят нараспев все хором).
Сей, матушка, мучицу –
Пеки нам пироги,
К тебе сегодня – сваты,
А к нам пусть – женихи!..

                СЦЕНА ПЯТАЯ.
            «Проводы», «Прощение», «Прощеный день».

     От светёлки, где проходили посиделки, с рассветом начинается карнавал. «Масленичный поезд» возглавляет соломенное чучело Марьи Моревны, которое наряжено в цветастое платье. В руках у Марьи Моревны блин или сковорода (символ Солнца). Празднующие участники карнавала несут сковороды, протвины, ухваты – стучат и гремят ими, приплясывая, и поют песни.
     Проводы Масленицы-чучела сопровождаются комическими представлениями, люди пародируют похороны Марьи Маревны. Масленицу выносят за село и сжигают её на костре или разрывают в клочья при радостных криках с великим ликованием.
      Начинаются Масленичные потехи: пляски и песни шутов-скоморохов, выступают кукольники с Петрушкой в балаганах и прямо на улицах. Ходят вожаки с медведями людям на потеху.  Все люди просят друг у друга прощения.
     Камаринский мужик пляшет и поёт потешные куплеты на мелодию русской народной песни «Калинка». Весь народ ему подпевает.
                К а м а р и н с к и й   м у ж и к.  (Поёт.)
Веселее веселись, душа моя!
На дворе ликует Масляная!
Калинка, калинка моя, -
На дворе ликует Масляная!..
Пой, пляши, душа, как можно веселей,
Не жалей своих ты липовых лаптей!..
Калинка, калинка моя, -
Не жалей своих ты липовых лаптей!..
Как на Масляной недели из печи -
Из трубы блины летели горячи!..
Калинка малинка моя, -
Из трубы блины летели горячи!..
Ой, блины мои, горячие блины,
Ой, блиночки, подрумяненные!..
Калинка, калинка моя, -
Ой, блиночки подрумяненные!..
     В заключительной сцене Белояр и Веснянка выходят вперёд и выносят на белом полотенце вышитое Солнце и обращаются к зрителям.
      Б е л о я р   и   В е с н я н к а.   (Говорят вместе  речитативом.)
День ото дня, пусть вам Солнца пребудет,
Будьте же счастливы, добрые люди!..
Пусть теплотой вас одарит и светом,
Яркое Солнце весною, как летом!..
     Все артисты выходят на сцену для приветствия. Любава подходит к каждому участнику карнавала, одаривая всех нежными цветами подснежников...
                Конец спектакля.   

Приложение 16.               

  МОРОЗ ВОЕВОДА.
           Музыкальная языческая сказка для детей.

 Действующие лица и исполнители:

Мороз воевода;
Снегурочка;
Скоморохи (Сенька и Стенька);
Медведь, Волк, Лиса, Зайцы - звери лесные
Баба–Яга;
Кощей Бессмертный
Красная шапочка;

     Действие происходит в дремучем лесу.
     Музыкальное нотное оформление спектакля представлено в приложении.
     Занавес опущен. Авансцена оформлена в виде картины «Зимний лес». За занавесом хранится секрет – Новогодняя ёлка.
     На авансцене установлены два пенька.

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
                КАРТИНА ПЕРВАЯ.

       Увертюрой к спектаклю служит мелодия  «В лесу родилась ёлочка».
     Начинается спектакль песней и пляской зайчат. Из-за кулис на авансцену с двух сторон выбегают двое зайчат. Они пляшут и исполняют песню «Песня зайчат»

Если спросят нас: «Откуда,
Эти песни, эти сказки,
Эта музыка и пляски все – откуда?..»
Мы ответим: «Эти песни,
Эти музыка и сказки, -
Все из детства, как и мы, друзья, оттуда!..»

Ля, ля, ля! – все эти песни,
Эти музыка и сказки, -
Все из детства, как и мы, друзья, - оттуда!..

Если спросят нас: «Откуда
Новогодние улыбки,
И сосна в лесу нарядная, - откуда?..»
Мы ответим, что улыбки,
Эти сосны, эти краски, -
Все из детства, как и мы, друзья, оттуда!..

Ля, ля, ля! – улыбки эти,
Эти сосны, эти краски, -
Все из детства, как и мы, друзья, оттуда!..
 
     Послышались звоны бубнов. Зайчата с испугом убегают за кулисы. На авансцену из-за кулис выбегают скоморохи (Сенька и Стенька). Они стучат в свои бубны, пританцовывая, расхаживают по сцене и громко поочерёдно декламируют скоморошьи скороговорки.
                С т е н ь к а. 
Эх, пойдут дела неплохи,
Коль на сцене скоморохи!..
А вот и мы, прямо с дороги:
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги!..
Поударим-ка, что ли
Бубнами да блюдами,
Так, что и дикие места –
Станут людными!..
                С е н ь к а.
Отчего бы не потешиться,
Если ноги-руки чешутся?!
Нам, шутам – все пляски нравятся,
У нас ловко получается!..
Я ль не Сенька-скоморох –
На весь свет переполох!..
Вот как топну я ногой!
Да притопну-то – другой!..
       Сенька и Стенька исполняют дуэтом  «Песню шута».
Эх, дружки-ребятушки,
Красные сопатушки,
Разогреемся пока:
Грянем дружно трепака!..
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги,
Ну-ка, лапотцы мои!..

Ай, люли, люли, люли, -
Врежьте, лапотцы мои!..
Ай, люли, люли, люли, -
В клочья, липовые!..
Где один есть скоморох, -
Там большой переполох!..
Двое скоморохов нас:
Эх, и спляшем вам сейчас!..
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги,
Ну-ка, лапотцы мои!..

Ай, люли, люли, люли,-
Вжарьте, лапотцы мои!..
Ай, люли, люли, люли, -
Всмятку, липовые!..

Ну-ка, Сенька! Ну-ка, Стенька!
Лыка не жалей и стельку!..
Долго будет вспоминаться,
Как земля зачнёт качаться!..
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги,
Ну-ка, лапотцы мои!..

Ай, люли, люли, люли, -
Жгите, лапотцы мои!..
Ай, люли, люли, люли, -
Жарче, липовые!..

Ай, да Стенька-скоморох, -
На весь свет переполох!
Я ли, шут – на пляску плох?!
Мне ли бубен да не друг!..
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги,
Ну-ка, лапотцы мои!..

Ай, люли, люли, люли!
Сгиньте, лапотцы мои!..
Ай, люли, люли, люли, -
Лапти липовые!..
      Послышался звон бубенцов и колокольчиков. Шуты, приставляя ладони к своим бровям и к ушам, смотрят вдаль и прислушиваются. 
С к о м о р о х и.   (Одновременно вскрикивают.)
     Ой, мать честная, никак сам Мороз-воевода к нам сюда в лесные дебри пожаловал!.. Чего доброго, ещё и заморозит нас в ледышки.               
                Убегают за кулисы.

                КАРТИНА ВТОРАЯ.
     Слышится мелодия песни «Русская сказка». По проходу в зрительном зале скачет зимняя тройка с колокольчиком под дугой. В санях едут Мороз Воевода и Снегурочка исполняют песню «Русская сказка».
              Д е д   М о р о з   и   С н е г у р о ч к а.  (Поют в санях.)
Эх, сосенки да ельничек,
Раздайся, лес густой!..
Согрейтесь, белогривые,
Пошли, пошли... рысцой!..
Вокруг: сугробы с инеем,
Снег – вихрем от саней!..
И колокольчик под дугой –
Поёт, что соловей!..

Припев:
Колокольчики мои,
В стужу, чем не соловьи?!
Эх, лошадушки, смелей, -
С соловьями веселей!..

То – всё вокруг белым-бело,
То, вдруг, - калина-цвет!..
Ах, сказка русская моя,
В душе лежит твой след!..
Согрейтесь, белогривые,
Пошли, пошли... рысцой!..
Эх, сосенки, да ельничек, -
Раздайся, лес густой!..

Припев:
Колокольчики мои,
В стужу, чем не соловьи?!
Эх, лошадушки, смелей, -
С соловьями веселей!..
М о р о з   В о е в о д а.  (Въезжает со Снегурочкой на тройке на сцену останавливает коней.)
                Эй, птица-тройка, постой-ка!..
                Только Бог тебя выдумать смог!..

(Обращается к Снегурочке.)

                Полюбуйся, Снегурочка, - индо сердце млеет,
                Когда калина, словно костёр – лес студёный греет!..
С н е г у р о ч к а.   (Обращаясь к деду Морозу.)
                И не смолчу, дедушка Мороз, а скажу: «Чудо-красота!..»
М о р о з   В о е в о д а.   (Говорит громким голосом.)   
                Да что там – красота!.. Чай, сама – лепота!..

     Звучит мелодия русской народной песни «Светит месяц». На авансцене появляется зайчиха с двумя малыми зайчатами (мелодия песни смолкает.

З а й ч и х а.  (Обращается к деду Морозу.)
Дедушка Мороз, позволь к тебе обратиться:
«Нельзя ли мне с зайчатами на тройке прокатиться?!»
М о р о з   В о е в о д а.   (Назидательным голосом.)
Покатайтесь маленько, да не гоните коней зря,
С умом катай зайчишек, короче говоря.
Маленько прокатиться не грех, но не забудь, -
Им надо подкрепиться, и надо отдохнуть!..
 
      Снова звучит мелодия русской народной песни «Светит месяц». Зайчиха со своими зайчатами уезжают на лошадях покататься... На авансцене появляется Лиса.
Л и с а.   (Обращается к Морозу Воеводе.)
Здравствуй, дедушка Мороз!
Рады видеть вас – до слёз!..

(Обращается к Снегурочке.)

И тебя краса-девица,
Рада видеть я, сестрица!..
С н е г у р о ч к а. 
Здравствуй, лисонька-лиса,
Позолочены меха!..
М о р о з   В о е в о д а.  (Обращается к лисе.)
Нам поведай: как народ
Весь лесной - в лесу живёт?
Л и с а.            Будь ты, дедушка, уверен –
Счастливы лесные звери!..
Счастье наше, так и знай, -
Льётся, прямо через край!..
Дружен наш лесной народ, -
Кипяток – не разольёт!..
М о р о з   В о е в о д а.
Ну, добро... ты без затей
Пригласи лесных вождей!..
Л и с а.
Будь уверен, без прикрас –
Будут звери, в сей же час,
А покуда - я в бегах, -
Отдохните на пеньках...

     Лиса быстро удаляется за кулисы. Мороз Воевода и снегурочка присаживаются на пеньки, установленные перед авансценой. За занавесом послышался сильный шум. На авансцену выбегают Медведь и Волк. Они дернуться между собой: бьют друг друга, пинают, не замечая ничего перед собой. Лисе с большим трудом удаётся унять их. Перед Морозом Воеводой они успокаиваются, но иногда исподтишка отвешивают тумаки друг другу.

М е д в е д ь  и  В о л к.  (Кланяются Морозу Воеводе и приветствуют гостей в один голос.)
                Здрасьте, гости-господа!
          Рады видеть вас всегда!..

(Медведь и Волк грозятся друг другу кулаками.)

М о р о з   В о е в о д а.   (Не обращая внимание на проделки лесных зверей.)
Здравствуйте, лесной народ,
Я привёз вам Новый год!..
М е д в е д ь,  Л и с а   и   В о л к. (Отвечают одновременно, дружно.)
Как мы рады! Как мы рады!
Будут щедрые награды!..
М о р о з   В о е в о д а.   
В этом издавна местечке,
Здесь, в лесу у самой речки,
Высилась одна сосна:
Вся страна с неё видна!..

Этот лес так одичал,
Так народ весь осерчал,
Что без вашей мне подмоги,
Ту сосну не отыскать,
А сосну-то эту, други,
Нынче впору наряжать!..

И ещё хочу сказать:
«Как нам это понимать,
Что река в такой морозец
Перестала замерзать?!
Л и с а.  (Выходит вперёд.)
В этом месте люди были,
Русло речки изменили,
Что-то в реку выливают
И она не замерзает...
Посредине речки той –
Остров стался небольшой,
На котором, вот уж год -
Весело сосна растёт.
Под сосною без затей
Стая белых лебедей –
Основала под сосной
Рай обетованный свой!..
М о р о з   В о е в о д а. 
Что ж нам делать, как нам быть?
Как нам речку переплыть?..
Как сосну ту вековую
Понарядней нарядить?!
Без сосны нарядной этой –
Нам и года не прожить!..
Л и с а.   (Указывает в сторону зрительного зала.)
Может, спросим у детей?
Зрителю всегда видней,
Дети лучше всех на свете –
И умней лесных зверей...
М о р о з   В о е в о д а.   (Обращается к детям в зрительном зале.)
Ну-ка, дети, кто смелей?
Кто подскажет нам верней:
Как на остров перебраться
Через речку побыстрей?!
И с сосною повидаться,
И со стаей лебедей!..
     Из зала раздаются детские голоса. Девочка с первого ряда сообщает громче всех и при этом, надевает себе на голову красную шапочку.

К р а с н а я   Ш а п о ч к а.  (Встаёт и громко произносит.)
Нужен быстрый вертолёт!..
М о р о з   В о е в о д а.   
Верно! Нужен вертолёт,
Тот – ковёр-то – самолёт!
Лучше-то, что может быть!
Как его нам раздобыть?!
К р а с н а я   Ш а п о ч к а.   (Встаёт с первого ряда и громко произносит.)
Ведьма знает, как добыть?
М о роз   В о е в о д а.   (Кивает одобрительно.)
Да кому же лучше знать?
Ведьма, значит, - ведать–знать...
Дружно хором: Раз и два,
Крикнем: Бабушка-Яга!..
     Дети в зрительном зале кричат хором: «Бабушка-Яга! Бабушка-Яга! (Звучит мелодия русской народной песни «Из-под дуба, из-под вяза» На авансцене появляется Баба-Яга верхом на метле.)
Б а б а - Я г а. 
Здравствуйте, мои друзья!..
Если звали, - вот и я!..
М о р о з   В о е в о д а.  (Обращается к Бабе–Яге.)
Подскажи-ка, как нам быть?
Вертолёт бы раздобыть,
Нам сосну, в раю – за речкой
Надо быстро нарядить!..
Б а б  а  - Я г а.  (Игриво и с великой гордостью демонстрирует свою метлу.)
Полюбуйтесь-ка, народ, -
Чем метла – не вертолёт!..
К той сосне в рай лебединый
Нас в два счёта довезёт!..
М о р о з   В о е в о д а. (Приглашает жестами рук всех желающих совершить увлекательное путешествие на метле-вертолёте.)
Эй, смелей, лесной народ!
Сказка долго-то не ждёт,
Всех метла, как вертолёт –
К той сосне нас довезёт!..
     Все дружно берутся за метлу и Красная шапочка - в их числе. Звучит песня: «Летят самолёты».  «Путешественники», взявшись руками за метлу, под ритмы песни «Летят самолёты» изображают полёт.  Проходят по авансцене, взмахивая своими свободными руками, спускаются в зрительный зал, и заходят на сцену с другой стороны.  Мелодия песни заканчивается, все «путешественники» изображают приземление - мягкую посадку: одни падают, другие качаются из стороны в сторону. Третьи ходят и разминаются...
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

     Высоко над авансценой, между двух занавесей, появляется голова Кощея Бессмертного. Он окинул всех присутствующих недружелюбным взглядом.
К о щ е й  Б е с с м е р т н ы й.  (Говорит громким, хриплым голосом.)
Не дают над златом чахнуть,
Снова русским духом пахнет
Что за люди? Вы откуда?
М о р о з   В о е в о д а.   
Мы из леса. Остров чуда
Прилетели навестить;
Ель нам надо нарядить...
К о щ е й  Б е с с м е р т н ы й.   (Говорит более мягким голосом.)
Я, Кощей, а это значит:
Только кашу ем и щи...
Смерть моя уже в том есть,
Коли стану утку есть,
Что сидит в ларце на ели;
Или стану кушать щуку,
Иль утиное яйцо...
К р а с н а я   Ш а п о ч к а.  (Спрашивает Кощея Бессмертного, и прячется за Мороза Воеводу.)
А игла в яйце – игра?..
К о щ е й   Б е с с м е р т н ы й.   (Смеётся.)
Точно, девочка, игра,
Только – не совсем простая,
И притом - не озорная...
Тем наш остров знаменит,
Что ни слово – песнь звучит!
Что ни шаг – красивый танец,
                Век танцуй – и не устанешь!..
(Все гости говорят ему хором):
Это всё мы понимаем,
Ваш обычай принимаем:
Будем есть и щи, и кашу,
Под сосною песни ваши
Станем петь и танцевать,
И сосну ту наряжать!..
     К а щ е й   Б е с с м е р т н ы й. 
(Исчезает за кулисами и появляется снова перед гостями в своём чёрном длинном халате. Недоброе его выражение лица изменяется - на приветливое. Он обходит всех, дружески улыбаясь, и говорит загадочным, но дружественным голосом.)
Ну, друзья, вперёд смелей!
Ждёт сосна своих друзей!..
     В зале гаснет свет. Зазвучала мелодия песни «Русская сказка». Занавес открывается. Посредине сцены стоит импровизированная сосна, подсвеченная со всех сторон. Около ёлки стоят ящики с игрушками. Все присутствующие быстро наряжают  ёлку и танцуют вокруг неё. Все подходят к краю авансцены, приветствуют зрителей, называя по очереди свои имена.
М о р о з   В о е в о д а   и   С н е г у р о ч к а. 
(Взявшись за руки, обращаются к зрителям.)
Друзья, с Новым годом!  Пусть сбудутся все ваши мечты!..
                Конец спектакля.


 
Приложение 17

ГАМЛЕТ ИЗ ТУЛЬСКОЙ ГЛУБИНКИ.
      (Современная двухактная драма.)

     Действующие лица:

Гамлет,  24-летний пастух Семён из села Крапивина, тульской области.
Матрёна Петровна, мать Семёна
Лиза, 15-летняя сестра Семёна
Игнат, дядя Семёна
Офелия, артистка Народного театра, Татьяна
Свиридов Евгений Иванович, режиссёр Народного театра

Место действия: первая сцена – в деревенском доме; вторая и третья сцены -  зрительный зал Народного театра, четвёртая сцена – деревенская улица.

АКТ ПЕРВЫЙ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.

    Деревенская изба в селе Крапивина, тульской области. В большой комнате, расписная русская печь с лежанкой. У окна стоит стол с лавками.
    Семён взволнованный поспешно собирает вещи в походную сумку. Матрёна Петровна сидит за столом у окна, потихоньку плачет, вытирая слёзы концами своей косынки.  Лиза стоит рядом с матерью, смотрит в окно.

ЛИЗА. (Оборачивается в сторону Семёна.) Ты что же, братец Семён, так вот, молча, соберёшься, и уйдёшь из дому, - куда глаза глядят?
СЕМЁН. Лиза, не тереби больную рану… Вот обоснуюсь в городе Туле, буду вас  навещать и помогать вам, как только смогу…
ЛИЗА. А о большой своей матери, обо мне, сестре своей несовершеннолетней ты подумал? Каково нам будет жить в деревенской избе без мужских рук? Ни дров наколоть, ни огород вскопать. Из реки такую даль воду носить, каково будет нам?
СЕМЁН. (Садится на лавку, ударяет обеими ладонями себе по коленям.) Ты сама своей головой подумай, Лиза, -  стада на селе больше не стало, стало быть, работать мне негде. Что же мне ты советуешь жить на жалкую пенсию матери? Техники на селе никакой не стало. Нивы наши заросли березняком. Чего дальше ждать? На что надеяться?
ЛИЗА. Семён, милый мой братик, а ты подумал – куда поедешь? Кому ты там, в городе нужен? Всё производство в городе остановлено. Работы нет. Где ты станешь жить? Ты, ведь, только что вернулся из такой поездки в Тулу, надеялся поступить в народный хор, потратил мамины сбережения, её жалкие гроши. Теперь вот на денёк вернулся в село, чист, как святой ангел. Что изменилось к лучшему, что ты так рвёшься снова в ту воду, где не отыскал броду. (Плачет.)
СЕМЁН. Не попрекай меня, сестра! Я вернулся из города, нужными справками. Моя поездка была ненапрасной. Мне надо было зацепиться в городе, и я зацепился. Меня приняли певчим в церковном хоре при Всесвятском храме. Там я буду столоваться, и угол у меня свой теперь там есть. Начало положено…
ЛИЗА. А дальше что? Хорошо, у тебя есть свой угол и еда, а тебе не на что штаны свои дырявые заменить. И так же ты сможешь нам помогать, если ты гол, как сокол. Никому ты, братец мой, там, в городе не нужен, там и без тебя, своей голи хватает…
СЕМЁН.  (Вскочил с лавки.) Ну, довольно! Хватит! Наслушался уже!.. Сколько можно - из пустого в порожное переливать? Не трави душу себе, мне и матери… (Подходит к матери вплотную, обнимает её за плечи.) Мама милая, я вас с сестрой не оставлю без помощи. Но мне надо вырваться из этого безысходного круга. Все необходимые заготовки в доме на зиму я сделал. Дядя Игнат вам поможет, в случае необходимости. Он обещал…
МАТРЁНА ПЕТРОВНА. (Встаёт с лавки. Кладёт свою голову на плечо Семёна. Тихо плачет.) Голубчик ты мой. Ты трудолюбивый, а это главное в жизни. Авось, не пропадёшь там, при храме-то… А мы с Лизой, как-нибудь в своём селе перебьёмся…

(За окном послышался скрип телеги. Лиза выглянула в окно.)

ЛИЗА. Братец, милый, не забывай про нас, пиши нам письма, хотя бы изредка. Ты же знаешь, как мы любим тебя. Ты наша единственная надежда и опора в жизни. (Громко плачет.)

(Семён целует мать и сестру, быстро уходит. Матрёна Петровна и Лиза, смотрят в окно, машут Семёны на прощанье. С улицы послышался голос дяди Игната: «Но! Пошла резвей, белогривая! Не опоздать бы нам на тульский автобус…». Послышалась песня на два голоса. Пели Семён и дядя Игнат…)

Ах ты, степь широ-о-о-ка-я, -
 
Запел Игнат негромким, как будто, улетающим в неведомую даль, задушевным голосом. Казалось, что песня-птица улетела безвозвратно… Но вот песня, словно воскресая, мало-помалу возвращалась откуда-то из далёкого далека; но, уже в ней отчётливо различались  два голоса. Голос дяди Игната звучал также ровно и протяжно, как и в начале песни, тогда как голос Семёна, словно взвивался на целую октаву выше и звонче; так что, у слушателей замирало сердце и пробегали мурашки по всему телу.
 
Степь ра-а-здо-о-о-льна-я…

Голос Семёна медленно опускался ниже, - сначала - на кварту, затем, пелось в унисон…

Широко ты, ма-а-а-туш-ка,
Про-тя-ну-у-у-ла-ся…

И, вдруг, голос Семёна, снова медленно начал взлетать на недосягаемую высоту…
Теперь, такого чистого голоса тенора, трудно отыскать во всей Москве белокаменной.

Ой, да не степно-о-ой о-рёл,
По-ды-ы-ма-а-а-ет-ся…
Ой, да то Дон-ско-о-ой ка-зак
Раз-гу-ля-а-а-ет-ся…

МАТРЁНА ПЕТРОВНА. (Взволнованно.) Ах ты, Господи! Боже мой! Как же хорошо, с душой они поют!  Вся душа моя ликует от такого пения…
ЛИЗА. А голос-то у Семёна, как звонко звенит! Вот уж поёт, так поёт!.. Я и раньше восторгалась его песнопевческим голосом; но сегодня, он, как будто, пребывает в Боге!..

Ой, да не лета-а-ай, о-рёл,
Низ-ко-о ко-о-о зе-е-мле,
Ой, да не гуля-а-ай, ка-зак,
Близко к бе-е-е-ре гу…

Медленно замирая, песня улетала в неведомую даль, в недосягаемую высь… Матрёна Петровна и Лиза обнялись крепко, и тихо плакали…

СЦЕНА ВТОРАЯ.

В зрительном зале Тульского Дома Народного Творчества царил полумрак. Шла очередная репетиция пьесы Вильяма Шекспира «Гамлет». Главная сцена была свободна. Все актёры сидели на первых двух рядах, сосредоточенно смотрели на режиссёра с надеждой, что он непременно что-нибудь придумает, и найдёт выход из неожиданно создавшегося затруднения, на репетицию не явился главный герой пьесы Гамлет. Особенно трепетно переживала Татьяна, артистка основной женской роли спектакля «Офелии».  Таня была хрупким юным существом с бледным лицом. Она буквально ломала изящные пальцы на своих руках,  тонких, как ветви берёзы.

СВИРИДОВ.
(С трудом выходил из задумчивости, в висках его постоянно вспыхивали прострелы, от которых он, порою всплескивал руками, словно отмахиваясь от  резкой боли.)

 Друзья мои… (Произнёс тихим, каким-то жалобным голосом.) Как угодно это назовите, но нет Гамлета, как нет… Из этого запоя, ему уже не быть…

 (Сжимает ладонями свои виски, замолкает…)

ТАНЯ. (С участием.) Как же ужасно мучает вас головная боль, Евгений Иванович…
СВИРИДОВ. Ничего, ничего, Танюша… Кажется, отлегло маленько… Вот, ведь незадача-то какая: и ждать нашего главного героя Гамлета мы больше не можем и начинать без него репетицию никак нельзя. До премьеры остаётся уже менее месяца, а у нас и конь не валялся… Может быть, у вас есть какие-нибудь предложения?

(Воцарилось мучительное молчание.)

СВИРИДОВ. (Почти вскрикивает.) Кто это там, на входе стоит, как привидение?! 

(Все резко повернули свои головы в ту сторону, где появился таинственный незнакомец.)

Кто это там такой стоит с рыжими, как языки огненного пламени волосами?! Что тебе здесь надо, рыжая голова? У нас идёт репетиция, а ты нам мешаешь…

СЕМЁН. (Негромко, но твёрдо.) Дайте мне тоже роль… Пожалуйста!..
СВИРИДОВ. (Строго, недовольным голосом.) Да кто ты такой? - ответишь ли ты, наконец. Как ты сюда прошёл? У нас на входе установлен кодовый замок.
СЕМЁН. Мне открыл двери сторож этого Дома Творчества. Пожалуйста, дайте мне тоже какую-либо роль…

(Никто не удивился этому откровению Семёна. Напротив, казалось, что лица многих из них выражали радость, может быть, смутную надежду на продолжения репетиции.)

СВИРИДОВ. (Громко засмеялся, вызывая этим всеобщее удивление.) Кто бы ты ни был, золотая твоя голова, - будет тебе роль!..

 (Все в зале оживились, задвигались на своих местах, распрямились.)

В конце концов, мы все в этой нашей жизни актёры, и наша задача в жизни, - сыграть свою роль достойно…  Что бы ты желал нам здесь прочесть? Наверное, классику?
СЕМЁН. (Слегка растерявшись.) Если вы мне позволите, я спою вам какую-нибудь русскую народную песню…
СВИРИДОВ. Хорошо. Песню, так песню. Давай, вали хорошенько!.. Скажи только, как тебя нам величать?

 (Бросил свою папку с бумагами на стол. Сел на стуле, закинув нога за ногу, весь обратился вслух. Все присутствующие оживились.)

СЕМЁН. Зовут меня Семён Садков. Сам я из Крапивина, что в тульской области. А можно мне подняться туда? (Указывает ладонью в сторону главной сцены.) Можно, я спою для вас прямо со сцены?
СВИРИДОВ. (Широко улыбнулся.) Конечно, конечно! Будь, как у себя дома в тульской Крапивне! Если можешь, обходись безо всяких китайских церемоний…
СЕМЁН. (Пднялся на сцену. Внимательно оглядел всех присутствующих в зале, и легко, непринуждённо запел русскую народную песню «Вот мчится тройка удалая»). (Музыкальная обработка Страннолюбского.)

Вот мчится тройка удалая,
Вдоль по дорожке столбовой…

(Пел Семён ровно, негромко. Песня, словно бы неторопливо приближалась к слушателям издалека.)

И колокольчик, дар Валдая, -
Звенит уныло под дугой…

(Закончил он куплетную строфу, постепенно замирая, умело заканчивая музыкальную фразу модуляциями, легко, плавно переходя из одной тональности в другую, украшая отдельные звуки мелодии, совершенно удивительными мелизмами; это было обворожительное замирание…)

Ямщик лихой, он встал с полночи,
Ему запелося в тиши…

(Начинала распеваться песня ямщика, свободно, непринуждённо, без форсирования голоса, звуки лились, словно сами собою… И вот вырывается, словно фейерверк звуков, как будто бы душа, без остатка, до последней капли, мгновенно вырвалась на волю и резко замерла, как замирает лебедь, исполнивший последнюю лебединую мелодию (brillante – блестяще!))

И он запел, про ясны очи!
Про очи девицы-души!..

(Но вот исполнил он (kon amoreт – с любовью, любовно.))

Ах, очи, очи голубые,
Вы сокрушили молодца…
Зачем, зачем, о люди злые, -
Вы их разрознили сердца?

(Закончил он (dolente – грустно, жалобно.))

Теперь я, горький си-ро-ти-и-на… (Пропел он (con malinconia – меланхолично.))

И, вдруг, взмахнул, - по всем, по трём!.. (Бурно (andante – с жаром!))

Так тройкой тешился детина,
Сам заливался соловьём!

(Заканчивая песню (agitato – взволнованно, возбуждённо;  казалось, что люстры в зале зазвенели, как волшебные колокольчики…))

Так тройкой тешился детина,
Сам заливался он слезой… (Закончил песню (languido – с изнеможением, бессильно…))

Была удивительна воцарившаяся таинственная тишина…

СВИРИДОВ. (Прервав молчание, обратился к Семёну.)
Странно, Семён, если ты профессиональный певец, то почему о тебе ничего неизвестно?
СЕМЁН. (Слегка замешкался.) Я пою в церковном хоре во Всесвятском тульском храме, и в Троице Сергиевой Лавре в сводном хоре архимандрита, Отца Матфея…
СВИРИДОВ. Та-а-к… Вот оно что? Может быть, в этом случае, ты знаком с известным тульским басом, Григорием Шеверевым? Он тоже иногда поёт в Троице Сергиевой Лавре.
СЕМЁН. Да, я с ним знаком, но не так давно. Мне доводилось вместе иногда с ним петь на клиросе в храме.
СВИРИДОВ. Вот как? Ты владеешь музыкальной грамотой?
СЕМЁН. Да, я могу петь с листа…
СВИРИДОВ. Что же ты хочешь от нашего драматического коллектива? Ведь здесь у нас не оперный театр и не храм Божий?
СЕМЁН. Дайте мне драматическую роль. Ведь в драме речитативов ещё не отменяли, и даже приветствуются музыкальные речитативы…
СВИРИДОВ. (Обращается к своей драматической труппе.)
Что скажете на это предложение, друзья? Дадим ему попробовать роль Гамлета? Как вы скажете, так тому и быть. Должен ещё признать, что иного выхода у нас просто нет в создавшейся ситуации.

(Все присутствующие на репетиции одобрительно закивали  головами и зашумели одобрительными возгласами.)

СВИРИДОВ. В таком случае, друзья мои, я передаю Сёмёну материалы сценария  по роли Гамлета, и станем по-доброму звать его Гамлетом. (Обращается к Семёну.) Вручаю тебе эти материалы, надеюсь – в умные надёжные руки. Думаю, что через неделю в это же время увидимся здесь, в Доме Народной Драмы, и ты покажешь нам свои первые плоды творчества. Продемонстрируешь нам своё драматическое искусство. Насыщай свои чувства этой ролью до неведомых границ.
 
(Семён, прижимая бумаги к своей груди, словно драгоценности, распрощался со всеми, и в приподнятом состоянии духа, покинул зрительный зал.)

АКТ ВТОРОЙ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.

Зрительный зал Народного Творчества плохо освещён. У сцены на стуле сидел в глубокой задумчивости режиссёр Свиридов. Актёры отсутствуют в зале. Появился Семён Гамлет.

СВИРИДОВ. (Заметил появление Гамлета, заметно оживился.) Молодец, что пришёл, дружище, Гамлет рыжеволосый.
ГАМЛЕТ. Я же обещал. Как же я мог не прийти?
СВИРИДОВ. Да, конечно… Так я позову труппу?
ГАМЛЕТ. Сразу и начнём, пожалуй…
СВИРИДОВ. Пока я их соберу по репетиторским комнатам, ты мысленно прокручивай свою роль… (Хочет уходить.)
ГАМЛЕТ. Так я, сразу и поднимусь туда? (Указывает рукой на сцену.)
СВИРИДОВ. Думаешь, что тебе перед сценой будет тесновато?
ГАМЛЕТ. (Смутившись.) Я там хочу играть роль…
СВИРИДОВ. (Пожимает плечами.) Ну, если ты считаешь, что тебе там будет лучше, поднимайся.
ГАМЛЕТ. Чтобы, как положено, было…
СВИРИДОВ. Как это пронимать?
ГАМЛЕТ. Здесь я стою, просто в зрительном зале… А там, на сцене – датское королевство…
СВИРИДОВ. (Пристально и с удивлением посмотрел на Гамлета.) Вот как?! Это прямо по-Станиславски… Для начала, весьма даже неплохо… Ну, что же, мой юный принц Гамлет, - вперёд, в датское королевство, без тени смущения…

(Свиридов пошёл созывать свою труппу. Гамлет уверенно отправился на сцену, стал в левый угол, у самой авансцены. Он вытащил у себя за пазухой цветы меленьких белых гвоздик, бережно положил их у себя под ногами. Вскоре появилась вся труппа, быстро заняли два первых ряда, замерли в ожидании монолога Гамлета. Но Гамлет молчал.)

СВИРИДОВ. (С нетерпением.) Ну, что же ты, принц датский замер?! Где твои слова и действия, достойные пера Шекспира?!

(Голос с первого ряда: «Быть или не быть? – таков вопрос».)

СВИРИДОВ. (С чувством раздражения.)
Так что ж ты молчишь, Гамлет?! Скажи, хоть слово…

(Второй голос со второго ряда, громко: "Быть или не быть?..")

СВИРИДОВ. Ну, что же ты, Гамлет, лишаешь нас радости?!
ГАМЛЕТ. (Деликатным голосом.) Евгений Иванович, я думаю, что нам следуёт начинать с первой реплики Офелии…
СВИРИДОВ. Хм… Ну, что ж… Пусть будет так… Начнём, пожалуй, с Офелии... (Обращается к Татьяне, в роли Офелии…) Таня, начни ему читать Офелию…
ОФЕЛИЯ. (Живо поднимается на сцену, подходит близко к Гамлету.)
Мой принц, как поживали вы все эти дни?
ГАМЛЕТ.
(Поднимает с пола цветы мелких белых гвоздик, бережно дарит их Офелии. Говорит музыкальным речитативом.)
Благодарю, Офелия, чудесно протекли они…
СВИРИДОВ. (Резко встаёт со стула.)
Постой, постой, мой друг, тебя заносит; по тексту рифмы нет…
ГАМЛЕТ. (Патетический речитатив.)
Но рифма чести просит,
И я имею честь, сказать, как надо, -
Не по шаблону, но живую речь.
Порок цареубийцы ей облечь…
СВИРИДОВ.
Что ж, в искренность я верю,
Но, Гамлет, знай же, меру…

(Обращается к Офелии)

Офелия, сумеешь пособить – возвысить принцу честь?

ОФЕЛИЯ. (Не ответила Свиридову. Обращается к Гамлету.)
Принц, у меня для Вас подарки есть;
Я Вам давно их возвратить хотела…
Примите их, прошу, - я их сберечь сумела.
ГАМЛЕТ.
Нет, нет, Офелия, подарков не дарил я,
И мысленно подарки не творил я.
ОФЕЛИЯ.
Нет, принц мой, Вы дарили; и слова –
Дышали сладостно, - кружилась голова…
И дар тот ценен был вдвойне,
Тот аромат цветов исчез, что дарен при Луне.
Возьмите ж, принц, подарок уж не мил,
Когда разлюбит тот, кто подарил.
ГАМЛЕТ. (Громко вскрикивает) Офелия!..

(От громового голоса Гамлета все присутствующие в зале, вздрогнули. Свиридов вскочил со своего места. В зале замигал электрический свет… Наступившая пауза, была значительно более продолжительной, чем её можно было выдержать в напряжённом ожидании главного монолога. Казалось, что эта пауза, длилась, целую вечность.)

Так добродетель Ваша в беседе с Вашей красотой,
Зажглась на небе новой яркою звездой!..

ОФЕЛИЯ.
Нет собеседника прекраснее на свете,
У красоты, чем наша добродетель!..

СВИРИДОВ. (Громко хлопает ладонью по столу.)
Стоп, стоп!.. Вы что уже встречались где-то,
И роли репетировать успели?
У нас не так всё это говорится…
Так может неувязка получиться…

ГАМЛЕТ.
Когда и где смогли бы мы встречаться?
В монастыре живу, средь домочадцев…

СВИРИДОВ.
Допустим, что Семён способен на экспромт,
Импровизатором быть смог бы он, допустим…
В «Египетские ночи» вставил Пушкин
Подобного… Но, в Боге быть вдвоём – помилуй Бог!

ГАМЛЕТ. (Отвечает Свиридову.)
Офелии свои я мысли посылаю,
И словом от неё обратным вдохновляюсь…
У нас, хоть разные с Офелией дороги,
Но мы в одном с ней пребываем Боге!

СВИРИДОВ. (Усиленно, мучительно трёт свои виски…)
Кто ты такой, что в Боге пребываешь?
(Беспомощно садиться на своё прежнее место, сжимая себе виски обеими руками.)

ГАМЛЕТ. (Обращается к Свиридову.)
Душою все мы Бога созерцаем…

(Обращается к Офелии.)

Зажглась звездой на небе Добродетель –
Офелия, прекраснейшая в свете!
Но мне, Офелия, Вы верили напрасно,
Все люди на земле обманчивы, несчастны…
Любовь возможна на Земле, мой друг,
Когда в монастыре, свой укротим мы дух.
Довольно по Земле нам - грешными скитаться…
Офелия, быстрей в обитель отправляйся,
Я за тобой тот час последую, отрада,
Грешить и грешников плодить, поверь, не надо…
Мать лучше б нас не родила с тобою, -
Не пресмыкаться между Небом и Землёю…
Чем чище здесь душою будешь ты,
Тем больше на тебя прольётся клеветы…
Прощай, Офелия, до встреч в монастыре…

(Пытается удалиться.)

ОФЕЛИЯ. (Простирает руки к Небу.)
О Небо, исцели, верни Гамлета мне!

ГАМЛЕТ. (Резко оборачивается лицом к Офелии.)
Услышал я Офелии моленье…
В монастыре одном для нас с тобой спасенье.
(Быстро уходит.)

ОФЕЛИЯ. (Плачет.)
Какой был гордый ум, и он сражён!
Поэт, учёный и боец достойный.
Примерный - из примерных, сдался он;
Но я – злосчастна, желчна, непристойна.
Вкушала мёд от мирных клятв ума,
Ах, сердце, треснувшим колоколом
Подобна ты. И облик юности цветущей -
Растерзан бредом. Жизнь не станет лучше…

(Прижимает белый букетик мелких гвоздик к своей груди, медленно уходит… Гамлета долго искали за сценой, и никак не могли его найти.)

СВИРИДОВ. (В отчаянии обращается ко всей труппе.)
Неужели, так и ушёл он от нас, так и не попрощавшись?
(Все молчали.)
ОФЕЛИЯ. (Громко вскрикивает.)
Внимание! Смотрите все сюда!

(Показывает всем записку, которую она, только что вынула из букета белых гвоздик. Читает вслух, громко.)

Офелия, до встречи через неделю здесь же в театре, или, если желаешь, – в монастырской обители.

(Воцарилась мёртвая сцена.)

ОФЕЛИЯ. (Обращается к Свиридову.)
Как Вы думаете, Евгений Иванович, он действительно ненормальный, или же таковым притворяется?

СВИРИДОВ. (Несколько мгновений упорно смотрел прямо в глаза Офелии, и заговорил с ней каким-то шепчущим голосом.)

Замолчите вы, О-фе-ли-я… Я вам запрещаю отпускать такие шуточки-с в его адрес и, тем более – «за глаза». Появление здесь, у нас этого рыжеволосого Семёна-Гамлета, этого деревенского парня, очень неосторожно разбудило во мне то, чего уже, казалось, во мне разбудить было невозможно…
Слышите вы, О-фе-ли-я, не смейте язвить «за глаза».
Я, поначалу, принял его за простачка, за дурашливого рыжего парня из тульской Крапивны. Но он так сыграл великую роль Гамлета, как на моей памяти никто не играл. Вы заметили, как искренне он страдал на сцене. Пока есть такие парни на Руси, будет на Руси утешение, будет царить красота и все добродетели в наших сердцах. Они время от времени будут приходить, и очищать наши Авгиевы конюшни души.
Вот бы мне сейчас его найти, дорого я отдал бы за эту встречу. Но нет! Это лишь ему самому дано осчастливливать нас своим явлением. Послушайте, что я вам сейчас скажу: если только он не явится к нам сюда на следующую репетицию, то самым уместным вопросом станет для меня, знаменитые слова Шекспира, вложенные в уста Гамлета: «Быть или не быть?»

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ.

    По просёлочной дороге, разбитой колёсами телег, размытой ливневыми дождями, возвращался на телеге Семён Садков в родимую Крапивну. В телеге на соломенной подстилке молча, сидел он с дядей Игнатом.

ИГНАТ. Так что племянничек, мы так и будем с тобой в молчанку играть всю дорогу, до самой Крапивны?
СЕНЁН. Что мне было интересно, я выспросил у тебя, дядя Игнат. Если ты меня спросишь, я охотно отвечу, но с тобой мне охотнее поётся…
ИГНАТ. Ты, Семён, шибко-то не переживай, не тоскуй по городской жизни. Не Бог весть, какая там малина. Я нисколько не дивлюсь тому, что там ты не привился. Там чуждый нам мир, там своя круговая оборона и порука; в тот круг чужаков не пущают, там тебя не признают и втопчут в грязь…
СЕМЁН. (Вздыхает.) Да говорю же тебе, дядя Игнат, что признали меня там. Просто заскучал я по родимой сторонушке. Меня там, даже в Народный театр приняли… Я с успехом сыграл роль Гамлета…
ИГНАТ. Ух, ты! Вон оно как! Самого Шекспира взял на прицел?! Молодцом!.. Высоко взлетел! Однако же, Семён, помни, чем выше взлетишь, тем больнее приземляться доведётся… Слава - это дама капризная и коварная… Помнишь, как я учил тебя: особенно не высовывайся, больше валенком прикидывайся; целее будешь… А ты там, в городе, часом не влюбился? А, Гамлет? (По-простецки смеётся.)
СЕМЁН. Не смейся, дядя Игнат. Я справился с ролью Гамлета, как и быть должно… Меня хвалили, и пророчили хорошее актёрское будущее…
ИГНАТ. Так что же ты, Семён, по доброй воле отказался от роли и своего успешного будущего актёрства?
СЕМЁН. Да не родное мне всё это, дядя Игнат… И эта роль, не более чем игра, забава заморская… Гамлет, это мировое сокровище, спору нет. Но, разве на Руси нашей скуднее с героями было?
ИГНАТ. Так, ведь, и то сказать, - вся жизнь наша игра, и не более того, Семён…
СЕМЁН. Нет, дядя Игнат, наше родное, это нечто другое. Как хочешь, рассуди, но наши русские души настоящие, только вот - доверчивые слишком…
ИГНАТ. Так что же ты теперь делать станешь?
СЕМЁН. Эх, дядя Игнат, у меня всё в душе перевернулось. Это всё хорошо: театр, музыка, скрипочки разные. Спору нет: это хорошо, рояли всякие… А вот у нас здесь, в Крапивне более двадцати лет поля не паханы, не сеяны. А земля-матушка отомстит нам за это. Так выходит, что мать моя и сестрица здесь, как в заложниках находятся…
ИГНАТ. Но ты понимаешь, что не поднять тебе теперь землицы-то нашей? Ох, не поднять, говорю, землицу нашу родимую - кормилицу и поилицу…
СЕМЁН. Что сдюжим, то и станем делать. А теперь у меня ещё и мечта есть. Хочу показать нашим простым людям, что у нас на Руси герои, ещё более знаменитые, чем Гамлет были. Один Степан Разим, чего стоил;  был, ведь и Ермак Тимофеевич, да мало ли ещё и других было, истинных титанов земли русской. Вот я и загорелся душой показать их величие, волю и силу души…
ИГНАТ. Эх ты, куда метнул! Степан Разин, да Ермак Тимофеевич. Разве может выдержать земля такого актёра, чтобы, к примеру, Степана Разина натурально смог сыграть?! Слыхивал я, что было у него заветная трубка – «Трубка Разина Степана», которую он на «Утёсе Стеньки Разина» оставил… Так вот немало было желающих раскурить эту трубку Степана, да не хватило ни у одного духу, на такую поруху… Сказывали мне, что сам Фёдор Шаляпин, хотел, было раскурить тою трубку, взялся было сыграть роль этого исполина Русского Духа, но слабым оказался… Вот ты и думай, на какую роль желал бы замахнуться…
СЕМЁН. (Словно воспламенившись, от слов своего дяди Игната.)   Эх, дядя Игнат, изрядно подивился я тому, что ты, словно в воду поглядел, да и разгадал мою тайную задумку. Слыхивал и я об этой удивительной легенде «О трубке Разина Степана», и запала она мне в душу так глубоко, что и сама его мучительная смерть мне не страшна, только бы сыграть эту роль для простых людей, по деревням и весям. Пусть, даже если мне не дано показать этот  величественный образ; но, разве не святое дело, - внести свою посильную лепту в возрождение вольных казачьих песен в душах простого народа?! (Декламирует.)

За Волгой, на синих горах,
При самой дороге,
На скалах отлогих,
Где только орел кружит –
Трубка Разина лежит...

Кто Свободу крепко полюбит
Да ту трубку покурит –
Сам себя не узнает,
Словно Разиным станет.
И все ему клади дадутся,
И песни о нём запоются.

Многие тую трубку держали,
Но раскуривать не стали –
Не хватило силы-духу
На такую поруху.

ИГНАТ. (Внимательно, посмотрел на Семёна.) Не сробеешь, Семён? Смело можешь воспеть охаянную, осмеянную, «окарканную» чёрным вороньём добрую, вольную казачью песню, и  воскресить её из небытия?!  Знаешь ли, какие мерзкие гады сползутся, какое ужасное вороньё слетится, чтобы ужалить и расклевать тебя?!
СЕМЁН. Дядя Игнат, не сробею ничуть - перед нечестью! Раскурю-таки трубку Разина Степана. Вот на этой твоей телеге и поеду по деревням и сёлам воспевать добрые казачьи песни. А, может быть, и ты меня поддержишь, вместе с песней проедем бережком Дона-Батюшки!.. Даром что ли, самая вольная река на Руси - Тихий Дон, берёт своё начало в наших краях, можно сказать, - из самой Крапивны проистекает, народившись на склонах Среднерусской Возвышенности… Да вот уже он, этот исток-ручеёк Дона неподалёку течёт. А за ним и село наше Крапивна, как на ладони лежит…
ДЯДЯ ИГНАТ. Ну, коли так, то телега моя и лошадушка моя гнедая, Красавка на доброе дело сгодится. Легко можем доехать с казачьими песнями от Крапивны до Таганрогского залива Азовского моря.
СЕМЁН. (Вскочил на ноги, стал на телеге в полный рост, подбоченясь, запел.)
Уж ты, мать, ты моя мать!
Перестань меня ругать…

(Песню легко подхватил дядя Игнат, запели дуэтом.)

Знать, судьба моя такая –
Целый век, должён страдать.
(Полилась лёгкая тихая грусть напева. Вот уж стало видно, как в селе Крапивне, жители с удивлением выходят из своих домов. С нескрываемой радостью встречали своих любимых песнопевцев. Около домов появились группы людей угасающей деревни. Иные старики вышли наспех на улицу в своих изорванных и заплатанных,  перелицованных рубахах. Навстречу певцам шёл на костылях Ивашка Красин, страстно любивший петь народные русские песни. Видно было, как вставали с завалинки, слегка подвыпившие пожилые мужики, хоть и мрачные на вид, но приветливо махали певцам руками. Почти все жители небольшого села вышли из своих домов, чтобы послушать удивительные переливы песни.)

Расцветают все цветы,
Собираются меды…

(Пело почти всё село.)

Ради друга, ради гостя, -
В будни - праздник, любы тосты!..

(Семён ловко соскочил с телеги. С нескрываемым волнением и великой радостью, подошёл он к своей матери и к сестре Лизе.)

 Конец спектакля.



Приложение 18

ИЛИАДА ПУШКИНА.
Музыкальная пьеса.
Моей небесной драгоценности, доченьке Натали посвящается.

Действующие лица и исполнители:

Пушкин А.С.
Жуковский В.А.
Кольцов А.В.
Семён – ямщик
Оленин – конармеец
Расин – гусар
Белый ангел
Кольцо - цыган

В сценах – гости, крестьяне, столичные и деревенские жители, жандармы.
Место действия: Москва, Санкт-Петербург, Болдино.
Время действия (1830-1837гг.)

АКТ ПЕРВЫЙ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.

(В московском доме Жуковского В.А.  Жуковский сидит за письменным столом, в своём кабинете. Входит Пушкин.)

ЖУКОВСКИЙ.
Привет, мой баловень! Привет, мой Пушкин!
Уж сколько зим не виделись и лет!..

(Обнимаются.)

ПУШКИН.
Жуковский брат! Мой лучший друг из лучших!
Как много лет прошло! Привет! Привет!..

ЖУКОВСКИЙ.
Рассказывай, рассказывай, брат Пушкин! –
Прошу, брат, не молчи, как зимний лес…
Гляди, товарищ, свадьба - не игрушки, -
Она достойна всех свечей небес!..
Ошибки в этом не должно случиться;
Венчание – достойная жар-птица!..

ПУШКИН.
Да что ты, брат, нет куражу в помине, -
И в мыслях не грешу уж я отныне.
Совсем другим я человеком стал,
Мысль о невесте - чище, чем кристалл.
Моя невеста – ангел светлый, чистый,
И взгляд её, как блеск звёзды лучистый,
Я сердцем её тайны прочитал:
Мне Натали на радость Бог послал!..

ЖУКОВСКИЙ.
В благополучье за тобою дело,
Опорой стань, мой друг, в её судьбе.
Но всё ж не забывай ты между делом,
Чтоб свой мальчишник ты не проглядел.
Не избегай традиций налегке, -
Не зажимай мальчишник в кулаке.

ПУШКИН.
Не говори так, друг… Святое дело –
Опричь друзей я разве согрешу?!
Мне в Болдино пора… Именьем ведать
До свадьбы с порученьем поспешу.
Москве теперь всем сердцем буду предан,
Москвой одной живу, Москвой - дышу…

ЖУКОВСКИЙ.
Ну, что же, друг, в путь добрый, Бог поможет
Со всем управиться…

ПУШКИН. (Вздыхает.)
Но, ох! мой друг, и ох…
В пути порой, такая скука гложет,
С ней, кажется, не справился б и Бог…
От Петербурга до Москвы, признаться,
Дорожный путь я выдержал едва…
До Болдино-то дальше… Может статься, -
Умру с тоски я – раз и навсегда!..

ЖУКОВСКИЙ. (Ободряющим тоном.)
Как хорошо, что ты сказал об этом,
Могу по старой дружбе, так и быть.
Сейчас представить юного поэта,
Он в сказку превратит любую быль…

ПУШКИН. (Оживляясь.)
Вот это да!..  Но я, признаться, малость
Поиздержался…

ЖУКОВСКИЙ.
Это не беда.
Ты вспомни, мы с тобой, не раз случалось,
Богаче брали золотые города!..
Не утруждай себя грошовою заботой,
Когда, поэт, святым ты пламенем горим,
Я о твоих затратах позабочусь,
Пусть все они рассеются, как дым.

ПУШКИН.
Но времени, чтоб друга ждать, так мало,
Приходиться минутой дорожить…

ЖУКОВСКИЙ.
Он у меня гостит, твой друг желанный,
Ведь на ловца и нужный зверь бежит…

(Смеются, обнимаются. Жуковский выходит из комнаты и быстро возвращается с поэтом Кольцовым. Жуковский представляет Кольцова Пушкину.)

Кольцова Алексея представляю…
С тобою встреч искал он…

КОЛЬЦОВ. Очень рад!

ЖУКОВСКИЙ.
Я соловьём Кольцова величаю,
Он песнями народными богат…
Тебе в пути, он будет друг желанный,
Поёт Кольцов прекрасно несказанно!..

ПУШКИН.
Поэт Кольцов, он вылитый Онегин,
Дух Илиады Пушкина живой!
Мальчишник, верю, будет наш на славу
Ручаюсь я своею головой.

ЖУКОВСКИЙ. (Обращается к Кольцову.)
Друг, Алексей, прошу: нам песню спой.

(Вручает Кольцову гитару.)

КОЛЬЦОВ. (Поёт.)
Тьму ночи уже озаряет восход,
И новая жизнь настаёт.
Пусть рушатся мрачные стены тюрьмы, -
Цветком расцветают умы…

И, вновь обретённый, наш певчий язык,
Пусть более станет велик!
И, как от весны золотой урожай, -
Родной пробуждается край!..

Дождь ливневый, лейся сильней надо мной! –
Хвалю я поток дождевой…
Душа, как цветок золотой распустилась,
А тело оделось листвой!

Порфирной всё древо оделось листвой,
Вкус знает воды дождевой.
Сухие деревья и в дождь все скрепят,
Но я дождевым ливням рад…

Души распускайся полнее цветок,
В цветении не одинок!
Омывшись, прекрасный водой дождевой,
Приветствует день золотой!..

СЦЕНА ВТОРАЯ.
 
 (Пушкин и Кольцов на привале по пути из Москвы в Болдино, Нижегородской губернии. Ямщик Семён кормит лошадь овсом, осматривает колёса кибитки.)

ПУШКИН.  (Обращается к Кольцову.)
Спой для души мне что-нибудь, Алёша,
Развей на сердце грусти холодок…
Прошу напой мне, будь такой хороший,
Гляди, уж первый осени ледок.
Ах, осень, осень, муза золотая,
Хоть грустен, но приятен холодок;
Луч солнца, будто нехотя играет,
Прощальный луч льёт нам на повозок…
Ах, как влюблён я в осень золотую!
Грусть тихую, всем сердцем я люблю…

КОЛЬЦОВ.
Поэтому, не песню удалую,
Но тихой грусти песню пропою.

(Берёт гитару. Поёт негромко, задушевно.)

Соловьем залетным
Юность пролетела,
Волной в непогоду
Радость прошумела.
Пора золотая
Была, да сокрылась;
Сила молодая
С телом износилась.

От кручины-думы
В сердце кровь застыла,
Что любил, как душу, -
И то изменило.
Как былинку, ветер
Молодца шатает,
Зима лицо знобит,
Солнце сожигает.

До поры, до время
Всем я весь изжился,
И кафтан мой синий
С плеч долой свалился.
Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою -
С горем повстречаюсь!
 
 (Заслушавшись, Пушкин плачет.)

Алёша, дорогой мой друг,  желанный,
Мне эта песнь любима несказанно.
Лишь грустью песен, грусть души развею.
Ах, вдохновлён я песнею твоею…

(Словно прислушивается.)

Однако, что за шум в дали мне слышен,
Толпа крестьян идёт сюда, я вижу…

КОЛЬЦОВ.
Семён ямщик толпе навстречу вышел,
И бас его отчётливо я слышу.
И слышен мне: конфуз какой-то вышел.

(Слышится басистый голос ямщика Семёна.)

Прошу покорно, люди, без собраний,
Проездом отдохнуть решил здесь барин…

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН.
Какой он барин, наш народный Пушкин,
Нам разглядеть, хоть издали, получше…

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Пронёсся слух о нём, хоть осторожный,
В мешке, ведь шила утаить не можно.
Гуторят: едет в Болдино сам Пушкин,
И вот он здесь, у леса на опушке…

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН.
Нас задержать к нему, Семён, не можешь,
Поможем мы ему, кто сколько сможет…

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Семён, прошу тебя, сойди с пути,
Дай к самому нам, к Пушкину пройти…

СЕМЁН.
Пройти к нему, поверь, никак не можно…
Постойте здесь, спрошу я осторожно…

(Семён подбегает к Пушкину с Кольцовым, говорит взволнованно, запыхавшись.)

Помилуй, барин, просятся крестьяне
К Вам, все с дарами, с мёдом, с пирогами…

(Пушкин с Кольцовым громко смеются.)

ПУШКИН. (Поднимаясь с поваленного дерева.) 
У нас всего и так полно с избытком,
Но пропусти гостей к моей кибитке.

(Семён радостный убегает к крестьянам, жестами приглашает их подойти к дорожной кибитке Пушкина. К удивлению Пушкина и Кольцова, толпа крестьян стала приближаться к кибитке с песнями и плясками. Поют хором.)

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сшей-ка ты мне, матушка, к свадьбе сарафан…

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сшей ты мне, голубушка, к свадьбе сарафан…

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Да какой же, дитятко, сшить мне сарафан?

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Из чего мне, милая, пошить сарафан?

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Ты сорви мне, матушка, к свадьбе лопушок…

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сарафанчик мне пошей к свадебке, дружок.

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

(Крестьяне подходят к кибитке по-очереди, одаривая Пушкина и Кольцова различными подарками, не прекращая пения.)

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Ой, спешу Наталеньке сшить я сарафан.

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Шью с душой Наталеньке к свадьбе сарафан.

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Вот тебе, Наталенька, к свадьбе сарафан!

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Носи, душа-девица, ой да не марай!

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

(Пушкин и Кольцов благодарят крестьян, садятся в кибитку.)

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. (Обращается к Пушкину.)
Ты позволь нам, барин, на прощанье
«Виноградье» нашенское спеть.

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Пусть тебе народное посланье –
Все в пути поможет одолеть…
 (Пушкин одобрительно кивает головой. Кибитка трогается с места. Хор идёт следом за кибиткой, поёт «Виноградье».)
Ты позволь, сударь-хозяин, виноградье спеть,
Виноградье красно-зелено моё. *

Ты позволишь, не позволишь – мы и прочь пойдём.
Виноградье красно-зелено моё.

Как хозяин во дому, как Адам во раю,
Виноградье красно-зелено моё.

Как хозяюшка в дому, как оладушка в меду,
Виноградье красно-зелено моё.

Малы детки в дому, словно пчёлы во меду,
Виноградье красно-зелено моё.

Сам хозяин выходил, нам по рюмке выносил,
Виноградье красно-зелено моё.

А хозяюшка идёт, штоф наливочки несёт,
Виноградье красно-зелено моё.

Малы детушки идут, нам по гривенке несут,
Виноградье красно-зелено моё.

Мы не дорого берём: три копейки серебром,
Виноградье! Ох, красно-зелено моё!..
* Припевает хор


АКТ ВТОРОЙ.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.

(Скромная комната в Болдинском имении А.С. Пушкина. Александр Сергеевич грустный стоит у окна.)
ПУШКИН. (Речитатив.)
Уж, коль не повезёт, ты, хоть убейся,
Ты, хоть умри, - не повезёт – беда…
Холера, наступив на горло песне,
Заставила замолкнуть города.

Холера на Руси. Во всём – запреты,
И не проехать в ней, и не пройти…
Любовь моя, ты песнею неспетой,
Осталась биться трепетно в груди…

Любовь моя, я в клетке, как невольник
Сижу один и плачу у окна…
Холера на Руси и невозможно,
Пробиться из деревни в города.

А там, вдали, - в багрянец лес одетый,
Моей печалью красота полна;
И, журавлиной песней обогрета -
Моя душа и милая страна…

Благословенны осени мгновенья, -
Царит недолго эта красота.
Душа моя, волшебным сновиденьем,
Прекрасным - зачаруешь навсегда!

(За окном послышалась негромкая песня. Пел ямщик Семён. С грусти ли, с тоски ль, или просто так, для души, вступил он в песню.)

Ой, да ты, кали-и-и-нуш-ка…

(Спел он задумчивым голосом и на мгновение смолк, будто желая прибавить душевной теплоты.)

Раз-ма-а- ли-и и-нуш-ка.

(Прилаживался Семён душою к песне.)

Ой, да ты не сто-о-ой, не стой,
На горе–е-е крутой…

(Окончил он куплет с замиранием сердца, в глубокой задумчивости о своей любимой сторонушке.)

Ой, да не спуща-а-ай листа…

(Прибавлялось силы и уверенности в голосе.)

Во си-и-не-е-е море…
Ой, да, как во си-и-нем море –
Корабе-е-ель плывёт…

ПУШКИН. (Заслушавшись, вздыхает.)
Так вот какая русская-то песня!
Ей ни начала нет, и нет конца.
Русь певчая, грустиночкой сердечной,
Как ты волнуешь души и сердца!..

(Пушкин распахивает окно. Послышался дальний колокольный перезвон. Пушкин, напевая, садится в кресло. Музыкальный речитатив.)
 
Гори, гори, багрянца лес осенний,
Пока не воцарились холода.
Не уходи, прекрасное мгновенье,
Цари, картина, в сердце навсегда!

Холера, наступив на горло песне,
Злорадное справляет торжество…
Душа, воспрянь мелодией чудесной,
Я верю: к нам пребудет божество…

(Неожиданно, в комнате появляется Белый Ангел.)

АВТОР. (Речитатив.)
И вот во всём своём великолепье –
Ему предстало божество. Воспеть ей
В обычных не представится словах,
Невольно сердце восклицает: «Ах!»

Какая стать и царственность движений,
В очах блистает чистый света Гений!
Она вошла, вокруг всё засияло!
Заговорила - реченька журчала.

АНГЕЛ.
Преодолел ты, Пушкин, мельтешенья,
Возню людскую, зависть, копошенья,
Всех состязаний глупых суетню, -
Всю эту мутную бездарную струю…

И здесь тобой воспета жизнь сама –
Заканчивай поэму, всю сполна.
Заканчивай в спокойствии творенье,
Великое – все всякого сомненья.

Евгения Онегина поэму,
Здесь и сейчас пиши без промедленья.
Раскрой в поэме тайны мирозданья,
Не распыляй на мелочь дарованье.

Пиши во имя истин золотых,
Оставь  в забвенье рой забот пустых
Смотри сюда, в раскрытое окно,
Картин нерукотворных полотно.

Они напомнят, что забыл давно,
И мыслей не проросшее зерно…
А также многое покажет из того, -
И в мыслях вовсе не было чего…

ПУШКИН. (Глубоко потрясённый увиденным и услышанным.)
Мой Ангел, видеть чудно это дело,
Блаженству моему, поверь мне, - нет предела!
Стою я поражённый у окна,
И чувствует, как жизнь моя полна!

И понял вдруг, - мое, в чём назначенье
Познал я тайну этого ученья.
Вела ты мудро проповедь такую,
Венчая ей заслугу здесь земную.

Смогла с лихвою мастеру воздать, -
Умеет Небо  щедро награждать!..
Да так оно умеет награждать,
Что хочется всем людям передать

Об этом несказанно дивном чуде,
Да так, что умный в этом не осудит:
В один поэму увяжу орнамент,
На прочный её выставлю фундамент,

Чтоб, видя это – сердце живо пело,
Ни червь, ни моль поэмы бы не съела...
Душевного хватило б только пыла,
Чтоб точной мысли с мудростью хватило!

И чувствую, что так пойдут дела,
Чтоб кругом голова моя пошла!..

АНГЕЛ.
Сегодня же, в ночь осени глухую,
Главу девятую пиши большую;
Последнюю главу своей поэмы,
Пусть выйдет в свет Онегин твой Евгений…

Названья глав советую отбросить,
Спеши прославить Болдинскую осень.
Чтоб к двадцать пятому ты сентября
Венчал поэмой день календаря!

Друг Пушкин, ты, ведь так, как твой Онегин,
Проводишь утро на постели в неге,
А вечерами – в креслах театральных, -
Любитель опер, друг мелодий давний…

Приветствую уход из романтизма,
Ты черпаешь сюжеты все из жизни,
Пусть не смутят тебя, мой добрый гений,
Косые взгляды всех предубеждений…


ПУШКИН. (Поёт взволнованно.)
Поверь, мой ангел, разобравшись с этим,
С достоинством косые взгляды встречу.
Во всей правдивости я описал мой век,
В нём мой герой – обычный человек.
От романтизма он освобождённый,
Как заново, в нём человек рождённый.
Жизнь современную я взял такой, как есть,
Со всею прозою принять имею честь!
И, ради поэтических мгновений,
Не тратил жизнь на них герой Евгений.

И чьё-нибудь он сердце тронет;
И сохранённая  судьбой,
Быть может, в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид  [1],
О ты, чья память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!

АНГЕЛ.
А что, скажи мне вправду, Пушкин мой,
С восьмой решил ты сотворить главой?
Как мне известно, резки в ней сужденья
Евгения об Аракчеевых военных поселеньях.

Не лучше ль, ту главу предать забвенью,
Главой девятой обновить твореньем.
И между ними зашифруй целой главой,
Как путешествовал Онегин, твой герой.

Пропущенные строфы в той главе, -
Умножат лишь врагов, поверь ты мне…
И о восстанье декабристов, друг ты мой,
Пересмотри, - рискуешь головой…

ПУШКИН.
Об этом мыслил я упрямою главой,
Соблазна избежать, дано одно судьбой.
Главу девятую я сделаю восьмой,
Закончу труд последнею строфой.

(Говорит речитативом.)
Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал;
На берег радостный выносит,
Мою главу девятый вал…

АНГЕЛ. (Протягивает Пушкину флейту.)
Возьми, друг мой, вот флейта для начала!

(Флейта сама собою звучит.)

Не зря сама, вдруг, флейта зазвучала!
Легко пусть песни сами у певца,
Слагаются, волнуя всем сердца!
Пойдёшь ли в лес, гуляя средь дубов,
Ты будешь пить нектар безмолвья слов:
Осенней роскоши – и красок и прохлады, -
Всего того, что дарит нам отраду;
За благородный певчий труд в награду…
Пусть возликует пламенно душа,
Жизнь наша сменой счастья хороша!..
Пить радость, Пушкин, надо не спешить:
Слагая песни, стоит песней жить!..

(Ангел исчезает из виду.)

ПУШКИН.
Что, Ангел, в жизни лучше может быть:
И жить - как петь, и петь – как жить!..
Журчи, живой ручей, шуми и пой!
Созвучен песне этот говор твой!..
Приют лесной, пускай взволнует кровь!..
Начну сегодня жить я, словно вновь;
И пусть под звёздами в тиши лесной
Звучит ещё отрадней голос мой:
«Моя лачужка здесь – моя страна,
Костром горит осенняя листва!
Здесь ель сама мне лапу подаёт,
Пусть муза на пир песен позовёт…»

 Не зря, не зря молва в народе ходит:
Что в песнях вечно дух свободы бродит!…

(Вдали послышалась песня цыгана: «Не уезжай ты, мой голубчик».)

Не уезжай ты, мой голубчик!
Печальна жизнь мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.

Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…

Когда порой тебя не вижу,
Грустна, задумчива хожу.
Когда речей твоих не слышу,
Мне кажется, я не живу.

Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…

(После трепетного вслушивания в песню цыгана, Пушкин говорит музыкальным речитативом.)

Ах, как поёт потомок исполинов,
Стремясь мечтой к созвездиям небес!
Душа, свершая свой полёт орлиный, -
Забыла мир и вторит песне лес!..

Ах, жаль умолкла эта песня пира,
Покой и сон теперь царят над миром…
Я шлю приветствие своё тому,
Кто, отгоняя сон, глядит во тьму…

Кому пригрезился в ночи безмолвной
В пустыне караван, иль океана волны…
Смотреть и слушать, и мечтаньем жить, -
Что лучшее на свете может быть?!

Ни что не может в жизни лучше быть,
Чем тихую сторонушку любить?!
Когда с восходом Солнца тает мгла
И в искрах чувств рождаются слова:

«О Господи! Какая ж в этом сила,
Когда встаёт над Родиной Светило!..
И новый день зовёт для жизни новой,
Всегда для песен радостных готовый.

Пусть мирный край цветёт и счастьем дышит,
А зло, пусть и листочка не колышет.
Храни, Господь, лелей мою Державу!
Пролей своё Величье – ей во славу!»

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ.

    (Карточный стол в доме московского конармейца Оленина. Раннее утро. Закончилась карточная игра. Проигравшие понуры и молчаливы. Выигравшие разговорчивые, веселы.)

ОЛЕНИН.
Да что вы, братцы-гости, приуныли?

РАСИН.
Кто выиграл, тот весел и речист.

ОЛЕНИН.
Ты что, дружище Расин, в самом деле?
Сегодня я речист, а завтра буду чист…
Что деньги нам? Мы здесь не ради денег,
А дружбы ради. Дружбу крепит вист…
Позвольте, братцы, вспрыснуть вист шампанским?!

(Проигравшие заметно оживились, приосанились.)

Вот это дело! Будь бодрее, Расин!
Подать вина! Живее жизнь пойдёт!
Как жалки - кто шампанское не пьёт!..

РАСИН.
Согласен я, Оленин брат, согласен,
Что жалок, кто шампанское не пьёт.
Велю цыгану спеть повеселее,
Когда поёт он, - жизнь вдвойне милее…

ОЛЕНИН.
Нет, Расин, пусть он грустное споёт,
Лишь грустное - мне за сердце берёт!..
Давай, Иван, зови скорей цыгана,
А выпить никогда – ни поздно нам, ни рано…

(Иван лакей уходит, живо возвращается с шампанским в бокалах на подносе.)

РАСИН. (Обращается к цыгану Кольцо.)
Играй и пой, не подведи, цыган!..

КОЛЬЦО. (Поёт.)

Соколовский хор у "Яра"
Был когда-то знаменит.
Соколовского гитара -
До сих пор в ушах звенит.
Тройки лихо мчатся к "Яру",
Сердце рвалось на простор,
Чтоб забыться под гитару,
Услыхать цыганский хор.

Там была цыганка Зайда.
Запоёт - долой печаль!
С нею жизнь казалась краше,
И страдать по ней не жаль.
Но судьба распорядилась,
Ведь судьба порою зла -
Зайда, как-то простудилась
И бедняжка - умерла.

Все по Зайде тосковали,
Яр по Зайде тосковал…
Взял гитару втихомолку,
И пошёл – переломал…
И когда приедешь к "Яру" -
Грусть-тоска тебя возьмёт:
Соколовского гитара
Никому уж не споёт.
(Смолкла песня. Гусары, молча, угрюмо пьют вино.)
ОЛЕНИН.
Не зря горят неугасимые лампады,
Из-за холеры опустела вся Москва…

РАСИН.
Монаха мне запомнились слова:
Холера – за распутство нам в награду…

ОЛЕНИН.
Прискорбны на Руси сейчас дела:
Холере этой, братцы, нет преграды,
Необорима на Руси она…

РАСИН.
Нам по делам и честь, сказать по-правде,
Иного не заслуживают люди…
Оставим эту тему… Скажем лучше:
Слыхал ли кто: «В Москву явился ль Пушкин?»

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ.
Неужто, впрямь из Болдино явился
В Москву чумную?

ОЛЕНИН.
Я слыхивал: женился…

РАСИН.
Нет! Помолвлен только он на Натали,
Для приданного - маму одарил
Немалой суммой… Будущая тёща,
Всё ж не в восторге… На поэта ропщет…
Конечно, он совсем не без греха,
Дом Гончаровых глух для жениха…

ВТОРОЙ ГОСТЬ.
Слыхали ль вы, -  роман его окончен,
Вслед за «Онегина» «Египетские ночи»
Поэта занимают ныне ум, -
Воистину, он повелитель дум…
Сам избирает он предметы песен,
И вдохновеньем управлять нам неуместно…

РАСИН.
Слыхал я, что Онегин, сам же Пушкин,
В нём муза задушевная его.
И нет фантазии на свете лучше –
В поэме пышным цветом зацвело!
Поняв поэму, мы поймём поэта,
Так будем благодарными за это,
Что в ней, он душу всю свою раскрыл,
И не ослабил этим музы крыл.

ОЛЕНИТН.
Окончив этот труд свой многолетний,
Запел он с новой силою чудесной;
И я подумал, может, наперёд, -
Не Небо ль ему руку подаёт?!

РАСИН.
Одно сказать осмелюсь вам, друзья,
Жаль, с нами Пушкина теперь не вижу я…
Он памятник воздвиг себе чудесный,
Превыше всех, - своим стихом и песней!

СЦЕНА ПЯТАЯ.

(У дома Пушкина в Петербурге, на Мойке, сразу после его дуэли с Дантесом, собралось множество простого народа.)
ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ. (Обращается ко второму жандарму.)
Что за оказия у нас, что за тоска?
Народу, лучше хлеба – ни куска,
Дай только повод, - потолкаться рады,
А нам, лишь головная боль в награду.

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ. (В тон первому.)
Откуда только люди разузнали,
Что Пушкин на дуэли тяжко ранен?
Мне невдомёк, хоть вы меня казните, -
За что народец любит так пиита?

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
Как думаешь: разгоном или бранью,
Утихомирим это мы собранье?

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ. (Махнул с негодованием рукой.)
Ох, тяжкое же время на Руси;
Не надо хуже, - боже упаси…
То – декабристы, то – разбой, дуэли…
За что напасть такая, в самом деле?

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
А Пушкин подстрекает в людях спесь…

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
Да, африканец, африканец он и есть…
А Африканцам надо понимать,
Прикажут врозь  от нас людей стоять…


ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
Стоять им всем по левой стороне,
Поближе к пеклу, прямо на земле…


ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
А, между тем, народец пребывает,
На конников, неужто, напирает…

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
До дела до такого не дойдёт,
Покладистый и терпелив народ…

НИЩИЙ. (В отрёпьях взбирается на сани.)
Да что же это делается, братцы,
У нас, нас избивают иностранцы!
Французов к нам на службу нанимают,
Наёмники те, наших убивают…

СТУДЕНТ. (Резко вскакивает на сани, становится рядом с нищим.)
Да, как его земля наша носила, -
Стрелять в поэта первого в России?!
Он руку на святое поднимал,
Тем, чувства мать России оскорблял.
Зачем не обезвредили Дантеса,
Развратника, заморского повесу?
Зачем у нас жандармы на Руси,
Чтоб сладко есть, и пить, мундир носить?
И мало, что травил поэта клеветою,
Ещё взял и убил преступною рукою…
Уже ли некому за это зло спросить?!
Развратник поднял руку на святое,
За это - лютой гибели достоин,
Но беззаботно по Руси гуляет,
Кто Русь с бесстыдством хамски попирает…

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ.
Не послужить Руси грядут они,
Но истребить дух русский изнутри…

ВТОРОЙ ГОЛОС.
Довольно нам терпеть врагов Руси!
Отец Дантеса, сплетник Геккерен.
Зову гнездо его разрушить непременно,
Притон Дантеса – замок Геккерена!..

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.  (Обращается ко второму жандарму.)
Пора бы укротить все вопли от народа,
Нам не удастся чернь очистить благородно…
Гляди, гляди: поэт столбом стал на крыльцо,
Никак запеть надумалось Кольцову…

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
Кольцов умеет, знаю по служенью, -
Умеет сглаживать людское напряженье.

КОЛЬЦОВ. (Вдохновенно поёт.)
«Иные нужно мне картины*
Люблю песчаный косогор.
Перед избушкой две рябины,
Ведут нехитрый разговор…

На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи –
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых…

Скажи, фонтан Бахчисарая!
Таков ли был я, расцветая?
Такие ль мысли мне на ум,
Навёл твой бесконечный шум?

Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал.
На берег радостный выносит
Мою ладью девятый вал…»

* Неопубликованные отрывки из «Путешествия Онегина».










СОДЕРЖАНИЕ.

О происхождении музыкального театра………………… 3
Приложение 1.    Орфей и Эвридика……………………   9
Приложение 2 .    Алмазные цветы …………………….. 26
Приложение 3.      Бахчисарайский фонтан………………37 
Приложение 4.      Египетские ночи………………………46
Приложение 5.      Царь Пуранджана……………………..55
Приложение 6.      Соловьиный сад……………………….62
Приложение 7.      Демон…………………………………..69
Приложение 8.      Казачье Зарубежье…………………….85
Приложение 9.      Одиссея Сергея Есенина……………...99
Приложение 10.    Видение Махабхараты……………….108
Приложение 11.    Атлантида……………………………..120
Приложение 12.    Жертвоприношение…………………..130
Приложение 13.    Ноев Ковчег…………………………..138
Приложение 14.    Рождество Христа Спасителя……….150
Приложение 15.    Масленица…………………………….155
Приложение 16.    Мороз Воевода………………………..164
Приложение 17.    Гамлет из тульской глубинки………..171
Приложение 18.   Илиада Пушкина………………………183

ССЫЛКИ.

  [1]  Сигачёв А.А., Музыкально-поэтические жанры и формы, РГБ, «Музыка», М, 2014, с.  2
  [2]  Под музыкальным размером принимаем определение числа и отношения звуков такта; а под темпом – определение степени быстроты исполнения.
  [3]  Просодия (гр. ударение, припев).
  [4]  Консонанс [от лат.  consonare – звучать в унисон, согласовываться] – музыкальное благозвучное, согласованное сочетание одновременно звучащих звуков. Противоположное понятию диссонанса.
 [5]  Цикады (лат. cicfda) – певчие – цикадовое семейство насекомых; самцы издают громкие звуки («поют»).

Литература о музыкальном театре:
 Сигачёв А.А., Музыкально-поэтические жанры и формы, РГБ, «Музыка», М, 2014, с.  2
Друскин М.С. Вопросы музыкальной драматургии, Л., 1952
Груббер Р.И., История русской музыки, т. 1-3, М., 1962-63.
Мазель Л.А. Строение музыкальных произведений, М., 1960